— Надо будет завтра отогнать машину обратно к Рэю, — заключил Сандерс и неожиданно почувствовал, как у него закружилась голова. Помотав ею, он недоумённо огляделся по сторонам. Когда в глазах начало темнеть, молодой человек поспешно ретировался из автомобиля.
Едва Марк оказался на свежем воздухе, непонятный недуг сразу же отпустил его. Более того, только теперь он осознал, что в «Вольво» царил какой-то странный аромат, почти не улавливаемый, но в то же время чертовски сильный по воздействию — Сандерс пробыл в машине всего-то минуту и уже едва не отключился. Оставалось только гадать, как Элизабет умудрилась доехать в подобной атмосфере. Конечно, она могла опустить окна, но всё-таки…
Окончательно придя в себя, Марк чуть приспустил стекло на водительской двери — чтобы хоть немного проветрить салон — а потом запер её. С сомнением оглядев «Вольво», он нахмурился и направился обратно.
Что ему давал этот новый факт? В сущности, ничего. Конечно, одному Богу известно, откуда странный запах появился и чем вообще являлся, но вряд ли он вызвал нынешнее состояние Элизабет. Она могла попасть под его одурманивающее воздействие — это возможное объяснение её слабости и, пожалуй, бледности, но ранки на руках и шее, а также нешуточные синяки на груди появились по иной причине.
Вернувшись в подъезд, Марк ещё раз оглянулся на автомобиль, покачал головой и быстро взбежал по лестнице на нужный этаж. Зайдя в квартиру, он неожиданно почувствовал укол страха и спешно запер все замки. Дивясь этому чувству — и в то же время не в силах его игнорировать — Сандерс проверил, везде ли закрыты окна. Убедившись, что это так, он немного успокоился и заглянул в спальню. Элизабет продолжала спать — её дыхание было немного учащённым. Заметив, что она мелко подрагивает, Марк ощутил страстное желание позаботиться о ней, поэтому достал из шкафа второе одеяло и заботливо укрыл женщину. Ещё он хотел поцеловать её в лоб или хотя бы погладить по голове, но не решился и просто вышел из спальни.
Вернувшись в гостиную, он выключил более не интересующий его телевизор и, наскоро раздевшись, устроился на диване. Несмотря на то, что его одолевал сонм вопросов, молодой человек на удивление быстро заснул.
Марк внезапно проснулся и открыл глаза.
Некоторое время он лежал неподвижно, не моргая, постепенно отходя ото сна и осознавая причину пробуждения.
Лязг замка.
Ещё через минуту он понял, что это дверь спальни — она летом всегда «гуляла» в проёме, если оставить окно открытым в ветреную погоду. Вот только Сандерс был уверен, что не открывал его сегодня…
Встав с дивана, он направился к нужной комнате, но на половине пути остановился и, нащупав выключатель, щёлкнул им. Свет электрической лампочки почему-то был непривычно тусклым и оттого зловещим.
Хотя Марк и не выяснил у Элизабет, что с ней произошло, ранки на шее и руке говорили сами за себя. И теперь, глубокой ночью, самое подходящее объяснение уже не казалось нелепым.
Приблизившись к двери, продолжающей подрагивать от порывов ветра и удерживаемой только язычком замка, молодой человек замер в нерешительности. Из-под двери ощутимо дуло, поэтому в спальне, наверное, было довольно прохладно. Вряд ли человек, потерявший немало крови, будет стремиться к холоду — скорее уж наоборот.
Взявшись за ручку, Сандерс повернул её и толкнул дверь.
Свет из коридора немного разогнал темноту — тем не менее, Марк как можно скорее зажёг здешнюю лампу.
Кровать была пуста.
Сбитый с толку, молодой человек перевёл взгляд на открытое окно, в которое сильный ветер забрасывал редкие дождевые капли — на улице моросило.
— Элизабет? — позвал Сандерс, не зная, что ещё придумать. — Элизабет, где ты?
«Может, она на кухне или в туалете…» — предположил он.
Однако, быстро обойдя всю квартиру, он нигде не обнаружил своей «гостьи».
— Не могла же она уйти! — вслух произнёс он и направился обратно в спальню.
Свет там не горел.
Марк замер, отчаянно пытаясь вспомнить, выключал ли он лампу. Как бы ему ни хотелось обратного, он твёрдо знал: не выключал.
— Элизабет? — повторил он, приблизившись и остановившись в дверном проёме.
Ответом ему был лишь очередной заунывный порыв ветра.
Глубоко вдохнув и старательно отгоняя страх, Сандерс зашёл в комнату и снова включил лампу.
Женщина лежала на кровати.
