Он поцеловал меня в лоб.
— Прости меня, Анита. Я не знал, что могу охватить твой разум. Не думал, что хоть один вампир на это способен. — Он глядел мне в лицо сверху вниз, высматривая реакцию. У меня пока что ее не было. Он отодвинулся, чтобы яснее меня видеть. — Я боялся, что ты будешь владеть мною, как владеешь Дамианом, если я стану пить твою кровь, не пользуясь своей силой. Я попытался снять твой щит, сломать твои барьеры, но я это сделал, чтобы защитить себя от твоей силы, я не думал, что могу пробить столь несокрушимые стены.
Он потянулся рукой к моему лицу, остановился, и рука его упала на колени.
— Метки, привязывающие тебя к Жан-Клоду, защищают тебя от него. Но он никогда не был в этом так искусен, как я. Мне следовало об этом подумать.
Я просто лежала, наполовину летая. Все было нереально. Я не могла думать, не могла говорить.
Он взял мою руку и прижал к своей изуродованной щеке.
— Я ушел, как только понял, что случилось. Это было, как бы сказать — быстрячок. Лишь намек на то, что это могло бы быть. Пожалуйста, Анита, поверь мне.
Он встал, и я не смогла проследить за этим движением. Я лежала на земле и пыталась думать.
Возле меня присел Джейсон. Я уже достаточно пришла в себя, чтобы задуматься, откуда он тут взялся. Он же не был у Марианны. Или был?
— Это у тебя первый раз? — спросил он.
Я попыталась кивнуть, но не смогла.
— Теперь ты понимаешь, почему я с ними, — сказал он.
— Нет, — ответила я, но голос был таким чужим и далеким, что я его сама не узнала, — Нет, не понимаю.
— Ты это почувствовала. Ты плыла на этой волне. Как можно это не любить?
Я не могла объяснить. Это было чудесно, но когда радость начала меркнуть, из глубин поднялся страх такой большой и черный, что мог весь мир собой залить. Это было потрясающе, и это был всего лишь «быстрячок», как сказал Ашер. Но большего я от Ашера не хотела ни за что. Потому что если это окажется еще лучше, я всю оставшуюся жизнь буду гоняться за очередной дозой. А Жан-Клод не может мне ее дать. Метки мешают ему подчинить мой разум. Это одна из тех вещей, что определяют разницу между слугой и рабом. Никогда мне не получить этого от Жан-Клода, никогда. А я этого хочу. Секунду назад я не хотела, чтобы Ашер умер. Теперь я уж и не знала...
Ашер вернулся и оказался рядом. Мы посмотрели друг на друга. В темноте появились и другие, кто-то с фонарем посветил на меня. Я прищурилась на свет, почти ослепнув. Свет потом остановился на лице Ашера, подчеркнув красные следы слез.
— Анита, не надо меня ненавидеть. Я не вынесу твоей ненависти.
— Я не ненавижу тебя, Ашер, — сказала я хриплым тяжелым голосом с легкой золотой каемкой радости. — Я тебя боюсь.
Он стоял надо мной, и слезы стекали по его лицу, по красноватым следам на гладкой коже левой стороны. На той стороне они терялись в шрамах и собирались красноватыми пятнами на мертвой коже.
— Еще хуже, — шепнул он. — Еще хуже.
Я выставила всех, кроме Джейсона, потому что все зашумели, чтобы я не оставалась совсем одна. Я что, забыла, что меня пытаются убить? Забыла, что Жан-Клод обещал поубивать их всех, если я погибну? Последний аргумент в применении ко мне не помогает завоевывать друзей и оказывать на людей влияние. Я прокомментировала так: «Если мы все погибнем, это решит все наши проблемы». И спор был окончен.
Джейсон устроился на постели в груде подушек. Он попытался перевернуться набок и застыл посреди этой попытки, ойкнув от боли. Двигался он скованно, будто при каждом движении у него все болело, за что и получил место на кровати вместо стула.
