Подойдя ближе, Эрик стал наблюдать, что делают люди у холма. На них были куртки охранников заповедника, чтобы создать видимость легальной деятельности и чтобы никто не попросил показать разрешение на ношение оружие. До его острого слуха доносились голоса двух мужчин и трех женщин, говоривших по-английски.
Речь действительно шла о норе оборотня. Под белой шапкой снега, очевидно, находился вход в пещеру или штольню, один из мужчин исчез в ней на две трети и приглушенно чертыхался. Вскоре Эрик разобрал даже тявканье и визг щенков.
— Сколько их там? — возбужденно спросила одна из женщин.
— Пять, — послышался невнятный ответ. — Было семь, но они уже начали пожирать друг друга. — Он снова выругался и задом выполз из дыры, в левой руке он держал извивающегося щенка. — Проклятье, а они верткие. Потребуется какое-то время, чтобы всех изловить.
Он посадил миниатюрную бестию в ящик, к которому был подключен обогреватель. Замерзнуть им не дадут. Проверив, надежно ли сидит толстая кожаная перчатка, он снова заполз в нору.
— Хорошо, что мы нашли божественных, — с облегчением сказала женщина. — Но где же их мать? Я с удовольствием бы и ее прихватила.
— Надо думать, она мертва, — отозвался второй мужчина. — Я слышал про происшествие в гостинице. Рассказывали про собаку или волка. Описания мужчины и женщины, которые там жили, подходят под Харуку и того петербургского гостя.
Тем самым для Эрика разрешился вопрос, с кем он имеет дело: с орденом Ликаона.
Женщину передернуло от страха.
— Он тут? И ты только сейчас об этом говоришь, Ишмалон?
— Тогда он нашел фотографии божественных, — добавила вторая женщина, скрестив на груди руки. — Он решил против них бороться. Для меня это означает, что он точно знает, во что ввязался.
— Конечно, знает. Он убил божественного Надельного. Серебряными пулями! Он один из тех, из знающих, которые ошиблись и стали не на ту сторону.
— Вероятно, он же в ответе за гибель божественной Упуаут в Мюнхене. Гильзы от пуль были такими же. — Вторая женщина приняла следующего щенка. — Известно что-нибудь об этом убийце?
Один из мужчин покачал головой.
— Неизвестно, кто он, но на его руках кровь десятков божественных. — Он забрал третьего щенка. — В Мюнхене говорили что-то о похищении, связанном со смертью Упуаут. Мой информатор упоминал какого-то Иоганна фон Кастелла и его сына. Их виллу взорвали, и пока никто не знает, кто за этим стоит. Старик мертв, его сын в Мюнхене.
— Или здесь, — улыбнулась первая женщина. — . Ну, наконец! Уже хоть что-то. Присмотримся повнимательнее к младшему фон Кастеллу.
Она осторожно положила четвертого щенка в утепленную переноску. Малыши урчали, скалили зубы и бесстрашно тявкали.
— О, у нас особые божественные! — обрадовалась она. — Значит, правда, что о них говорят. — Она нагнулась. — Они…
Дальнейшее произошло молниеносно.
Возникнув словно из ниоткуда, на женщину прыгнула четвероногая тень размером с теленка, раздался громкий треск, и под мощными челюстями ее череп раскололся как спелый орех. Тело, подергиваясь, упало в снег, хлынувшая кровь окрасила стоящие рядом переноски красным.
Не успели остальные отреагировать, как тень напала снова, бросилась на ближайшего из мужчин и с одного укуса вырвала ему горло, кусок тут же был выплюнут в сторону, бледная серость позвонков окрасилась черно-красным.
Никто, даже Эрик, на такое не рассчитывал; вторая взрослая бестия! Самца привлек жалобный визг потомства, и сейчас он безжалостно защищал выводок.
— Дикон! — пронзительно крикнула одна из уцелевших женщин и выхватила тазер, при помощи которого намеревалась защититься от бестии. Оружие, стреляющее иглами на проводах и парализующее жертву разрядом высокого напряжения, казалось совершенно бесполезным против ужаса, который возник перед ней.
Самец был крупным, чертовски крупным и хорошо откормленным. Богатый дичью заповедник даже зимой давал достаточно пропитания. Красные глаза светились яростью, кровь капала с морды, с горла и рыжевато-бурой шкуры.
Мужчина, которого хотела предупредить женщина, стал следующей жертвой. Поскольку из норы торчала лишь нижняя половина его туловища, зубы бестии сомкнулись в паху. Бестия тянула и дергала, пока не вырвала основательный кусок мяса из ягодиц. Взревев, мужчина попытался отпихнуть самца ногой, но даже подошвой не коснулся нападавшего. Не боясь ударов, тот раздавил ему зубами бедро.
Женщина выстрелила из тазера, ее напарница подхватила короткоствольное ружье и прицелилась в бестию. Иглы тазера вонзились в шкуру и выпустили свой разряд, одновременно рявкнуло ружье, заряд попал в цель.
Эрик увидел, что из левого бока самца торчит красная ампула со снотворным. Хотя обеим женщинам грозила смертельная опасность, они не собирались убивать взбесившуюся бестию.
Пришла пора вступить в игру Эрику. Он подкрался поближе к норе. Женщины его не заметили, поскольку были заняты бестией. А самец не собирался сдаваться, пытался стряхнуть впившиеся в шкуру стрелы, женщина с тазером тем временем выпустила в него новый заряд. Вторая поспешно перезаряжала ружье, чтобы выстрелить новой ампулой. Наконец зверь пошатнулся, сочетание снотворного и разрядов тока сделало свое дело.
Обеих женщин Эрик застал врасплох. Одной он ударил в основание черепа кулаком, от чего она со стоном скорчилась и упала, вторая получила рукоятью кинжала ровно между глаз и тоже рухнула в снег. Не задерживаясь возле них, Эрик занялся бестией.
Самец увидел новую угрозу и попытался напасть на Эрика. Но в прыжке не было ни прыткости, ни силы, и опытному борцу не составило труда от него увернуться. Когда рыжее туловище скользнуло мимо него, Эрику понадобилось лишь поднять руку с серебряным кинжалом и ударить. Движение распороло оборотню брюхо, и он с воем упал в снег.
Эрик тут же бросился сверху, железной хваткой вцепился в горло и заглянул в мерцающие рубиновые глаза.
— Больше ты никого не убьешь, — мрачно пообещал он. — А когда я перебью твое потомство, таких, как ты, больше не останется. Слишком долго вы ходили по земле.
Хватило одного удара, и сердце самца замерло. Глаза остекленели, утратили свой адский огонь. Вскоре началось обратное превращение, на месте ужасной твари возник мужчина лет двадцати пяти с короткими русыми волосами. Как все оборотни, в человеческом обличим он выглядел совершенно безобидным, невинным и вызывающим сострадание.
Эрик вернулся к переноскам, в которых неистовствовали маленькие бестии, кусая прутья в надежде вырваться из тюрьмы.
