Линкольн Чайлд - Кабинет диковин

– Не понимаю.

– Магия и семейство Пендергастов – почти что синонимы. Десять поколений моих предков были фокусниками. Мы все в этих делах эксперты. Антуан Ленг Пендергаст не был исключением. Более того, в нашей семье он считался самым талантливым иллюзионистом. Не сомневаюсь, что вы заметили в столовой кое-какие сценические аппараты. В этом доме полно потайных дверей, секретных коридоров и ложных стен. Не зная того, Фэрхейвен заковывал свои жертвы в цепи, служившие для демонстрации фокусов. Я сразу узнал наручники Гуто и кандалы из так называемой тюрьмы Бина. В них есть звено, которое фокусник может без труда разомкнуть при помощи пальцев или зубов. Для посвященного в секрет человека эти оковы не прочнее бумажной ленты.

Сказав это, Пендергаст негромко, почти про себя, рассмеялся.

Нора начала грести, плеск воды нарушил тишину низкой каменной пещеры. Через несколько секунд ялик оказался у заросшего высокой осокой прохода между двумя скалами. Нора провела лодку сквозь зеленые заросли и неожиданно для себя оказалась на просторах Гудзона. Над рекой возвышалось массивное здание станции контроля, а дальше, на севере, горбилась сверкающая двухъярусная арка моста Джорджа Вашингтона. Девушка набрала полную грудь свежего речного воздуха. Ей с трудом верилось, что она осталась жива.

Нора оглянулась назад, на проход, через который только что провела ялик. Он выглядел как заросли спутавшихся растений.

Нора взялась за весла и скоро увидела очертания старой шлюпочной гавани. Где-то далеко к югу сверкали небоскребы центральной части Манхэттена. Девушке казалось, что легкий ночной ветерок продолжает доносить до нее едва слышные отзвуки смеха Пендергаста.

Осень плавно перешла в зиму. Время снегопадов еще не наступило, день был морозным и солнечным. В начале декабря воздух в Нью-Йорке настолько чист, что кажется хрустальным. Нора Келли, держа за руку Смитбека, шагала по Риверсайд-драйв и смотрела на Гудзон. Откуда-то с верховьев реки уже приплыли первые льдинки. Гряда скал на нью-джерсийском берегу темнела на фоне солнечного неба, а серебристый мост Джорджа Вашингтона, казалось, парил над рекой.

Нора и Смитбек нашли себе квартиру на Вест-Энд-авеню в районе Девяностых улиц. Когда Пендергаст связался с ними и пригласил встретиться в доме восемьсот девяносто один по Риверсайд-драйв, они решили пройти пешком пару миль, чтобы насладиться прекрасным декабрьским днем.

Впервые после отвратительного открытия на Кэтрин-стрит Нора чувствовала, что ее жизнь начинает возвращаться в нормальное, спокойное русло. Работа в музее шла успешно. Она получила все результаты радиоуглеродного анализа образцов из Юты. Теория о связях между анасази и ацтеками полностью подтвердилась. В Музее естественной истории прошла грандиозная чистка. За исключением Коллопи, все руководство полностью сменилось. Директор каким-то непостижимым образом не только сохранил свою репутацию, но даже сумел ее повысить. Коллопи предложил Норе занять высокий административный пост, на что она ответила вежливым отказом.

Несчастного Роджера Брисбейна выпустили на свободу. Ордер на его арест был признан недействительным за день до выборов мэра. Это произошло после того, как адвокат сумел доказать алиби клиента, а разъяренные члены Большого жюри вообще не нашли доказательств, связывающих его с ужасными преступлениями. Теперь Брисбейн судился с городом за необоснованный арест. Газеты продолжали кричать о том, что Хирург все еще на свободе. Мэр проиграл выборы, а капитана Кастера разжаловали до рядового патрульного.

Газеты полнились статьями о неожиданном исчезновении Энтони Фэрхейвена, но все спекуляции на эту тему прекратились после того, как налоговая служба организовала рейд в его компанию. Все единодушно решили, что первопричиной исчезновения явились проблемы с уплатой налогов. Поговаривали о том, что Фэрхейвена видели на одном из Антильских островов потягивающим дайкири и читающим «Уолл-стрит джорнал».

Смитбек провел две недели к северу от Колд-Спринг в клинике Февершама, где его рану мастерски обработали и зашили. На полное исцеление ушло удивительно мало времени. Что касается Пендергаста, то тому пришлось перенести целый ряд операций полости живота и локтя. На восстановление агенту ФБР потребовалось несколько недель. Выйдя из клиники, Пендергаст исчез. Ни Нора, ни Смитбек не получали от него никаких вестей. Вплоть до этого таинственного приглашения.

