– А много их, Анисья? – спросил Чекмазов.
– Человек десять, а может, и больше… И в гражданской одежде, и военные, и участковый с ними.
– За нами, – спокойно сказал старик.
– Вот и я гляжу… А ты прямо митинг тут развел…
– Верное замечание. Хорошо, пора двигаться. – Чекмазов оглядел своих полупарализованных соратников. Они действительно пребывали словно в ступоре. Коломенцев тупо уставился в стену сарая, Станислав, сжавшись, сидел в своем кресле, Катя и Лена неподвижно стояли рядом, и только Егор ходил взад-вперед, что-то шепча под нос.
– Послушай, Анисья, – сказал старик, обращаясь к хозяйке, – одолжи керосиновую лампу.
Хозяйка, ни слова не говоря, сходила в дом и вернулась с «летучей мышью».
– Подойдет, – довольно произнес Чекмазов. – А ты, юноша, – обратился он к Олегову, – неси из дома свою. Два осветительных прибора у нас имеются. Хорошо. Я сам понесу. Грузите раненого на носилки. И выступаем.
– Но он же вот-вот скончается, – подала голос Елена, – зачем он нам?
– Так надо, – коротко ответил старик, – выполняйте. Молодой человек пойдет впереди, а вы, девицы, – обратился он к Кате и Елене, – попеременно будете держать носилки сзади.
Бесчувственного Валька уложили на носилки.
– Взяли! А теперь вперед. Ведите нас, господин Коломенцев… Слово-то не забыли? Картафил!
Между тем начало смеркаться. Солнце ушло за верхушки деревьев, и синие сумерки пали на землю.
Странная процессия двигалась по лесной тропе. Впереди, словно автомат, размеренно шагал мукомол, следом с носилками, сменяя друг друга, шли Олегов и женщины, потом немая толкала коляску со Станиславом, а замыкал шествие Чекмазов с керосиновыми фонарями.
– Как я понимаю, идти нам недолго, – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.
– А может, всю ночь? – отозвался Станислав.
– Не думаю. Место где-то совсем рядом. Сколько я тут ходил, сколько искал…
Лес кончился, и открылось железнодорожное полотно. Коломенцев все так же неторопливо вскарабкался на насыпь. За ним последовали остальные. Старуха взяла на руки Станислава, перенесла его через рельсы, а следом перетащила коляску.
– Значит, за линией, – задумчиво сказал Чекмазов. – И куда же дальше?
Но Коломенцев, не отвечая, все шел и шел вперед.
– По-моему, он ведет нас к деревенскому кладбищу, – предположил Олегов.
– Вы думаете? – Чекмазов в сомнении остановился. – Нет. Маловероятно. Хотя все может быть.
И действительно, мукомол привел их прямо на сельский погост. В сумраке показались кресты и деревянные пирамидки, чьи печальные силуэты рельефно выделялись на фоне закатного неба. Тучи мошкары вились над кладбищем. Ее писк сливался в один высокий непрерывный тон, томительный и сладостный одновременно. Томительный, поскольку навевал мысль о смерти, на которую обречена эта живая копоть через несколько часов, а сладостный из-за того, что он неразрывно связан с летом, хорошей погодой, с цветением жизни.
– Здесь, – монотонно произнес мукомол, указывая на деревянное надгробье.
– Здесь?! – недоверчиво переспросил Чекмазов. Он достал из рюкзака карманный фонарь и посветил на надгробье.
– «Ефросинья Егоровна Морянина, вдова», – прочел он по складам. – Ну и что?
Мукомол словно очнулся, громко вздохнул и опустился на деревянную скамью, стоящую подле могилы. Он удивленно огляделся по сторонам.
– Где это я?
– А вы разве не помните, как шли сюда? – удивленно спросил Чекмазов.
– Ничего я не помню, – раздраженно промолвил Коломенцев. – Помню только, вы произнесли какое-то слово, и все…
– Картафил, – сказал Чекмазов. – Это слово пробудило в вас то, чего вы и сами не знали. Но теперь, когда цель достигнута, из послушной марионетки вы вновь превратились в самого обычного человека. Вы, уважаемый, привели нас к предполагаемому местонахождению того, в кого мы должны вдохнуть жизнь. Эти ребятишки, то есть… – Чекмазов указал рукой на безмолвно стоящих близнецов. – Носилки-то уберите с дороги, – распорядился он, потом наклонился над Вальком. – Похоже, парень совсем плох. Уж и не знаю… – он не докончил, снова посмотрел на надгробье. – Какая-то Ефросинья… Странно. Может быть, произошла ошибка? Но до сих пор ошибок не было. Что же? Придется копать. – Он оглядел столпившихся людей. – Лопаты, кайла нужны… Это, конечно, не проблема, и все же не верится. Совсем рядом, под боком… Паренек, – обратился он к Егору, – дуй на станцию, организуй пару лопат, хотя нет. Тебя, голубя, посылать опасно. Еще сбежишь, а и того хуже, наведешь на нас кого… Давай ты, старая, – обратился он к немой, – разыщи на станции инструмент и кайло не забудь.
Немая покорно шагнула в сгустившиеся сумерки.
– Принесет, – уверенно подтвердил старик, – а мы пока лампы затеплим. – Он чиркнул спичкой, и крошечный язычок пламени прочертил мрак. Звякнуло стекло ламп. И вскоре на земле образовались два круга тускловатого призрачного света.
Стало совсем темно, лишь на западе виднелась светлая полоса, но скоро и она померкла и почти исчезла. Ночь обступила наших героев, сгустилась, стала осязаемой. Все молчали. Мошкара вилась над лампами, вспыхивала, сгорая крохотными искрами, но неотступно стремилась окунуться в пламя.
Если бы посторонний наблюдатель увидел собравшихся на кладбище в столь неурочный час, то он, скорее всего, решил бы, что здесь творится какой-то черный обряд. Но и при дневном свете в эту глушь редко кто забредал.
– А я вспомнил это место, – нарушил молчание Коломенцев. – Мы приходили с Олеговым несколько дней назад и остановились как раз возле этой могилы.
– А зачем вы сюда приходили? – с любопытством спросил Чекмазов.
– Хотели найти могилу Пеликана.
– Да. Он похоронен где-то здесь. Но почему вы пришли именно к захоронению вдовы? Хотя, возможно, сей факт только доказывает мою правоту. Подсознательно вы стремились на это место.
Коломенцев ничего не ответил. Но зато отозвался Станислав.
– Что же вы намерены делать? – поинтересовался он. – Раскопать могилу? Неужели здесь находится этот ваш Бессмертный? А я представлял, что он лежит в некоей усыпальнице, наподобие мавзолея или гробницы фараона. А тут какая-то вдова… Блеф, похоже…
– Вы полагали, что в этом месте должна быть построена вторая пирамида Хеопса и многочисленные археологи и туристы, сельскохозяйственные рабочие должны резвиться возле нее? – насмешливо спросил Чекмазов.
– Не уверен насчет пирамиды, но непонятно, как это посреди кладбища можно спрятать нечто сверхъестественное. И когда спрятали? До или после возникновения кладбища? Могилка-то, судя по всему, не особенно старая?