Я ходила взад-вперед по комнате, даже выработала какой-то стереотип ее обхода. Дальняя спинка кровати, окна, дальняя стена, ближняя стена, где дверь.
— А знаешь, что ты прошла мимо кровати уже двадцать раз, и это лишь с той минуты, как я начал считать? — спросил меня Джейсон.
— Заткнись.
— Я снова надела пистолеты, не потому что думала, будто они мне понадобятся, а просто с ними привычнее. Тяжесть наплечной кобуры, твердость «файрстара» во внутренней кобуре как-то усиливали мое ощущение самой себя. Из нас троих только я носила огнестрельное оружие. Применение оружия, этот конкретный вид силовых действий, принадлежал только мне, и я точно знала, что не переняла это свойство ни у кого из них. Оно было мое и только мое. Сейчас мне очень было нужно что-нибудь совсем свое.
Джейсон повернулся набок — медленно, дюйм за дюймом. Я за это время успела обойти еще один круг. Джейсона и Джемиля перевели в этот дом, чтобы собрать вместе всех раненых. Роксана сейчас была в холле, и при ней Бен в качестве охранника. Я столько тогда проканалировала силы Ричарда, что приходилось опасаться сотрясения у Роксаны. Не знаю, должен был Бен охранять ее от меня или наоборот. В кухне сидел и доктор Патрик, помешивая жаркое, которое Марианна на нас оставила. Зейн и Черри тоже там были, но прочие оборотни ушли в лупанарий — заканчивать церемонию, прерванную прошлой ночью. Уважаю такое упорство.
Ашер тоже находился где-то в доме — я не знала, где именно, и не хотела знать. Слишком многое случилось слишком быстро, и мне нужно было время все это переварить. И этого времени мне как раз и не дали.
В дверь постучали.
— Кто там? — спросила я.
— Дамиан.
— Проваливай.
— Пришел какой-то вампир, и с ним один из помощников шерифа Уилкса. Говорят, что у них есть разговор к тебе или Ричарду. Но не по делам полиции.
Последние слова привлекли мое внимание. Я подошла и открыла дверь. Там стоял Дамиан, все еще в жилете, с которого Барнаби оторвал все пуговицы. Когда слуга Колина умерла, Барнаби прекратил драку и улетел прочь. В ярком свете костюм Дамиана был угольно-черным, а кожа, соответственно, неимоверно белой.
— Как они точно выразились? — спросила я.
— Сказали, что Фрэнк Найли просил кое-что передать вам двоим.
— Б-лин! — тихо и с чувством сказала я.
— Они в кухне с доктором Патриком и Ашером.
— Скажи Роксане и Джемилю, что прибыли плохие парни. Я пойду с ними поговорю.
— У того человека пистолет, — предупредил Дамиан.
— У меня тоже.
Я направилась в холл, и Дамиан со мной.
— Подожди! — позвал сзади Джейсон.
— Иди своим темпом, Джейсон. Я не буду ждать, пока ты сможешь спуститься.
— Смотри, чтобы ее не убили, Дамиан, — сказал Джейсон нам вслед.
Я обернулась через плечо:
— Он будет делать то, что я ему скажу.
От часовых размышлений обо всем, что я сегодня узнала, у меня настроение не улучшилось.
Я сбежала вниз по лестнице. Дамиан держался за мной беззвучной тенью.
Почему люди шерифа не взяли дом штурмом? Я ожидала, что они начнут стрельбу, если узнают, что мы еще в городе. И что они хотят передать от Найли? И откуда здесь вампир? Дольф ничего не говорил насчет того, что в свите Найли есть вамп. А Дольф настолько их терпеть не может, что обязательно сказал бы. Столько вопросов, и раз в жизни я сейчас получу на них ответы по мере их возникновения. Очень воодушевляющая мысль.
