– Тетя Даша! Можно к вам? Я увидела свет в вашем окне, дай думаю, зайду к вам. Вы не обидитесь на меня, если я спрошу кое-что у вас? – быстро говорила девушка. Это Наталка – Полтавка, так называли ее соседи и знакомые в ее родном полтавском селе. – Ой! Вы такая умница, пироги с утра печете! Как я завидую вашей Машке, вот вы уже мастерица баловать своих. А мы редко печем, в основном по праздникам и на день рождения.
– Ну, еще не пеку, только тесто замесила, да вот, мак растираю. А ты? Зачем пришла в такую рань? Опять сны цветные видела? – Женщина снисходительно улыбнулась. – Ладно. Проходи. Если не торопишься – попотчую пирогами. Рассказывай свой сон…
– Ой, тетя Даша, откуда вы догадались? Правда ваша, я пришла, чтобы вы разгадали мой сон. Представляете, приснился мне сон прямо под утро. Я проснулась в волнении, странный сон, тревога появилась на сердце… Я сразу к вам… Вы так хорошо умеете разгадывать сны.
– Так, не спеши. Рассказывай лучше. Догадаться не трудно было, ты всегда спрашиваешь о снах.
– Мне так чудно…приснилось, как будто я отрезала свою косу. Всю постригала, под самый корешок. – Девушка машинально погладила свою длинную, ниже пояса косу. Она, в самом деле, очень дорожила и любила свои густые и длинные волосы. Никто не смог, даже бы ее уговорить отрезать косу. Разумеется, что даже во сне она оберегала ее.
У Дарьи Петровны заныло сердце. Плохой сон увидела девушка, ой плохой. Как ей сказать бедной, что она, отрезав свою чудную косу, укоротила жизнь свою. Сказать ей правду, или нет, раздумывала женщина. Нет, все-таки надо предупредить ее, чтобы девчонка осторожна была на улице, дома, везде…
– Наталочка моя милая, я думаю, что тебе надо правду сказать. Так? – натянуто говорила хозяйка. – Ты сложную задачку мне задала. Ты обдумай мои слова хорошенько.
– Что? Что-то нехорошее? Я так и думала,…сон не просто так приснился. Не мучьте меня! Я должна знать правду! – голос девушки дрожал, готовый сорваться в любую минуту в рыдание. Бледность ее и горящие глаза не давали Дарье Петровне солгать или смягчить толкование сна. А сон носил, вещий характер…под утро же приснился.
– Я скажу тебе, а ты должна не в панику бросаться, а продумать все свои действия и пребывания в разных местах. Думаю, что можно отвести опасность и предупреждение во сне очень к месту. Я так понимаю, что тебе грозит реальная опасность. А ты сама подумай и решай, где тебя может ждать серьезная угроза жизни…
– Жизни? Тетя Даша! Мне что-то угрожает жизни? Я не понимаю…
– Правильно, не понимай и близко к сердцу не принимай. Лучше, будь осторожна. Сон твой, это предупреждение! Все иди, или лучше давай лепить пироги вместе. Отвлечешься. Отвергай все плохое. Скажи так три раза: Куда ночь, туда и сон! И посмотри в окно. Видишь? Рассветает…
– Нет! Спасибо, я побежала. Мамка проснется, а меня нет.… Напугается. Я не хочу ее тревожить, – девушка убежала. Удрученный вид ее, не давал покоя Дарье Петровне.
– Господи, спаси и сохрани девчонку! Спаси и сохрани! Что это юное создание сделала такого плохого, чтобы ты отнял у нее жизнь. Девчонка пожить еще не успела, грехов не наделала, пусть живет, замуж выйдет, деток нарожает на радость родителям и мужу. А выбор у нее есть, женихов-то! Вон два таких гарных хлопца за ней увиваются. Один, правда, ревнивый чрезмерно, но ведь любят оба, – мысли эти не дали хозяйке сразу услышать шум на улице.
Сильные удары в дверь и крики вынудили кинуть тесто и выбежать на улицу. Ольга Никитична, мама Наташи в безумной истерике рвала на себе волосы.
