— Необыкновенного? А чего в нем такого необыкновенного? — удивился Гарри. — Ну, рассказики пишет… Ужасы всякие… Да я этого не люблю. И вряд ли это когда-нибудь издадут. А в остальном — он совсем обыкновенный.
— Ты заблуждаешься, Гарри. Но я хочу, чтобы ты знал. Жене твоей знать не обязательно. Ей это будет тяжело. А ты способен вынести и не такую тяжесть… Этот мальчик — не совсем человек. Он — дампир.
— Дампир? Как-то связано с вампирами?
— Его отец… Видимо, он родился не от человека, а от вампира. От вампира, находящегося в процессе перерождения. Когда тело его еще имеет в себе много человеческого и может породить новую жизнь. От переродившегося, состоявшегося вампира уже не может ничего родиться: мертвое не родит жизни. Но его отец не был еще мертв. Но не был и жив. И он успел укусить женщину, с которой совокупился. Успел укусить — но не успел убить. Или напоить своей гнилой кровью.
— О, Господи! — Гарри почувствовал, как волосы у него на голове весьма явственно зашевелились.
Гели зачала от живого мертвеца! Она никогда не рассказывала, как это произошло… Но он помнил ужас на ее лице. Кровь, текущую из прокушенной шеи. Кажется, она любила того парня… Бедная девочка! Что же она пережила!
— Такое случается — но редко. Цыгане, румыны и болгары называют таких людей дампирами. Дампир — прирожденный охотник на вампиров. Он видит нежить. Он чувствует ее. Если вампир один раз попадется ему на глаза — он не сможет скрыться от дампира нигде и никогда. Дампир найдет его. И уничтожит. Ненависть к вампирам — у него в крови. Он никогда не встрянет на их сторону. И он не может стать вампиром. Для дампира кровь вампира — яд. Для вампира кровь дампира — источник великой силы. Так что он не только самый страшный их преследователь, но и самая лакомая жертва.
— Господи, Боже! — застонал Гарри.
— Ты огорчен? — удивился Джонни. — Но ведь это великая честь: вырастить человека, в самой природе которого заложено — стать борцом с таким мерзким проявлением зла, как вампиры! Возможно, для этого боги Рады и помогли мне вернуть тебя… Но ты должен будешь помочь ему. Поддержать. Объяснить, если он еще не понял…
— Так ты для этого меня позвал? Чтобы рассказать про Кеннета?
— Нет. Я позвал тебя, потому что ты страдал, а твои мысли о смерти заставляли страдать меня. Я впервые вижу этого мальчика… Но когда я понял, кто он, я понял многое и о себе, и о тебе. Впрочем, возможно, мне только кажется, что я понял? Ведь воля богов неисповедима…
— А он знает? Кеннет знает, что он… Дампир?
— Полагаю, что он должен знать что-то. Не знаю, когда он начал ЧУВСТВОВАТЬ. Оборотни обретают способность превращаться в зверей в период полового созревания. Возможно, так же дело обстоит и с дампирами. А может быть, дампир начинает осознавать присутствие зла вокруг с того времени, как начинает осознавать себя. Я мало знаю о дампирах. Я не могу тебе помочь. Но ты — ты должен помочь ему, Гарри.
— Я помогу. Я сделаю для него все, что возможно, — твердо сказал Гарри и, немного помедлив, спросил. — А Николас… Мой собственный сын… С ним все в порядке?
— Да. Вроде бы — да, — удивился Джонни. — А что ты имеешь в виду? Что может быть не в порядке?
— Ну… Если Гели зачала Кеннета от вампира — и он родился дампиром… То Николоса-то она зачала от меня! А я — зомби…
— Гарри, я ведь уже объяснил тебе. Ты — не зомби. Ты просто человек, которого вернули.
— Ну, да! Обыкновенный, совсем обыкновенный человек, которого вернули из мира мертвых?!
— Из мира мертвых вернуть нельзя. Тебя развернули на дороге в мир мертвых.
Колокольчик на двери звякнул. Теперь уже в лавку заглядывал Кеннет.
— Пап, у вас тут все в порядке? — спросил он, с подозрением глядя на Джонни. — Помощь не нужна?
— Нет, Кенни, уйди!
— Хорошо. Только, пап… Мы там уже испеклись. И мама волнуется. Ты бы побыстрей, а?
— Кеннет!!!
— Испаря-а-а-аюсь! — дурашливо провыл Кеннет и захлопнул дверь.
— Иди, Гарри, иди. Мы обо всем уже поговорили, — сказал Джонни. — Иди к своей семье. Иди в свою жизнь. И попробуй, наконец, жить без тревог.
— Как мне теперь жить без тревог? Ведь я же теперь знаю, что Кеннет… Что все вампиры мира хотят его сожрать! — насупился Гарри.
— Но ты знаешь и другое, Гарри. Ты знаешь, что сам никогда не станешь никого жрать. И мозги высасывать тебе не захочется.
— Да. Спасибо тебе. Я как-нибудь навещу тебя… Если вдруг что… Можно?
— Если вдруг что — я сам тебя навещу.
— Хочешь, я что-нибудь у тебя куплю?
— Не вздумай. И никогда не покупай эту дрянь. В ней слишком много силы. И, если не уметь этой силой пользоваться… Этот магазинчик только для черных. Для них это не так опасно. Потому что все они… Все мы… Впрочем, этого тебе лучше не знать.
— Пока, Джон! Спасибо еще раз, — с наигранной беспечностью помахал рукой Гарри, отступая к двери.
— Живи, Гарри. И постарайся получать от этого удовольствие, — сурово напутствовал его Джонни.
Звякнул колокольчик. Гарри вышел из лавки, шагнул в теплый вечер, в красный свет заката, в уличные запахи — выхлопных газов, нагретого асфальта и воздушной кукурузы… После запаха пыли и благовоний, царившего в лавке, эти живые запахи показались ему райским ароматом.
Гели встретила его испуганным взглядом. Он обнял ее и поцеловал бант на ее шляпке. С наслаждением вдохнул аромат ее волос и тонкий, свежий запах духов.
— Радость моя, — прошептал Гарри.
— Что случилось? — спросила Гели, пристально вглядываясь в лицо Гарри.
— Ничего. Просто друг… Которого я считал погибшим. Я потом тебе расскажу. Сейчас — не хочется.
Гели понимающе кивнула. Она вообще была удивительно покладистой женой. И Гарри в который раз подумал: как же ему повезло!
Через голову Гели он посмотрел на своих мальчиков. Кеннет… Надо будет серьезно поговорить с ним. Объяснить все… Не сегодня, конечно. Позже, когда они приедут домой. Когда Гарри сможет подобрать необходимые слова. И, может, не пускать его в этот университет? В студенческом кампусе, среди чужих людей, к нему легче будет подобраться… Впрочем, Кеннет так рвется учиться, что, наверное, не согласится даже с самыми разумными доводами Гарри. Надо будет что-нибудь придумать для защиты от этих тварей. У него же есть опыт… Семейный опыт! Надо посоветоваться с отцом по этому вопросу. Вдвоем они смогут решить эту проблему.
И все-таки Джонни был прав! Возникшая тревога за Кеннета была ничем по сравнению с тем ужасом, который терзал Гарри все эти годы: по сравнению с возможностью превратиться в чудовище, пожирающее человеческие мозги. Несмотря на все свои родительские страхи, сейчас Гарри был счастлив. Абсолютно счастлив. Как только может быть счастлив обыкновенный человек…
