— Я? — взвизгнула я, смущенная, хотя она и так уже знала о неделях неудач, когда мы с Барнабасом сидели у меня на крыше и пытались. — Наши амулеты всё также далеки друг от друга. Светлый жнец, темный хранитель времени… ну, ты знаешь, — сказала я, радуясь, что у меня есть мобильный. На худой конец, я позвоню отцу и скажу, что занята с Джошем. Он меня прикроет. Мне не стоило все это рассказывать Эйсу. Неудивительно, что он думает о нас, как о чокнутых. Я бы тоже так думала.
Накита зашагала бесшумно, когда мы вышли на середину дороги, следуя за потертой желтой линией.
— В прошлый раз, когда ты пробовала, резонанс амулета Барнабаса был красным, как у светлого жнеца, — сказала она, и я посмотрела на нее, думая "ну мы и парочка". — С того времени он уже изменил спектр в направлении зеленого, как у жнеца мрака. Я не могу дотянуться до него, но твой амулет хранителя времени более гибкий, чем мой, и Барнабас — тот, с кем ты тренировалась. Я слышу, как его амулет резонирует в небесах, так что он еще не закрыл себя щитом. Я, конечно, могу нести тебя в полете, но найти Барнабаса будет намного легче, если мы будем знать точно, где он находится.
Я вздохнула и потянулась рукой к амулету. Каждый раз, как я пыталась его использовать, или ничего не происходило, или я совершала ошибку.
— Что ты теряешь, если попытаешься? — упрашивала Накита. — Барнабасу нужно знать, что случилось. Несмотря на его "я всезнайка" позицию, он часть нашей … команды.
Она произнесла последнее слово так, как если бы съела что-то кислое, и ее еле заметная улыбка скрасила мое настроение. Она старалась.
— Хорошо, — сказала я покорно, — но если у меня не получится дотянуться до него, мы найдем его с воздуха.
Она кивнула, и ощутила дрожь предвкушения. Будет замечательно, если у меня получится. С тех пор как я завладела им, мой амулет был все того же насыщенного, блестящего черного цвета, а вот амулет Барнабаса сместился вниз по спектру. Накита права — есть вероятность удачи.
Взволнованная, я повернулась к высоким полям кукурузы, потом к пустой дороге — слушая звук ветра. Или ничего не получится, или я заставлю его заработать. Не то, чтобы я не знала теорию вдоль и поперек после бесконечного числа ночей у меня на крыше, потраченных на бесплотные попытки. Остановившись, я села прямо на границе между дорогой и обочиной, ерзая, пока мелкий щебень не коснулся моих лодыжек.
Накита понимающе посмотрела на меня.
— Я не очень в этом, — объяснила я, смущаясь. — Мне нужно сесть.
Закрывая глаза, я сделала три медленных вдоха — мой способ расслабиться. Мои плечи опустились, и я выдохнула.
В своем воображении я попыталась представить свою ауру. Это в действительности не была моя аура, поскольку я мертва, но резонанс амулета действовал подобным образом. Потому что у меня был амулет темного хранителя времени, моя аура была фиолетового цвета, такого темного, что он был почти за пределами видимого спектра и по существу являлся черным. С закрытыми глазами я потянулась и взяла в руку блестящий черный камень, оплетенный серебряной проволокой и висящий у меня на шее на простом шнурке. До тех пор, пока он на расстоянии двадцати футов от меня, у меня сохраняется иллюзия физического тела. Если я окажусь слишком далеко от него, черные крылья почуют меня и накинутся всей стаей на мою душу — двадцать ничтожных футов между мною и окончательной смертью. Он выглядел во многом как амулет жнеца, но был более могущественным и, как сказала Накита, более гибким. Моя душа не превратилась в пыль, когда я отобрала его у моего предшественника, как было бы, если бы я попыталась завладеть амулетом жнеца. Большинство людей даже не видят его, пока им не указать на него. Я могла не носить его на шее, но снимать как-то не хотелось.
Серебряная проволока, обрамляющая камень, была теплой, а сам камень был еще теплее, как если бы держал в себе тепло солнца. В теории, все что мне нужно было сделать, так это представить, как мои мысли становятся того же цвета или и длины, что и моя аура — так, чтобы они смогли выскользнуть из меня. Затем я должна удерживать мои мысли, изменяя их цвет в соответствии с цветом ауры Барнабаса — так, чтобы они смогли проскользнуть сквозь его ауру, и он смог их услышать. Его резонанс сейчас был зеленого цвета. Так что это должно быть легче, чем пытаться сместить через весь спектр. Возможно, у меня получится. Возможно.
Я думала о Барнабасе, его улыбке, черном юморе, странных взглядах на мир, возрасте, читающимся в его карих глазах, и как они серебрились, когда он касался будущего.
Барнабас, думала я, делая мои мысли как можно более фиолетовыми, так чтобы я могла протолкнуть их сквозь свою ауру. Мы с Накитой вроде как застряли тут посреди дороги.
По мне пробежала дрожь, когда я почувствовала, как мои мысли покинули меня и оттолкнулись от внутренней стороны сферы воздушной оболочки, которая окружает землю. Но потом, все мои мысли как будто взорвались ярким светом. Шокированная, я открыла глаза и моргнула.
— Я почувствовала, как они покинули твое тело, — сказала Накита, улыбаясь. — Но они распались, когда преломились о солнечный свет. Тебе нужно изменять свои мысли в соответствии с его аурой прежде, чем они отразятся от атмосферы, не позже.
Она почувствовала, думала я, подавляя дрожь предвкушения. Барнабас никогда во время наших занятий не говорил о том, что что-то чувствовал. Я поерзала неуклюже на асфальте, чтобы скрыть дрожь, думая о том, что это будет выглядеть глупо для любого проезжающего. Не то, чтобы мы видели кого-то на этой дороге. Так близко к получению результата я еще не подходила. Накита также смогла научить меня как искривлять свет вокруг моего амулета, чтобы делать его невидимым. Возможно Накита, несмотря на всю ее неуклюжесть и отсутствие навыков среди людей, была лучшим учителем. Не будет ли Барнабас просто-таки счастлив, узнав это?
— Давай попробую снова, — прошептала я, закрывая глаза и успокаивая мысли, чтобы пробиться сквозь резонанс моей ауры, и подумала с четкой направленностью: "Барнабас, мы застряли посреди дороги. Можешь найти нас?"
— Сейчас! — выкрикнула Накита, и я изогнула свои мысли, делая волну шире, вероятно, более зеленую. Они ударили в изгиб атмосферы и отразились обратно, будучи притянуты к чему-то, как если бы принадлежали ему. Возможно, Барнабасу?
Напрягшись, я судорожно вздохнула, когда получила проблеск чувства, похожего на память, принадлежащую кому-то другому. Это было, как если бы я смотрела сквозь глаза Барнабаса, в то время как он сидел в кустах через улицу от хорошего дома. Он подпрыгнул, когда мои мысли появились у него в голове. Потом он исчез, а я была окружена песком и щурилась от солнца. Я была одета в белую рубашку, развивающуюся на угнетающе сухом ветру. Молодой человек с черными глазами сидел напротив меня, работая на ноутбуке, его были одежды такими же белыми и свободными, как мои. Кто-то выругался, когда мои мысли раздались в его голове, я открыла глаза и снова нашла себя на дороге посреди кукурузных полей.
