— Кто это, Клим? Волки?
— Не бойтесь, это шакалы. Вас они не тронут. — Климентий с невозмутимым видом разгрызал кость.
Ольга поежилась, мельком взглянув на меня.
Застрекотали сверчки, в темноте замелькали крошечные фосфоресцирующие огоньки. Это проснулись светлячки. Таинственно переливаясь мягким зеленоватым светом, они были похожи на далекие звезды.
— Ничего себе местечко, — боязливо передернула плечами Диана.
— Молодежь, чтобы у ваших детей были хорошие родители! — С этими словами Клим опрокинул в себя стопку водки.
Обжигаясь горячим соком, струившимся из-под румяной корочки, мы с Дэном жадно глотали мясо, выбирая куски покрупней. Я поймал на себе скептический взгляд Ди и с набитым ртом улыбнулся ей в ответ.
— Клим, скажи, а есть какие-либо легенды, связанные с этим местом? Здесь так все необычно, что какая-нибудь история точно должна быть. — Вит подцепил вилкой кусок мяса и стал усердно его жевать.
— Да, в свое время рассказывали одну байку. Так, однажды один юноша и красивая девушка взобрались на вершину во-он той горы. — Клим протянул в ее направлении нож. Наступила пауза.
— И что же было дальше? — нетерпеливо спросила Ди. Она соизволила взять себе немного мяса и теперь, аккуратно держа его большим и указательным пальцем, осторожно откусывала по маленькому кусочку.
— Дальше? — Клим хитро улыбнулся. — А дальше ничего. Очевидно, они спустились с другой стороны горы…
Дэн засмеялся, но, поперхнувшись, зашелся кашлем.
— Но шутки шутками, а вот находки здесь и впрямь интересные. Подождите.
Клим поднялся из-за стола и направился в дом. Вит стал разливать водку.
— Я пропущу, — сказал я.
— Вот и чудненько, нам больше достанется. Как говорится, in vinо veritas,[3] правда, Гуфи? — Дэн поднял рюмку. Язык его стал уже заплетаться, лицо раскраснелось.
— Точно. — Игорь, казалось, не обратил внимания, что его назвали «Гуфи», и тоже поднял рюмку. Все удивленно смотрели на него — никто не ожидал, что он будет пить в таком количестве.
Вернулся Клим, неся что-то. Сгрудившись над ним, мы увидели в его руках четыре маленьких камешка, тускло поблескивающих в сгущающихся сумерках: три размером с виноградину, и один — с грецкий орех.
— Золото! — восхищенно выдохнул Гуфи.
— Что, правда? — Ди недоверчиво смотрела на невзрачные с виду камешки.
— Нет, это козий помет, — съязвил Дэн, однако лицо его выражало крайнее изумление.
— Эти слитки я нашел в ручье, откуда вы берете воду, выше, в горах.
— Провокационный металл, и совсем не благородный, — небрежно бросил Вит, словно он находил золотые слитки каждый божий день, — все войны и проблемы человечества из-за него.
Дэн насмешливо посмотрел на него.
— Ты затрагиваешь очень глобальную тему, Вит. Может, не будем дискутировать в такой очаровательный вечер?
Вит промолчал.
Когда Клим отнес камни в дом и вернулся, я окликнул его:
— Разреши взглянуть на твой нож.
— Интересуешься?
— Немного.
Клим неторопливо расстегнул ножны из толстой дубленой кожи и протянул мне нож. Я успел заметить промелькнувшее у него в глазах снисходительное выражение.
Я сразу ощутил его приятную тяжесть. Нож был небольшой, очень удобный — отполированная от долгого употребления рукоять сама легла в ладонь, — лезвие широкое, два кровостока, ребро жесткости, все как положено. Я слегка повертел его между пальцами. Клим, который до этого не спеша набивал табаком трубку, с одобрением посмотрел на меня.
— Метать умеешь?
— Попробовать можно.
Клим встал из-за стола:
— Пошли.
Метать ножи меня научил друг отца дядя Гоша еще пять лет назад, и без лишней скромности скажу, что кое-чего в этой области я достиг.
В то время мы были в Кемеровской области у родственников отца, и я сильно страдал от безделья, поскольку моих сверстников в той глухой местности не было, а слушать по сто раз пересказанные пьяные истории про убитых на охоте оленей и лосей надоело до смерти. Облазив все окрестности, я слонялся в одиночестве по поселку. Тогда-то Георгий и обратил на меня внимание и, показав мне свой нож, предложил обучить кое-каким фокусам, в том числе метать ножи. И хотя прошло много времени, но я как сейчас помню этот нож — восьмисантиметровое хромированное (в него можно было смотреться как в зеркало) узкое лезвие с хищно скошенным на конце острием, три глубоких кровостока, пила у основания. Нож был острее скальпеля, но больше всего мне нравилась рукоятка — высушенное и обработанное козье копыто, а выше белоснежная шерсть. Меня всегда тянуло потрогать густой мех рукоятки, не говоря уже о том, чтобы рискнуть его бросить в дерево. Однако в качестве тренировочного ножа Георгий дал мне другой нож — попроще и не такой изящный, но зато тяжелый и острый. И хотя дядя Гоша редко бывал трезвым, рука его всегда была твердой, и он никогда не промахивался. От нечего делать я решил попробовать, затем втянулся и на протяжении полутора месяцев только и занимался тем, что швырял ножи в различные мишени. Вечерами рука адски болела, плечо нестерпимо ныло, но я продолжал заниматься, делая по две тысячи бросков в день.
С сомнением повертев нож в руках, я решил, что вполне смогу попасть им в дерево. Правда, неплохо было бы сначала сделать несколько пробных бросков…
Клим поднялся и сказал, чтобы я шел за ним. Заинтересованные ребята пошли с нами, за столом остались только Диана с Витом.
Метрах в десяти от беседки росла высоченная сосна, и Клим направился к ней. Примерно на уровне полутора метров от земли к дереву проволокой был прикручен срез деревянного бруска размером с тарелку и толщиной в два кулака.
— Попадешь в дерево? — Клим глубоко затянулся.
— Если я правильно понял, мишенью является вон тот брусок? — Я подкинул в руке нож.
Клим молча смотрел на меня, дымя трубкой, глаза его говорили: «Попробуй хоть попасть в само дерево, не говоря уж о том, чтобы нож воткнулся…»
Измерив на глаз расстояние до сосны и глубоко вздохнув, я резко выкинул правую руку, мысленно направляя нож в центр бруска. Послышался гулкий стук ударившейся о дерево рукоятки, и нож упал в траву. Я чертыхнулся про себя и пошел его поднимать.
Все молчали, только Дэн что-то пробормотал. К лезвию прилипла земля, и я вытер нож о штаны. Отошел на пять шагов. Вздохнул поглубже. Согнул руку в локте.
Попадешь в дерево?
Я выбросил руку. Раздался сочный звук врывающейся в древесину отточенной стали, нож вошел немного левее центра круга.
Климентийс уважением посмотрел на меня. Подошел к сосне. Просунув за проволоку, закрепляющую брусок, пустую сигаретную пачку, он повернулся ко мне.