– Людечки! Спасите мою доченьку! Ой, мамочка моя дорогая, что же это делается на белом свете!!! Родную доченьку, кровиночку мою единственную уби-ли-и-и, – завывала она, – А как же мне теперь жить-то на белом свете! А что же мне теперь делать, куда положить головочку-у-у… – Конца ее причитаниям не было конца.
– Что случилось? – Дарья Петровна в ужасе скрестила на груди руки и металась среди собравшейся толпы в надежде узнать подробную причину горьких слез ее соседки. Она догадывалась, но всем сердцем гнала от себя эту скорбную мысль.
– Что? Что случилось?
– Ой, Дарьюшка! Наталку нашу Полтавку застрелили только что.… Наповал сразили бедняжку. Говорят, жених ее Андрей и убил…
– Как, жених? Не может быть! Андрюшка не мог ее убить, любил он ее сильно… Кто видел его с ружьем? Господи, может по ошибке убили нашу красавицу…
– Нет! Это точно, Андрюха это был, Андрюха. Вот он за любовь эту проклятую и застрелил девочку. Ревновал очень испод…
Никитична в истерике билась оземь. Не помогали уговоры и успокоительные. Женщина в одночасье лишилась самого дорогого, своего дитяти. Она обожала свою дочь, радовалась всем ее успехам в школе потом в институте. Большие надежды она возлагала на свое чадо, не могла нарадоваться. Говорила, что в старости не обижена будет. Есть кому воды подать, когда совсем невмоготу станет. А теперь? Что будет теперь? Как ей выдержать всю тягость утраты.… Помоги ей Боже!
Да. Так и было. Наташенька выбрала не его Андрея, а Василия. К свадьбе дело двигалось. А он возьми да узнай не вовремя.… Не смог перенести, что его любимая девушка замуж за другого пойдет. Решил он по-своему: Ни ему, ни другому. Утром рано, подкараулив Наталку, застрелил с охотничьего ружья отца.
– Что стоим, рот разинув! Айда к Андрею, выясним, зачем он девку убил! – раздался чей-то мужской голос. – Что же он паршивец этакий учудил! – Толпа, как овечки, мигом растаяла, бросив голосить одну Никитичну, побежали к дому Чуйко. Вбежав во двор, мужики кинулись в дом и, застыли на месте.… У ног молодого красивого парня, тоже причитала мама, только это была его мать. На шее парня висел обрывок бельевой веревки…
Повесился Андрей, ушел следом за любимой…
Дарья Петровна, грустная возвращалась домой. В это утро пироги не пеклись. Тесто вместе с начинкой очутилось в ведре с помоями для поросят…
– Мама! Что за шум там на улице? Слышен плачь,…Кто-то умер? – полусонная Машка смешно терла тыльной стороной ладошки, глаза.
– Ох, доченька…горе-то, какое… – Прижав дочь к груди, Дарья Петровна разревелась. – Не приведи Господь, кому испытать такое горе, чтобы родная мать хоронила свое дитя раньше, чем сама покинет эту землю!
НЕЗЕМНАЯ ЛЮБОВЬ МАТЕРИНСКАЯ
– Арсений! Ты слышал? Плач детский! Опять девчонка плачет и надрывается бедняжка..., – Оксана, сняв ночную сорочку, последовала в ванную. – О-хо-хо! Бедная сиротинка… кто ее пожалеет, кто приголубит, кто утрет слезочки малышке…, – шептала она вздыхая. – Как ушла из жизни мать ее, Ниночка, так и слезы постоянно стали литься ручьем у Анечки, девочки бедной. Что-то тут не так! Арсений? Или ты еще спишь? – мокрые следы оставляли на паркете неровные отпечатки босых ног. Она принципиально не любила носить комнатные тапочки. В длинной футболке, трусах и босиком – вот ее домашний наряд домашней женщины. Нет! Нельзя сказать, что одеваться она так вынуждена из-за отсутствия вкуса или домашней одежды, нет. Просто так ей удобно. А в присутствии гостей, свекрови и других «посторонних», она одевается соответственно. На такой случай, есть несколько красивых шелковых брючных костюмчиков, шортиков и халатиков. Так, на всякий случай, есть убранства, но лучшим одеянием считала свободу и в одежде тоже. Да и муж ее целыми днями в трусах ходит дома. Удобно.