От неожиданности сердце Марка едва не выпрыгнуло из груди — он отскочил в сторону и спиной ударился о шкаф, наделав немало шума. Впрочем, Элизабет никак не отреагировала, продолжая спать.
Лихорадочно пытаясь понять, что происходит, молодой человек осторожно приблизился к ней. Ему показалось, что ранки на шее стали чуть крупнее, а кожа, наоборот, побледнела. Женщина дышала надрывно, с каким-то хрипом. И дрожала.
Сандерс и сам изрядно продрог, поэтому он подошёл к окну и закрыл его. Повернувшись снова к кровати, он ахнул.
Элизабет стояла перед ним. Её глаза были закрыты, но он почему-то был уверен, что она на него пристально смотрит. Из ранок на шее и руке медленно потекла тягучая тёмно-красная, почти чёрная кровь.
Марк в жизни не испытывал подобного ужаса. Его прошиб ледяной пот, тело свело судорогой, он открыл рот, чтобы закричать и… проснулся.
Он увидел залитые солнцем окна, однако недавний кошмар был ещё столь свеж, что Сандерс лишь через полминуты заставил себя сделать глубокий вдох и посмотреть по сторонам.
Комната выглядела, как обычно.
Молодой человек шумно выдохнул и бросил взгляд на часы: без пятнадцати девять. Испытывая невероятное облегчение, что видел всего лишь сон, он лёг обратно, почувствовав неприятную прохладу и поняв, что испарина пропитала простыни.
Немного поворочавшись, он решил всё-таки покончить на сегодня со сновидениями и встал с дивана.
Сандерс быстренько привёл себя в порядок (пока брился, он почему-то всё время ловил себя на мысли, что хотел бы увидеть отражение Элизабет в зеркале), после чего решился разбудить спящую женщину.
Подойдя к спальне, дверь которой была приоткрыта (всё равно — он её и не закрывал), Марк заглянул в комнату и увидел, что Элизабет мирно спит, укрывшись чуть ли не с головой. Одеяло, которым он накрыл её вечером, сползло на пол, поэтому она наверняка сильно замёрзла — хотя окно, разумеется, заперто.
Присев рядом с женщиной, он некоторое время смотрел на неё, гадая, что же с ней произошло на самом деле, а не в его чрезмерно развитом воображении. Затем дотронулся до её плеча и легонько потряс, сказав:
— Проснись.
Как ни странно, но большего не потребовалось — Элизабет открыла глаза и невыразительно посмотрела на него.
— С добрым утром, — улыбнулся Сандерс.
— С добрым утром, — отрешённо повторила она.
— Никакой срочности — просто хотел узнать, как ты себя чувствуешь, — произнёс он.
— Нормально, — почти безразлично согласилась она.
— Ты ещё полежишь — или мне приниматься за нехитрый завтрак? — спросил он.
— Пожалуй, я лучше встану, — решила она.
Практически сразу же попытка подняться провалилась, и голова Элизабет вернулась на подушку. — Чёрт!
— Помочь? — спросил Марк и, не дожидаясь ответа, взял её за руку.
Не без усилий с его стороны она покинула-таки кровать. Покачиваясь, словно на сильном ветру, женщина невесело усмехнулась и покачала головой:
— Просыпаться голой в постели почти незнакомого мужчины мне не в первой, но обычно я встаю всё-таки сама.
— Кстати, а что ты наденешь? Та твоя одежда изрядно испачкана — я её уже бросил в стиральную машину.
— Надо было её бросить в мусорное ведро, — хмыкнула Элизабет. — А вообще-то, я могу и так ходить.
— Ну, не знаю, — с сомнением произнёс Марк.
— Что — разве тебе не нравится моё тело? — выдавила из себя улыбку она.
— Тут и спорить не о чем, но всё-таки как-то неловко, право. К тому же, все твои вещи ведь в машине, так?
— Да. Были, по крайней мере.
— Тогда давай я схожу за ними, — сказал он, мысленно спросив себя, почему не догадался забрать их во время вчерашнего осмотра «Вольво». Вразумительного ответа дать не смог. — А ты пока душ прими или ещё чего-нибудь.
— Брось, Марк, какой душ? Я еле на ногах стою! — покачала головой она. — К тому же, я вчера уже принимала ванну.
— Ах да. Ну, тогда просто подожди меня.
— Слушай, давай я ограничусь полотенцем, раз тебя так смущаю, — снова улыбнулась она. — Сбегать ты всегда успеешь, а мне не терпится поговорить с тобой.
Он посмотрел на неё и кивнул:
— Хорошо.
Едва Элизабет почувствовала твёрдость спинки, она испытала облегчение. Первоначальная слабость немного отпустила, но всё равно для того чтобы ходить и даже стоять ей приходилось прилагать усилия.
