— Прошу прощения, ваша честь, — смущенно пробормотал строитель.
— Послушайте, — сказал Билл. — Если бы Тед Тернер, Билл Гейтс или какой-нибудь другой миллиардер купил эту же самую землю и обнес ее забором, сохранив нетронутой, вы бы ничего не имели против. Почему вы не мешаете частному лицу сохранять землю для себя, но встречаете в штыки любые усилия правительства сохранить землю для будущих поколений? Двести лет назад было всего тринадцать маленьких колоний на восточном побережье страны. Теперь в Джунипер приходит магазин общенациональной сети! Если так будет продолжаться и дальше, нашим праправнукам придется жить в мире, изображенном в «Зеленом сойленте» и «Молчаливом беге»![6]
— А что, — усмехнулся Харгроув, — «Зеленый сойлент» — хороший фильм.
— Я вовсе не это хотел сказать. Нам нужно думать о будущем…
— Мистер Дэвис, — перебил его мэр, — по-моему, мы уже достаточно обсудили этот вопрос. Я очень ценю вашу обеспокоенность, но, мне кажется, вы начинаете скатываться в мелодраму. Конец света не наступит только потому, что «Хранилище» придет в Джунипер. А будет только то, что мы получим новые рабочие места и широкий выбор дешевых и качественных товаров. Точка. Полагаю, вам обоим нужно вернуться на место. — Он обвел взглядом полупустой зал. — Если кто-нибудь хочет что-то добавить по этому вопросу или обсудить что-то еще, пожалуйста, поднимитесь на трибуну.
Вернувшись на свое место, Билл тяжело плюхнулся рядом с Беном.
— Игра окончена, — сказал редактор. — Дэвис проигрывает всухую. «Хранилище» берет все сеты.
Билл посмотрел на своего приятеля.
— Спасибо.
Домой он возвращался в подавленном настроении, злой. Мэр был прав. Он действительно скатился в мелодраму, этот козел Харгроув сбил его с курса, и все его выступление получилось сумбурным. Билл снова пожалел о том, что не подготовил свои аргументы заранее.
Но теперь уже было слишком поздно. Дело сделано.
Когда Билл подъехал к дому, окна, выходящие на улицу, были темными. Он заглянул к дочерям. Сэм делала уроки у себя в комнате. Шеннон говорила по телефону.
Билл посоветовал девочкам ложиться спать пораньше, поскольку завтра утром им нужно было в школу, затем прошел в спальню. Джинни занималась на велотренажере перед телевизором.
— Ну, как все прошло? — сказала она. — Ты остановил строительство, и «Хранилище» должно будет снова насыпать холм и посадить выкорчеванные деревья?
Присев на край кровати, Билл скинул ботинки.
— Можно было бы обойтись и без язвительных насмешек.
— Извини. — Джинни перестала крутить педали. — Так что же произошло?
— А ты как думаешь? Ничего. Городской совет прогнулся под «Хранилищем». — Билл покачал головой. — Никто не хочет видеть дальше собственного носа. Ради сиюминутной экономической выгоды все готовы разрушить до основания образ жизни.
— А почему бы тебе не баллотироваться в совет? — предложила Джинни. — Почему бы, вместо того чтобы жаловаться мне, тебе не заняться чем-нибудь существенным?
— Возможно, все придет к этому.
Джинни слезла с велотренажера, подошла к кровати и подсела к мужу.
— Ты же понимаешь, это еще не конец света. Тебе не кажется, что ты все немного преувеличиваешь?
— То же самое сказал наш замечательный мэр, — криво усмехнулся Билл.
— Все меняется. Да, «Хранилище» вырубило деревья и все остальное, а этого не должно было быть, но, как я слышала, магазин также выкупил пустой участок рядом с Чекерс, и там будет оборудована бейсбольная площадка. Компания старается сделать что-то для города.
— Ты не понимаешь самое главное.
— Что именно?
— Ладно, не бери в голову.
— Что значит «не бери в голову»? Ты хочешь…
— Я сыт разговорами, — перебил ее Билл. — Мне пришлось говорить весь вечер. И сейчас я хочу только лечь спать.
Встав с кровати, он снял джинсы.
Какое-то время Джинни молча наблюдала за ним.
— Чудесно, — сказала она наконец, и в ее голосе прозвучала едва сдерживаемая злость. — Просто чудесно.
Они легли на противоположные края кровати, не прикасаясь друг к другу.
Билл заснул практически сразу же.
Ему снились мертвые животные, трупы людей и нескончаемое возведение огромного черного здания, уходящего на многие мили в отравленное ядовитыми выбросами небо.
Шеннон сидела за столиком на улице перед кафе Джорджа, нянча кока-колу и тщетно пытаясь читать учебник истории. Джейк должен был встретиться с ней здесь после уроков, но он опаздывал уже на полчаса, и она начинала беспокоиться.
Наконец Шеннон захлопнула учебник, оставив попытки заниматься. Она устремила взор на зеленую лужайку парка напротив и на темнеющие позади сосны. Поднимающиеся за деревьями горы были покрыты неровными белыми пятнами. Ниже линии лесов снега еще не было, однако, несмотря на солнечную погоду, державшуюся всю последнюю неделю, в горах он уже не таял, и приход зимы в полную силу был лишь вопросом времени.
Заснеженные горы навели Шеннон на мысли об Альпах, а Альпы — на мысли о «Звуках музыки»[7], и она поймала себя на том, что сравнивает себя с героиней фильма и ее возлюбленным. Этот парень работал почтальоном и притворялся, будто разносит письма, чтобы тайком встречаться со своей девушкой. Эти отношения всегда казались Шеннон очень романтичными и сексуальными. Особенно когда девушка пела «Шестнадцать, а будет семнадцать». Было что-то чувственное в том, как она танцевала на террасе, с хитрым выражением лица кружась перед парнем так, что задиралась юбка, открывая нижнее белье. В это мгновение она выглядела гораздо взрослее своего возлюбленного, гораздо искушеннее.
Шеннон это очень нравилось.
Ей хотелось верить, что точно такие же отношения и у них с Джейком, однако она понимала, что это не так. У Джейка до нее уже было несколько девчонок, в то время как он был первым парнем, с которым она держалась за руку, с которым целовалась, с которым… занималась всем остальным.
Ее немного беспокоило то, что у Джейка были другие девушки. Он уверял ее, что дальше хождения под руку дело у них не заходило, и Шеннон предпочитала верить ему, однако он, вне всякого сомнения, всем им признавался в любви и говорил, что они никогда не расстанутся.
То же самое он говорил и ей.
Из чего следовало, что он может бросить ее так же, как бросил остальных.
Если встретит кого-нибудь лучше.
Эта мысль приводила Шеннон в ужас. Она видела, как Джейк украдкой смотрел на ее сестру, думая, что она ничего не замечает, и хотя она пыталась убедить себя в том, что ничего тут нет, что это естественная реакция, ей все равно было больно. Она чувствовала, что если Джейку дадут выбирать между сестрами, он, скорее всего, предпочтет Сэм. Естественно, а кто бы не предпочел Сэм? Сестра красивее и умнее ее. Любой парень выберет ее.
