— Если бы можно было пользоваться телепатией, зачем бы меня посылали сюда, а? И вообще — в этом случае не существовало бы никаких секретов!
, — Совершенно верно, совершенно верно, — подтвердил после мимолетной заминки майор. — Я рассуждал точно так же... до поры до времени. Как вы справедливо заметили, все это, — и он сделал широкий жест рукой, — очень приземленно.
"Все это” в данный момент представляло собой спортивный сектор, где Джаз приводил себя в форму после двух недель, проведенных в лежачем положении. То, что им настолько просто удалось выкачать из него буквально все сведения, до сих пор не давало ему покоя.
Они остановились, чтобы дать возможность Карлу Вотскому снять пуловер и поразмяться несколько минут с гирями. Джаз подумал, что ему и самому было бы неплохо немножко “ покачаться”.
Он не сомневался в том, что на любые вопросы, заданные майору, получит правдивые и прямые ответы. В этом отношении поведение майора КГБ было безупречным. С другой стороны, зачем ему что-то скрывать? Терять ему нечего. Он знает, что Джаз никогда, ни при каких условиях не выберется отсюда. Он знал это с самого начала. Во всяком случае, они на это твердо рассчитывают.
— Вы удивляете меня жалобами на американскую высокую технологию, — тихо сказал он. — Предполагалось, что я на семьдесят пять процентов устойчив к промыванию мозгов, но я и глазом не успел моргнуть, как вы меня вымыли и высушили. Никаких пыток и даже никаких угроз. А к пентатолу я устойчив — но я, тем не менее, ничего не смог утаить от вас! Как вам, черт возьми, это удалось?
Чингиз бросил на него взгляд и вновь стал наблюдать за тем, как Вотский играет с чугунными гирями, играет так, будто они сделаны из папье-маше. Джаз тоже посмотрел на Вотского.
Подчиненный майора был гигантом: семьдесят пять дюймов росту и более двухсот фунтов веса сплошных мышц. Шеи у него почти не было видно, а грудь подобно бочке возвышалась над стройной талией. Сквозь легкие голубые спортивные брюки прорисовывались мощные налитые бедра. Он почувствовал взгляд Джаза, ухмыльнулся сквозь черную бороду и напряг бицепсы, которых не постыдился бы и медведь.
— Ты не хочешь поработать со мной, англичанин? — завершив упражнение, он с грохотом бросил на пол гири. — Может быть, на ринге без перчаток?
— Ты только молви словечко, Иван, — тихо ответил Джаз, слегка улыбаясь. — Ты мне еще должен пару зубов, помнишь?
Вотский вновь продемонстрировал свои зубы, но на этот раз без улыбки и натянул на себя пуловер. Чингиз, повернувшись к Джазу, сказал:
— Не испытывайте судьбу с Карлом, мой друг. У него фора в двадцать фунтов веса и в десять лет опыта. А кроме того, у него есть кое-какие нехорошие привычки. Да, когда мы схватили вас там, на склоне, он вышиб вам зубы. Но поверьте мне, вам еще повезло. Он хотел оторвать вам голову. И если бы у него была такая возможность, он сделал бы это без особых усилий. Возможно, я разрешил бы ему поразвлечься таким образом, но, к сожалению, это означало бы потерю ценного материала, а таких потерь у нас и без того предостаточно.
Они вышли из гимнастического, зала и прошли в помещение, где располагался небольшой плавательный бассейн. Бассейн этот не был выложен плиткой — его просто создали направленными взрывами в скальном монолите подходящей пещеры. Здесь, где неровный потолок был несколько выше, чем в остальных помещениях, несколько работников Проекта плавали в подогретой воде; гулко отдавались шлепки ладоней о мяч, который перебрасывали друг другу две женщины. Худой лысеющий мужчина отрабатывал сальто с вышки.
— Что же касается вашего допроса, — сказал, пожимая плечами, майор, — ну, понимаете, высокие технологии и есть высокие технологии. На Западе есть успехи в миниатюризации, есть превосходная электроника, а у нас есть наши...
— Болгарские химики? — прервал его на полуслове Джаз.
Выложенная плитками дорожка по одну сторону бассейна была мокрой, и ноги его скользили; он споткнулся, и в тот же момент Вотский своей мощной рукой подхватил его за локоть. Джаз про себя выругался.
— Вы представляете, насколько неудобно ходить в этой штуковине? — он имел в виду свою “смирительную рубашку”.
— Это необходимое средство предосторожности, — ответил Чингиз. — Извините, но это в ваших же интересах. Работающие здесь люди по большей части не вооружены. Это ученые, а не солдаты. Солдаты, разумеется, охраняют подходы к Проекту, но их казармы расположены в другом месте, неподалеку, но не здесь. Здесь, как вы сами заметили, тоже есть военные, но это специалисты. Так что если дать вам свободу... — он вновь пожал плечами, — вы могли бы наделать много неприятностей до того, как столкнулись бы с кем-нибудь вроде Карла.
Пройдя до конца бассейна, они вышли через другую дверь в слегка изгибающийся коридор, в котором Джаз опознал периметр. Именно так они его и называли — “периметр”: туннель с металлическими стенами, с полом, выложенным резиновой плиткой, окружавший весь комплекс примерно на середине его высоты. Из этого “периметра” двери вели в различные зоны Проекта. Были здесь и двери, в которые Джаза не провели — те, в которые проходили по специальным пропускам. Он уже видел жилые зоны, госпиталь, помещения для отдыха, столовую и ряд лабораторий, но не саму машину — если нечто подобное вообще существовало. Майор все же пообещал ему, что сегодня он посетит “внутренности” комплекса.
Чингиз шел первым, Джаз следовал за ним, а Вотский замыкал шествие. Мимо проходили люди, одетые в лабораторные халаты и комбинезоны; некоторые из них несли папки и какие-то бумаги, другие — детали или инструменты. Так могло выглядеть высокотехнологичное производство в любой части света. Когда они прошли немного подальше, майор сказал:
— Вы задали вопрос по поводу вашего допроса. Да, относительно наших болгарских братушек вы правы: они действительно умеют заварить варево, и я имею в виду не только их вина. Таблетки, которые вам давали, вызывают боль — они обостряют чувствительность и провоцируют мышечные спазмы, уколы частично обладают седативным действием, а частично свойствами “вакцины правды”. Они делают вас более расположенным к внушению. Не то чтобы они действовали, так сказать, методом принуждения. Скорее, после них вы более склонны верить всему, что вам скажут! Офицер, который вел допросы, не только в совершенстве владеет английским, но и является психологом высокой квалификации. Так что не корите себя за то, что выложили все начистоту. У вас ведь даже не было выбора. Вы считали, что находитесь дома, в безопасности и всего лишь выполняете свой долг.
В ответ Джаз что-то неотчетливо пробормотал. На лице его не было написано никаких эмоций. Так дело обстояло большую часть времени с тех пор, как он понял, что его одурачили.
