— У меня ее нет, — признался я.
Вот теперь она действительно удивилась.
— Но так нельзя! Их обязательно нужно пороть. Одного-двух каждый день. А Фенни Бэйта особенно.
— Почему его?
— Он испорченный.
— Я вижу, что он несчастный, неграмотный, быть может, больной, но не вижу, что он испорченный.
— Испорченный. Другие дети боятся его. Если вы будете применять тут свои идеи, вам придется оставить школу. Не только дети ждут, что вы будете пользоваться розгой. Послушайте моего совета, я желаю вам добра. Без розги нет учения.
— Но почему Фенни стал таким? — спросил я, игнорируя ее заключительный афоризм. — Может, ему нужна помощь, а не наказание?
— Розга, вот что ему нужно. Он не просто испорченный — он сама испорченность. Вам нужно утихомирить его обязательно. Послушайте моего совета, — с этими словами она вышла, и я даже не успел спросить ее о человеке, которого я видел на дороге.
(Тут Милли Шиэн отложила поднос, который якобы чистила, бросила тревожный взгляд на окно, чтобы убедиться, что шторы задернуты, и встала прикрыть дверь. Сирс, прервав историю, увидел, что дверь со скрипом приоткрылась).
Сирс Джеймс, думая о том, что Милли слушает их с каждым разом более открыто, ничего не знал о том, что случилось в городе в тот день и роковым образом повлияло на их жизнь. Само по себе событие было малопримечательным — в город приехала молодая женщина, которая сошла с автобуса на углу у библиотеки и оглянулась вокруг, словно любуясь давно знакомыми местами. Глядя на нее, на ее улыбку, на ее темные волосы и длинное дорогое пальто, можно было подумать, что она вернулась на родину, но родину, которая была не очень ласкова к ней. В улыбке присутствовала некая мстительность. Милли Шиэн, увидев ее по пути в магазин, подумала, что где-то уже видела ее. То же показалось и Стелле Готорн, сидящей за столиком кафе. Она посмотрела вслед незнакомке, и ее спутник, профессор антропологии Гарольд Симе, заметил:
— Одна красивая женщина всегда смотрит на другую с завистью. Но за тобой я этого не замечал.
— А ты думаешь, она красивая?
— Сказав “нет”, я бы солгал.
— Ну ладно, если я тоже красивая, то все в порядке, — ока улыбнулась Симсу, который был на двадцать лет моложе ее, и посмотрела вслед незнакомке, исчезнувшей за дверью отеля Арчера.
— Если все в порядке, то что ты на нее так смотришь?
— О, просто.., просто так. С такими женщинами нужно сидеть в кафе, а не с подкрашенными развалюхами вроде меня.
— Ну ладно, — Симе пытался взять под столом ее руку, но Стелла вырвала ее быстрым движением. Она терпеть не могла, когда ее лапали в общественных местах, и ей вдруг захотелось закатить Симсу хорошую пощечину.
— Стелла, ты что?
— Ничего. Почему бы тебе не вернуться к своим милым студенточкам?
В это время молодая женщина вошла в отель. Миссис Харди, владевшая им вместе с сыном после смерти мужа, вышла к ней из своего офиса.
— Что вам угодно? — спросила она, тут же подумав: “Вот от кого Джима нужно держать подальше”.
— Мне нужна комната с ванной, — ответила женщина. — Я поживу у вас, пока не подыщу квартиру в городе.
— Как замечательно! Вы приехали в Милберн? Это просто чудесно. Милые молодые люди, как мой Джим, только и мечтают сбежать отсюда в Нью-Йорк. Вы оттуда приехали?
— Я там жила. Но кое-кто из моей семьи жил у вас в городе.
— Вот наши правила, а вот журнал — сказала миссис Харди. — У нас очень хороший тихий отель, никакого шума по ночам, совсем как пансион, только с гостиничным обслуживанием, — женщина кивнула, заполняя журнал. — Хочу предупредить: никакого диско и, извините, никаких мужчин у вас в комнате после одиннадцати.
— Хорошо, — женщина вернула журнал миссис Харди, которая прочитала: “Анна Мостин” и нью-йоркский адрес.
— Чудесно, а то, вы знаете, эти современные девушки… — начала миссис Харди и осеклась, взглянув в спокойные голубые глаза посетительницы.
Первой ее мыслью, почти рефлективной, было: “она же совсем холодная”, и сразу потом: “за Джима можно не бояться”.
— Анна! Какое красивое старомодное имя.
— Да. Миссис Харди, слегка обескураженная, позвонила в звонок, вызывая сына.
— Я действительно старомодна, — сказала женщина.
— Вы говорите, у вас были родные здесь?
— Да, только очень давно.
— Все равно я должна их знать.
— Не думаю. Здесь жила моя тетя. Ее звали Ева Галли.
Нет, вы не должны ее знать.
(Жена Рики, оставшись в кафе, внезапно всплеснула руками и воскликнула “Старею!”. Она вспомнила, на кого похожа эта женщина. Официант, терзающийся сомнениями, стоит ли подавать ей счет после ухода джентльмена, вежливо переспросил: “Что?” “Ничего, болван! — отрезала она. — Стойте! Дайте сюда счет”.) Джим Харди глазел на нее всю дорогу, пока нес ее чемодан и открывал дверь ее номера. Наконец он решился заговорить:
— Надеюсь, вы останетесь у нас подольше.
— Я думала, что ты ненавидишь Милберн. Твоя мать так говорила.
— Пока вы здесь, нет, — и он одарил ее взглядом, бросившим прошлым вечером Пенни Дрэгер на сиденье его машины.
— Почему это?
о, — он не знал, что сказать, после того, как она проигнорировала его взгляд. — Вы знаете.
— Разве?
— Я просто хочу сказать, что вы чертовски красивая, вот и все. У вас есть стиль. Мне очень нравятся стильные женщины.
— Неужели?
— Да, — он кивнул. Он не мог ее понять. Если бы она была недотрогой, она бы оборвала его с самого начала. Но она не проявляла к нему никакого интереса. Потом она сняла пальто, на что он слабо надеялся. В области груди она была не очень, но ноги хорошие. Внезапно ее безразличие возбудило его — это была чистая, холодная чувственность, накатившая на него волной, ничуть не напоминающая то, что он испытывал с Пенни Дрэгер и другими девушками, с которыми он спал.
— О, — сказал он, тщетно надеясь, что она все же выставит его. — Вы приехали сюда работать? Может быть, вы с телевидения?
— Нет.
— Ну ладно, я пойду. Может, зайду еще поговорить, если позволите. Или помочь чего.
Она села на кровать и протянула руку. Он нерешительно подошел. В руку его опустилась свернутая долларовая бумажка.
— Знаешь, — сказала она, — по-моему, ты не должен на работе носить джинсы. Выглядишь разгильдяем.
Он взял доллар и выскочил вон, даже не сказав “спасибо”.
(“Анна-Вероника Мур, — подумала Стелла, — вот кого она мне напоминает. Ту актрису в доме у Джона, когда умер Эдвард. Почему я о ней вспомнила? Я видела ее тогда недолго, и эта девушка вовсе на нее не похожа”.)
