В это время, когда Наталья, идущая сзади со своим многострадальным рюкзаком, внимательно и откровенно разглядывала случайных попутчиков. Семен вдруг довольно зло и неожиданно обернулся и так же изучающе рассмотрел её саму. Смутившись, Наталья тут же отвела глаза в сторону…
Шли они все довольно быстро, и дорога обратно, кроме того, совершенно не походила на то магическое путешествие, которое было подарено им Андреем совсем недавно, ранним утром, и которое всё ж почему-то так чётко и ясно всплывало сейчас в памяти Натальи. Впереди лежала самая обыкновенная грунтовка, идущая по лесу. Никаких речек, кроме той, что была уже совсем недалеко от Поляны, они на этот раз и вовсе не пересекали…
Стояла знойная жара, под ногами пылилась дорога. Шли, большей частью молча или болтая ни о чём: о жаре, о лесе, о ящерицах… Пока не дошли до места, где над дорогой нависали слоистые обрывистые скалы, а где-то глубоко в ущелье внизу протекала река: та самая, в которую совсем недавно сверху полетели почти одновременно три посоха… На этом месте Семён неожиданно остановился и, став посередине дороги и заступив дальнейший путь Сергею, вдруг схватил его за ворот рубашки и довольно наглым, хамским и упёртым голосом спросил:
— Сергей! А ты не подаришь мне сейчас свой пацифик? Я давно такой хочу. Всю жизнь о таком мечтал, правда!
Но тут между парнями вдруг быстро и проворно вклинился Андрей, который строго, но мягко спросил Семёна, неожиданно и пристально глядя ему прямо в глаза:
— А ты — человек мирный? И пацифик по праву будет принадлежать тебе?
— Нет. Я — далеко не мирный человек. Я — грубый, и даже жестокий. Но я решил стать мирным, — вдруг ответил тот не своим, сильно изменившимся хриплым голосом.
— Так значит, ты решил с этих пор измениться и нести людям мир? — по-прежнему глядя Семену в глаза, жёстко допрашивал его Андрей.
— Да, — со странным взвизгиванием, громко подтвердил тот. Андрей продолжал глядеть Семёну прямо в глаза, и грозный парень странным образом вдруг полностью обмяк и стушевался.
— Ну, тогда пацифик — по праву твой. Но он, — и Андрей показал кивком в сторону Сергея, — Не может так просто подарить тебе его, задаром. Потому что тогда у тебя вырастут кармические долги. Ведь это обретение пацифика должно стать магическим актом. А потому, вы должны обменяться. Вещь на вещь. Ты должен будешь отдать ему то, что он в свою очередь пожелает, — твердо продолжил Андрей.
— Но у меня ничего нет! — запротестовал Семён, показывая всем свои пустые руки, — И никакого брелка, символа или талисмана в карманах я тоже не скрываю.
— Мне нравится твоя шляпа, — неожиданно сказал Сергей, указывая рукой на ковбойский стетсон Семёна.
— Ага! Обмен! — ликующе закричал Андрей.
Семен молча снял и протянул Сергею свой стетсон, а тот снял с шеи и отдал ему металлический пацифик.
— Обмен состоялся. Я свидетельствую, — заявил весело Андрей, — Да свершится обретение Семёном нового пути!
А Сергей тут же примерил ковбойскую шляпу, которая оказалась ему как влитая — и весело запрыгал по дороге, отбивая чечётку, в своих модельных итальянских туфлях на каблуках.
— Кажется, он получил какую-то завершённость. А то — ему явно чего-то не хватало, образ был не полным. Что ж, пусть эта шляпа будет магической, — ещё раз подытожил состоявшийся обмен Андрей.
Когда дорога, почти вплотную подошедшая к посёлку, приблизилась к ближайшей от него речке, то Андрей предложил всем перейти её вброд и затем вернуться вдоль противоположного, более крутого, берега под деревья и искупаться там в самом глубоком и живописном месте этой речушки. Наталья решила отсидеться на берегу, так как свой «верх» от купальника она засунула в рюкзак, но Андрей сказал, что выкупаться должны все, непременно и обязательно. Тем более что у Анны, как оказалось, купальника не было и вовсе, но она не делала из этого проблему.
— Вы с Анной зайдёте в воду здесь, а мы — дальше, в том месте, которое отгораживают большие камни. Здесь — более удобный спуск к воде, можно придерживаться за дерево и аккуратно спуститься, а там — надо прыгать с обрыва в воду, — пояснил Андрей, — Я изучил здесь все подступы к воде. И — не отказывайся! Это — не простое купание. Это — омовение.
Когда мужская часть их группки скрылась вне видимости — лишь голоса раздавались невдалеке, а люди были скрыты камнями и деревьями — первой разделась Анна и стремительно вошла в воду. Придерживаясь за ветви, затем вошла в реку и Наталья — и сразу, резко погрузилась по пояс. Стоявшая спиной к ней Анна в этот момент вдруг резко обернулась и неожиданно осмотрела Наталью пристальным, слишком внимательным, каким-то неженским и оценивающим взглядом. Но вот Наталья уже с бурным всплеском, резко полностью погрузилась в воду и поплыла. Вода здесь была редкостной даже для этих мест кристальной чистоты, очень холодная. Неожиданно речка в этом месте оказалась довольно глубокой: здесь было с головой. Но, несмотря на глубину, очень подробно были видны все подробности дна, каждый речной камешек. Среди камней встречались и очень крупные, выходящие грядой на поверхность, но между всеми ними легко можно было проплыть. За каменной стеной, за крупными валунами, раздавались шумные всплески: там кто-то прыгал с берега, а кто-то шумно нырял, деликатно не заплывая на «женскую половину». Наталью, кроме того, скрывали также ивовые, склоняющиеся в реку, ветви той самой ивы, держась за ствол которой, погруженный в воду, к воде спустились и она, и Анна.
Когда все оделись, а потом встретились на тропинке, поднявшись от реки на небольшую возвышенность, то снова продолжили путь. И двинулись, конечно, уже прямо к Ромашковой поляне. После реки идти стало легко и приятно.
Уже вблизи поляны им встретился Володя. Он возвращался из ближайшего продуктового магазина.
— Ну как, ещё не все отсюда уехали? Кто-нибудь ещё остался на поляне? — поздоровавшись, спросил у него Сергей.
— Уехали многие, но всё же пока не все: на краю Ромашковой, у ближайшего родника, ещё стоят с палатками матушка Мария, Зина и Зоя. Они ожидают машину, которая сегодня вечером должна приехать и их вывезти, и меня они за продуктами послали. А сам я, как только их провожу, то сегодня же или уже завтра утром, наверное, к лагуне отправлюсь, на Грушевую. Там больше всего теперь наших. А ещё, на поляне осталась по-прежнему группа Дианы. Ну, знаете, они у дальнего края поляны, в лесочке на дороге к роднику, стоят. Да, и вот что странно: всё место у нашего бывшего лагерного костра теперь заняли виссарионовцы. Не знаю, откуда их столько набежало. Виссарионовцы стоят теперь тут, на нашем прежнем главном месте и проводят что-то вроде наших Магнитов. Или — хороводы водят, уж не знаю. Песни странные поют. Советские. Их не поймешь, что они хотят. Как-то странно они себя ведут…
