душам маленько. Плохо ей там, со свекровью не уживается. Я её пригласила жить к нам в деревню, вон в дом бабы Милы.
– Ишь ты, к нам, – недовольно проворчала старушка, но её выдали глаза. Они были полны смешинок, – так что Анька-то ответила?
– Пока ничего. Но, задумалась. Может, дожать её как-то надо?
– Может и дожать. Это нужно покумекать. Но стоит ли?
Зашёл дед Матвей и торжественно поставил на стол бутылку зеленого стекла, закрытую полиэтиленовой пробкой.
– А это что за новость? – удивилась баба Нина.
– Это с почином меня. Нужно отметить. Кузню я свою запустил.
– Я не пью, – сразу начала отнекиваться Даша.
– А тебе никто и не предлагает, – усмехнулся дед, – наливка крепкая, не для юных девиц. Как, кстати, съездила в магазин, без приключений?
– Нормально, – ответила девушка, – я на всякий случай из дома гостинцев зверью взяла, разложила там, где их видела в последний раз, чтоб под колёса не кидались. Только лисе ничего не придумала и сырка подкинула. Уж не знаю, едят ли лисы сыр, или нет.
– Ну, даже если и не едят, то сегодня попробуют, – дед подмигнул гостье, – а в следующий раз возьми кусочек хлеба или лепешки и положи на пенек какой-нибудь. Для лешего. Он хлеб любит.
– Хорошо, – кивнула Даша.
Баба Нина поставила на стол две рюмки, вопросительно посмотрела на девушку, та отрицательно покачала головой. Тогда хозяйка села на свой стул и торжественно достала откуда-то из-под стола блок сигарет, привезенных Дашей.
– На, дед, внучка тебе привезла, травись на здоровье.
– Вместе с пламенным приветом и горячим поцелуем, – добавила девушка, едва сдерживала смех.
– О как, рассекретила нас, значит, – дед Матвей крутил в руках блок и улыбался.
– Да вас давно все рассекретили. Поэтому и заезжают в деревню, в надежде на то, что кузнец не выдержит и кузница заработает. И ещё, я как бы по секрету велела Ане рассказать, что вы за дело опять принялись.
Вдруг Даша осеклась, наткнувшись на пристальный взгляд бабы Нины.
– Ты чего задумала девка? Думаешь, у тебя всё выйдет?
– Чего выйдет? – не поняла девушка.
– Деревню к жизни вернуть, – уверенно сказала старушка.
– Да я как-то и не думала… Ну, может, думала, но… Я ничего специально не делала.
– Ох, Дашка, ядрить твою в корень, вся в бабку. Ни слова не скажет без пользы дела, ни шагу не шагнет. И вся родова у вас такая, – почему-то радостно заявил дед.
Даша, немного посидев со стариками, опять пошла домой огородами. Не то чтобы она боялась чёрного человека или нечисти в целом, просто идя по огородам, девушка чувствовала себя комфортнее. Ей почему-то казалось, что дома и дворы от нечисти защищены и никто туда не полезет даже ночью. Она прямо-таки чувствовала это. Суеверные сказки стариков всё-таки сделали своё дело.
Она зашла домой и задумалась: просто на стол положить конфеты или волшебные слова сказать? А ещё, сколько конфет оставить, весь пакет или положить по одной каждого вида?
– Ох, беда, – вздохнула девушка, – не было забот, купила баба порося, – и сама удивилась, откуда у неё вот это всё берётся.
Все эти выражения совсем не свойственны её возрасту, характеру, образованию. Она была простой девчонкой, прекрасно общалась со своими сверстниками, и никуда от этого не деться, разговаривала на городском языке, наполненном непонятными для старшего поколения словами, и он зачастую совсем не сочетался с простым, мудрым языком деревни, наполненным пословицами и поговорками. Но когда она, Даша, приезжала к бабушке, откуда только что бралось, или девалось… Девушка начинала разговаривать, как окружающие её люди. В голове частенько мелькали разные специфические деревенские словечки, откуда-то появлялись пословицы и Даша, при разговоре с кем-то могла ими сыпать как из рога изобилия. Как будто сама местность меняла человека. Вот и в этот раз наша героиня, стоя перед выбором, неожиданно для самой себя выдала очередной перл, и задумалась. Прикинув так и эдак, Даша поняла, что как бы оно том ни было, а традиций нарушать нельзя. Домовой существо непредсказуемое, мало ли что ему в голову взбредёт, а ей здесь ещё месяц жить, и он этот месяц может превратить в ад, а если ему мало будет конфет, то он товарищ не стеснительный, ночью припрётся и потребует ещё. Поэтому девушка достала по одной конфете каждого вида, положила их на стол в рядочек и сказала заветные слова:
– Хозяин – батюшка, тебе хлеб – соль, а мне достаток, счастье и любовь.
– Кхе, – раздалось позади.
Девушка обернулась и спросила:
– Чего? Я же всё правильно сказала.
– В том-то и дело, что правильно, – ответил домовой, – только ты этого больше не говори. А то в твоих устах это звучит неестественно.
– Чего? – у Даши от удивления открылся рот, – как это неестественно?
– А вот так, неестественно и всё тут. Если меня хочешь угостить, то лучше по имени позови и всё. А то от твоих заклинаний аж мурашки по коже.
Девушка захохотала:
– Додо, миленький, ну где я и где заклинания, но если тебе так нравится больше, то конечно я с радостью буду тебя так звать.
– Да, да, именно. Мне так больше нравится, – рассеяно заявил Додо, не отрывая глаз от конфет на столе.
– Может чайку? – Даша решила как-то разрядить обстановку.
– А давай, – домовой лихо оседлал табурет, стоящий у стола.
Девушка достала две чашки, налила в них чая и насыпав в вазочку конфет, подвинула её к домовому.
– Кушай, на здоровье.
Додо схватил одну из конфет, изучил обёртку, и ловко развернув ее, сунул конфету за щёку, затем шумно хлебнул чая.
– А я думала, что домовые не едят как люди, думала, что еда им нужна как объект поклонения, что ли. Ну, как жертва в жертвоприношении, – сказала Даша, внимательно рассматривая домового.
Изначально она думала, что домовой это маленькое лохматое существо с длинной шерстью, но на самом деле оказалось, что он вовсе и не существо, а просто маленький, очень маленький человечек, а лохматый он потому, что носит шубу, вернее тулупчик вывернутый мехом наружу. Лохматым он ещё казался из-за волос, стриженых «под горшок» и длинной бороды.
Его причёска вдруг напомнила девушке о чёрном человеке, к тому же во время чаепития принято о чем-то разговаривать, а не пялиться на собеседника, поэтому она решила воспользоваться положением, и спросить домового кое о чём.
– Додо, а ты не знаешь, что это за мужик уже второй день приходит к нам? Черный такой, страшный, всё время пялится на меня, ничего не говорит, а потом уходит. Вчера так вовсе исчез у калитки, а сегодня,
