— Потей, — повторяет Дейл. Рассеянно приглаживает скотч, отлепившийся от края таблички с надписью: «ОДИН ЗВОНОК ОЗНАЧАЕТ ОДИН ЗВОНОК». — Ты с ним подружился, да?
— Пожалуй. Я думаю, «Черный дом» никак не связан с детективом Блэком.
— Ты говоришь загадками. Какой черный дом?
— Прежде всего это название. В кавычках, с заглавной Ч. «Черный дом». Ты не слышал, что в здешних местах так называют дом?
Дейл смеется:
— Господи, да нет же.
Джек улыбается, но это не дружеская улыбка, а та, что появляется на его губах во время допросов. Потому что сейчас он копписмен. И он заметил некую искорку, блеснувшую в глазах Дейла.
— Ты уверен? Не торопись. Подумай.
— Говорю тебе, нет. В здешних краях люди дома не называют. Конечно, старая мисс Грехэм и мисс Пентл звали свой дом, который стоит по другую сторону городской библиотеки, «Жимолость». Потому что вместо забора у них была зеленая изгородь из кустов жимолости, но это исключение из общего правила.
Вновь Джек видит искорку. Поттера управление полиции Висконсина обвинит в убийстве детей, но за время допроса Джек ни разу не видел такой искорки в глазах Поттера. Потому что Поттер был с ним откровенен.
Дейл — нет.
«Но мне надо гладить его по шерстке, не напирать на него, — говорит себе Джек. — Он же сам не знает, что не говорит всей правды. Как такое может быть?»
И словно в ответ слышит голос Чикагского Потей: «Один парень говорил мне, что в летний день солнце должно было освещать дом как минимум восемь часов, но оно почему-то… не освещало. Он говорил, что люди теряли там тень, совсем как в сказке».
Воспоминание — это тень. Любой коп, пытающийся восстановить картину преступления или несчастного случая по противоречивым показаниям свидетелей, прекрасно это знает. Может, «Черный дом» Потей из этой категории? Нечто, не отбрасывающее тени? Реакция Дейла (он вновь разглаживает скотч, с серьезным видом, словно, дожидаясь приезда «скорой помощи», на улице оказывает первую помощь пешеходу, которого сердечный приступ уложил на тротуар, четко выполняя все пункты соответствующей инструкции) указывает, что такое очень даже может быть. Три дня назад он бы не позволил себе рассматривать такую идею, но три дня назад он не знал, что попадет в Долины и вернется обратно.
— Согласно Потей, про этот дом говорили, что он кишит призраками еще до того, как его построили. — Джек чуть усиливает напор.
— Не слышал о таком доме. — Дейл переходит к табличке с информацией о времени утренней и вечерней поверок. Смотрит на нее — не на Джека. — Не имею ни малейшего понятия.
— Ты уверен? Один человек истек кровью. Другой упал с лесов, и его парализовало. Люди жаловались, ты слушай, Дейл, это любопытно, Потей говорит, люди жаловались, что теряют там свои тени. Не видят их даже в полдень, когда солнце светит во всю мощь. Это что-то, не так ли?
— Да, конечно, но я не помню таких историй.
Джек шагает к Дейлу, Дейл отходит от него. Чуть ли не отпрыгивает в испуге, хотя чиф Гилбертсон не из пугливых. Он сам не знает, что делает, Джек в этом уверен. Это — тень. Джек видит ее, и на каком-то уровне Дейл знает, что Джек ее видит.
Если Джек надавит со всей силой, Дейл тоже сможет ее увидеть… но Дейл этого не хочет. Потому что это дурная тень. Неужто даже хуже монстра, который убивает детей, а потом поедает части их тел? Вероятно, какая-то часть Дейла придерживается именно такого мнения.
«Я могу заставить его увидеть эту тень, — холодно думает Джек. — Суну ему под нос руки с ароматом лилий и заставлю увидеть ее. Какая-то его часть хочет увидеть ее. Копписменская часть».
И тут же в голове Джека звучит голос Спиди Паркера, какой он помнит с детства: «Если надавишь слишком сильно, то можешь довести его до нервного срыва, Джек. Видит Бог, он близок к опасной черте, слишком многое свалилось ему на голову после похищения и убийства Джонни Иркенхэма. Хочешь рискнуть? Ради чего? Названия он не знает, тут он сказал тебе чистую правду».
— Дейл?
Дейл бросает на него короткий взгляд, отворачивается. От виноватости, которой переполнены его глаза, у Джека щемит сердце.
— Что?
— Пойдем выпьем кофе.
С изменением темы на лице Дейла отражается безмерное облегчение Он хлопает Джека по плечу:
— Дельная мысль!
«Дельная так дельная», — думает Джек и улыбается. Кошку можно освежевать несколькими способами, вот и на «Черный дом» можно выйти не одним путем. День выдался трудным. И лучше всего поставить в расследовании точку. По крайней мере на сегодня.
— Как насчет Райлсбека? — спрашивает Дейл, когда они спускаются вниз. — Ты все еще хочешь поговорить с ним?
— Естественно, — отвечает Джек, в голосе слышна заинтересованность, но, к сожалению, он практически на все сто процентов уверен в бесполезности допроса: Энди Райлсбек видел только то, что пожелал показать ему Рыбак. Возможно… за одним исключением. Шлепанец. Джек не знает, приведет ли это к чему-либо, но такое возможно. В суде, например… как улика для опознания…
«Это дело никогда не попадет в суд, и ты это знаешь. Оно, возможно, не закончится в этом м…»
Мысли его обрывает радостный гул, как только они заходят в дежурную часть. Сотрудники полицейского участка Френч-Лэндинга аплодируют ему стоя. Генри Лайден аплодирует ему стоя. Дейл присоединяется к остальным.
— Господи, да прекратите же. — Джек смеется и краснеет.
Но не может солгать себе, будто эти аплодисменты не доставляют ему удовольствия. Он чувствует их теплоту, видит, что идут они от самого сердца. Все это, конечно, мелочи. Но ему кажется что он вернулся домой. И это главное.
***
Когда часом позже Джек и Генри выходят из полицейского участка, Нюхач, Мышонок и Кайзер Билл по-прежнему стоят у двери черного хода. Док и Сонни уехали на Нейлхауз-роуд, чтобы доложить своим женщинам о событиях этого вечера.
— Сойер, — останавливает его Нюхач.
— Да?
— Все, что мы можем сделать. Понимаешь? Все, что угодно.
Джек задумчиво смотрит на байкера, гадая, каковы его мотивы… только ли скорбь? Отцовская скорбь. Сен-Пьер не отрывает взгляда от глаз Джека. Стоящий рядом Генри Лайден нюхает речной туман, что-то мурлыча себе под нос.
— Завтра утром, около одиннадцати, я собираюсь заглянуть к матери Ирмы, — говорит Джек. — Можешь ты со своими приятелями встретиться со мной в баре «Сэнд» где-то в полдень? Как я понимаю, она живет неподалеку. Я угощу вас лимонадом.
Нюхач не улыбается, но глаза его теплеют.
— Мы там будем.
— Это хорошо.
— Можешь сказать зачем?
