— Здорово, — усмехнувшись, заключил Ник. — В 1541 году папа мог ошибаться, а с 1870 — нет. Как так может быть?
— Политика, мистер Пэлем. В тот год папская область перешла под юрисдикцию Италии, и папа вместе с землями лишился и светской власти. В тот год Первый Ватиканский Собор, можно сказать, в качестве моральной компенсации наделил папу непогрешимостью.
— Надо же. Так вы верите в этот догмат или нет?
— Я верую в Отца, Сына и Святого Духа, Святую Вселенскую Церковь, общение святых, прощение грехов, воскресение тела и жизнь вечную.
У Ника едва не вытянулось лицо от такого списка, во что верит Мурсиа.
— Это апостольский символ веры, мистер Пэлем, — на всякий случай пояснил отец Матео. — Как видите, ничего о папе в нём не говорится.
— Стало быть, папа вам не указ, — почти разочарованно заключил Ник, а внутри уже нарождалось беспокойство.
— Что бы вы понимали, мистер Пэлем, признаюсь, что я не седевакантист и не старокатолик, ибо живу я на этом свете давно и знаю, что от церковных расколов и сектантства в первую очередь страдает чистота веры. Но я так же как и они не признаю решения двух ватиканских соборов и власти двух последних пап.
От этой информации Ник и вовсе пришёл в замешательство. Католический священник да ещё монах плевать хотел на папство? Это же нонсенс!
— Как же тогда вы собираетесь работать в Ватикане?
— Очевидно, с усердием и прилежанием. Не надо так нервничать, мистер Пэлем.
— Как же не нервничать, если с таким настроем вас в два счета оттуда выкинут!
— Вряд ли своими взглядами я кого-нибудь там удивлю.
— Сильно в этом сомневаюсь.
— И зря. Один провинциальный священник, позднее ставший папой, однажды приехал к ватиканскому двору. После этого он сказал: «Увидеть Рим, значит лишиться веры».
— И с таким настроем он стал папой? Здорово, ничего не скажешь.
— Однако это замечание весьма точно. Это для простых верующих папа небожитель. А для курии он вполне реальный человек из плоти и крови, которого можно запросто встретить в коридорах дворца или увидеть на аудиенции. Говорят, предыдущий папа запросто мог зайти в мастерскую ватиканских каменщиков и пригубить там стакан вина в компании рабочих. Так что не волнуйтесь, мистер Пэлем, говорить нынешнему папе в лицо, что он ересиарх, я не буду, и пить вино с ним тоже не стану.
И Нику пришлось поверить, ибо ничего другого ему теперь не оставалось. Зря он не послушал полковника Кристиана, а ведь тот предупреждал, что Мурсиа не так-то прост, как может показаться. Теперь Ник Пэлем с замиранием сердца ожидал когда поезд прибудет в Рим, в город, где он точно потеряет веру в свой и без того зыбкий профессионализм.
1968, Средиземноморье
В солнечном Майами на вилле саудовского мультимиллионера хозяин по имени Аднан принимал дорого гостя.
Устроившись в роскошном кресле с замшевой отделкой, молодой человек по имени Джейсон поднял хрустальный бокал охлажденного виски с дизайнерского подноса и принялся смаковать напиток, пока хозяин виллы делился с ним своими планами:
— У меня есть на примете очаровательная девушка, специально для тебя.
— Большое спасибо, Аднан, за твое гостеприимство, но это будет лишним.
— Не спеши отказываться, Джейсон, — улыбался ему саудовец. — Мое предложение поистине ценное. Я предлагаю тебе дикий алмаз, необработанный и потому неприглядный на первый взгляд. Но ты можешь отшлифовать его по собственному вкусу, придать ту форму, какую сочтёшь нужной, добиться того блеска, какого только пожелаешь.
— Ты как всегда внимателен и заботлив, Аднан. Но, боюсь, мне придётся повременить с твоим предложением, если оно останется в силе, разумеется.
Аднан покачал головой.
— Джейсон, ты не понимаешь, от чего отказываешься. Мой алмаз призван не услаждать взор, а резать стекло.
Понемногу Джейсон начал понимать, куда клонит хозяин дома:
— Стало быть, — спросил он, — ты считаешь, что та девушка может быть полезна мне в работе?
— Ну конечно! О чём же ещё я говорю тебе последние пять минут?
Джейсон только улыбнулся. Витиеватые иносказания всегда деликатного саудовца могли запутать кого угодно.
— Тогда давай поговорим поподробнее, — предложил молодой человек. — Ты же понимаешь, в моём деле необходима точность, без всяких увёрток.
— Разумеется, — согласился Аднан.
— Значит, ты хочешь предложить мне нанять в управление одну из твоих контрабандисток?
— Самую лучшую из моих морских экспедиторов, — тут же внёс уточнение мультимиллионер. — Она не по годам умна и сообразительна. У неё феноменальная память. За пять лет, что она работает на меня, не было ни одной сорванной по её вине доставки.
— Так уж и не одной? — усомнился Джейсон. — Даже в облавы полиции в портах не попадала?
— Нет, такое бывало, но это уже не её вина, а мои просчёты. От полиции она уходит всегда, со всей документацией, деньгами, а если надо, то и с невыгруженным оружием.
— Интересно как?
— Она мой лучший экспедитор, — ещё раз повторил Аднан, будто это должно было всё объяснить. — Если надо, оружие сбросит в море и никаких улик не останется. А накладные с деньгами положит в водонепроницаемую сумку и уплывет с ними подальше от судна.
— Так на чём же уплывет?
— Ни на чём, Джейсон. Она просто нырнет под воду. У неё потрясающая способность обходиться без воздуха долгое время. Она может проплыть, не выныривая, несколько миль, а полиция решает, что она утонула. Но она вынырнет у ближайшего пляжа, а потом сядет на грузовой рейс и отплывёт на нашу базу. Пять раз, Джейсон, пять раз она возвращалась ко мне из самых глухих окраин Средиземноморья и всегда со всей суммой от сделки за вычетом того, что потратила на дорогу. Она умеет быть честной и верной.
— Я знаю, Аднан, твои работники уважают и любят тебя, как и ты их, иначе и быть не может.
— Никто из покупателей не сбил при ней цену, — продолжал перечислять достоинства своей контрабандистки Аднан, — никто не отказался платить и никто из покупателей не оставался без привезённого ею товара, который они приобрели у меня.
Джейсон лишь кратко кивнул и спросил:
— И чем той алмаз может быть ценен для моего управления?
— Много ли у вас на службе молодых женщин… да и просто женщин? Я говорю не о секретаршах и не об уборщицах, что натирают полы в вашем штабе. Есть ли у вас женщины-агенты?
— Не так много, — был ему краткий ответ.
— Готов поспорить, что их наберётся менее процента от общего числа. Поверь мне, Джейсон, женщины способны на многие вещи, абсолютно не подвластные мужчинам.