– Не могу поверить, что мы снова туда направляемся, – сказал Смитбек, шагая на север.

– Брось, Билл. Неужели тебе не интересно, что хочет сказать нам Пендергаст?

– Конечно, интересно. Только я не понимаю, почему это нельзя сделать в каком-нибудь другом месте. Например, в ресторане.

– Уверена, что у него окажутся на это веские причины. И мы их узнаем.

– Не сомневаюсь, что окажутся. Но, как только он предложит мне глотнуть коктейля из масонской посуды Ленга, я немедленно ухожу.

Вскоре вдалеке они увидели старый дом. Даже в ярком солнечном свете он казался мрачной обителью привидений. Его окружали сухие, лишенные листьев деревья, а смотревшие на запад черные окна верхнего этажа походили на пустые глазницы.

Нора и Смитбек не сговариваясь остановились.

– Ты знаешь, даже от одного вида этой кучи старого кирпича у меня от страха вываливаются кишки, – пробормотал Смитбек. – Когда Фэрхейвен уложил меня на этот стол и я ощутил прикосновение скальпеля к спине...

– Билл, умоляю...

Посвящая ее в жуткие подробности, Смитбек получал громадное удовольствие.

Он обнял ее за плечи. Голубой костюм от Армани, который он так любил, теперь висел на нем несколько свободно. Пережитые страдания не прошли даром. Журналист сильно похудел, его лицо приобрело несвойственную ему ранее бледность, а вокруг глаз появились горькие морщинки.

Продолжая идти на север, они перешли через Сто тридцать седьмую улицу. С нее в старинный особняк когда-то въезжали экипажи, но сейчас въезд по-прежнему был завален кучами принесенного ветром мусора. У въезда Смитбек снова остановился. Нора, проследив за взглядом журналиста, догадалась, что тот смотрит на разбитое окно второго этажа. Несмотря на всю свою внешнюю браваду, Смитбек побледнел еще заметнее. Немного потоптавшись на месте, он решительно зашагал вслед за Норой.

Подойдя к двери и постучав, они стали ждать. Прошла минута. Затем вторая. Смитбек и Нора продолжали ждать. Затем дверь со скрипом отворилась, и они увидели перед собой Пендергаста. Руки агента скрывали резиновые перчатки, а его элегантный костюм был усыпан известковой пылью. Не говоря ни слова, он повернулся, и гости последовали за ним по гулким коридорам в направлении библиотеки. Расставленные вдоль коридоров переносные галогенные лампы освещали холодным белым светом внутренности старого дома. Несмотря на яркое освещение, Нору не оставляло чувство страха. Отвратительный запах разложения исчез, и его сменил легкий аромат химических моющих средств. Интерьер изменился почти до неузнаваемости. Со стен исчезли деревянные панели, шкафы стояли открытыми. Водопроводные и газовые трубы стали доступными взгляду, а часть их даже демонтировали. Доски пола во многих местах были сняты. Казалось, что дом просто разбирали по частям.

С находящихся в библиотеке скелетов и чучел были сняты все скрывавшие их покровы. Освещение здесь оказалось более скудным, но Нора увидела, что половина полок опустела, а на полу ровными рядами стояли пачки книг. Пендергаст, лавируя между книгами, подошел к камину у дальней стены и лишь после этого повернулся к ним лицом.

– Доктор Келли, – произнес он, чуть склонив голову, – мистер Смитбек, я рад видеть вас в полном здравии.

– Ваш доктор Блум не врач, а художник, – сказал Смитбек с несколько преувеличенной сердечностью. – Надеюсь, он принимает страховые полисы «Блю кросс»? Мне еще предстоит увидеть его счет.

Пендергаст едва заметно улыбнулся. В библиотеке снова повисла тишина. Но на сей раз ненадолго.

– Итак, почему мы оказались здесь, мистер Пендергаст? – спросила Нора.

– Вам обоим пришлось пройти через ужасные страдания, – ответил Пендергаст, стягивая с рук перчатки. – Через такие страдания, которые большинство людей не смогли бы вынести. И я в некотором роде считаю себя виноватым в том, что вам довелось пережить.

– Именно для таких случаев и придуманы завещания, – вставил Смитбек.

– За последние недели мне удалось кое-что узнать. Многим, увы, помощь уже не нужна. Это Мэри Грин, Дорин Холландер, Мэнди Экланд, Рейнхарт Пак, Патрик О'Шонесси. Но вам полное знание того, что произошло – никто, кроме вас, об этом никогда узнать не должен, – поможет, как я надеюсь, избавиться от преследующих вас демонов.