В январском номере "Галереи" за 1986 год она сбросила кожу Лотты Лав, чтобы предстать как "Соседская девушка" из Миссури Шерри Эллен Локк: дата рождения 11.06.64, страстно любит ковбойские фильмы и белый шоколад. Он мог бы ее не заметить, если бы не поза на фото на странице 103: наклон плеч, когда она оперлась на капот "форда-мустанг", небрежный и опытный поворот подбородка, подъем груди и бедер. Достаточно было взглянуть второй раз и убедиться: это она.
Волосы ее были прямые и шелковистые, невыносимо белокурые, тот оттенок, где смешались белый и серебряный, зрелые груди налились, как невероятно твердые грейпфруты. Глубокий загар, набранный под калифорнийским солнцем, перечеркнут синей полоской трусов от купальника. На следующих страницах она гнется и извивается в белом поясе и чулках, обвивает шезлонг, одетая только в туфли на высоких каблуках и крем для загара, расставив ноги так широко, чтобы всем было видно.
С каждым новым журналом, с каждой новой лентой, новым видом она открывается тебе, показывает тебе мудрость мира кожи и мышц, нейлона и шелка, латекса и резины, кожи и цепей, где незнаемое выражено низом с персиковым пушком, туго натянутым животом, напряженным бедром. Она непорочна и непобедима, бескрылый ангел, недостижимое совершенство — и она ненасытна. Теперь она носит имя Шерилин, как ты узнаешь, пролистывая журнал "Видео экссайтмент", и пальцы у тебя черные от типографской краски дешевой газеты. Ты заказываешь ее сольное видео от "Саузерн шор" и смотришь, как она раздевается и танцует под далекий звук рок-н-ролла, а картинка переходит в закат, потом — и серебряный член.
Она зовется Чер Люк, когда выходит на ковер с Джимми Гиллисом в "Сверхлисах", снятых на "Голливуд видео". Ее зовут Чери в "Беспутных ночах" и "Пышных пирожных-2". На видео от "Б и Д Плежерз" она попала в заглавие: Шерри Баунд. С ней в главных ролях снимались Кири Келли, податливая задавленная обесцвеченная блондинка, и мастер кнута по имени Джей Ди — седобородый толстяк, имеющий вкус к сапогам для верховой езды и Давно забытым клише андерграунда. Когда он называет ее "рабыня", ты только что не смеешься, потому что всем ясно, кто тут хозяин: она владеет камерой и всем, что камера видит.
Это твоя местная лавка видеопроката объявила ее как Чарли Принс. Там, прикрытая сцепленными кольцами брошюр, ждет эта эротическая элита, и после "Шлюхи из ВВС" она заняла там достойное ее место. На следующий день ты выбираешь ее свидания с Трейси Адамс и Тиффани Минкс в "Флирт что-то такое". Ты глядишь на ее рот, на ее глаза в поисках намека, кивка, подмигивания, которые скажут тебе, что она играет, что она знает, что ты на нее смотришь, желаешь, хочешь, и голос ее взывает к тебе ее фирменным "Да, да… да!", и она тянет себя — и тебя — к оргазму.
С каждой новой лентой, купленной или взятой напрокат и переписанной, но всегда включенной в твою коллекцию, приходит откровение: соблазнительный дебют на "Эктив видео" с блондинистой секс-бомбой, известной, как и много ее сестер, лишь по имени без фамилии — эту зовут Саванна. Как лижет она черные губы, как самозабвенно кричит в приближении оргазма в сцене, которую в "Эдалт видео ньюз" назвали "ее первым анальным контактом".
Ты ловишь себя на том, что думаешь о ней в самые неподходящие моменты, а это значит, конечно, что ты влюблен. Ты записываешь показания суроволицей молодой матери — ее слюнявый безмозглый ребенок оказался жертвой многомиллионной ошибки фармацевтического картеля, и ты задаешь ей вопрос о венерических болезнях, как вдруг у тебя в мозгу вспыхивает та сцена из "Запредельного", в которой твоя тайная любовь получила свои пятнадцать минут славы, которая вывела ее из укрытия тени на взгляд публики, и ты видишь то полное самозабвение на ее лице, когда над ней смыкаются звездой пятеро мускулистых сверхсексуальных мужчин. Двое проникают в нее сзади и спереди, третий погружает член в ее широкий и ждущий рот, руки ее хватают восставшие концы четвертого и пятого, дергают их в диком ритме, и этот ритм, как и ее тело, проходит от страсти к ритуалу, когда она одновременно приводит их всех к оргазму.
В этой сцене, которую невозможно себе представить, которая проигрывается снова в ту ночь, когда ты впервые ложишься с Алисой, сестрой помощника твоего партнера по теннису в Эксим-банке, и все девять месяцев последующей совместной жизни не было больше такого яркого момента. Потом ты удивлялся, почему так много времени ушло, чтобы понять недостаток Алисы, это легкое несовершенство. Наверное, тебя что-то отвлекло. Столько надо было делать работы, когда слияния и приобретения сменялись банкротствами и распадами — и столько еще надо было увидеть.
Здесь, в кабинке N7, она принадлежит тебе, а ты ей. Она глядит на тебя с пульсирующего экрана, облизывает жадные губы и улыбается непреходящей улыбкой. "Да, да… да!" Улыбается на кровати, на диване и на софе, в шезлонге, на ковре, на паркете, на кухонном столе, на газоне, на опавших листьях, на песке пустыни, даже на асфальте дворовой баскетбольной площадки. В машине на переднем и заднем сиденье. В кузове пикапа, в кабине трейлера, в желобе бетономешалки. В бассейне, в джакузи, в ванне, в потоке, в прибое. Под душем и даже — однажды — под струей мочи. "Да, да… да!" Улыбается, когда с ней творят подвиги и когда творит она, когда соски, члены и вульвы лезут ей в рот, захватываются ее руками, когда плеть ложится ей поперек спины и ягодиц, когда ползет по ней вниз и вверх вереница жадных поцелуев, мокрые красные языки лижут и шлепают, и рапидом идут кадры оргазма, чаще всего дающие ее лицо, но конечно, много раз и груди, и столько раз — живот, облитый сутью ее почитателей.
С улыбкой. Всегда с улыбкой.
"Да, да… да!"
Делакорт вынимает из кармана еще один четвертак. Телемонитор в дюймах от его лица застилает белым шумом, поглощающим звук из соседней кабинки хаос приглушенных стонов и тоненький голос, объявляющий "Кончаю, кончаю…", а на экране мигает приглашение Делакорту опустить еще четвертак. Однажды, заинтересовавшись, что достается ему за этот четвертак, Делакорт засек время, сколько крутится лента. Жест бессмысленный — и кабинках нет инфляционной спирали, и экстаз достается ему сейчас так же дешево, как и тогда. По спирали шел сам экстаз, выходя из тьмы, с зернистых роликов ленты, из того, что называется порнографией, переходя в нечто новое, что называется развлечением для взрослых. Из его походов возникал новый экстаз, странно очищенный и санированный, яркие сияющие моменты оргазмической экзальтации видеолент, созданные камерами, которые суются всюду и отовсюду подглядывают. Мир, в котором любовники, точнее сказать, трахари, занимаются безопасным сексом и не проявляют насилия. Мир, который могут наблюдать друзья, любовники, даже муж и жена. Мир, где видение может восстать из тени и выйти на свет.
