Я взяла телефон тети Либби и позвонила родителям.
— Привет, — отозвался Билли.
— Это я. Мама с папой дома?
— Они пошли к соседям смотреть новорожденного младенца Дженкинсов, — ответил он.
— Неужто родители оставили тебя одного? — спросила я, чтобы подразнить братишку.
— Не заводись!
— Ладно, только ничего не трогай в моей комнате и вообще не заходи туда! — предупредила я, наматывая телефонный провод на пальцы.
— Я уже прочитал один из твоих дневников.
— Ты лучше не шути!
— Александр поцеловал меня! — произнес вдруг братец девчоночьим голосом.
— Ты лучше...
— Тревор был прав, — продолжил он. — Александр действительно вампир.
Брат зашуршал страницами. Я застыла. Билли добрался до одного из моих дневников, но как?
— Закрой его немедленно! — крикнула я. — Это не дневник. Это сочинение, которое я пишу по английскому!
— У тебя полно грамматических ошибок.
— Послушай, Недотык! Заткнись, или я приеду домой и уничтожу все твои компьютерные игры!
— Успокойся, психованная! Я в своей комнате, листаю книжку про НАСА, — признался он. — Ты думаешь, мне охота лезть в твою комнату?! Там такой бардак, что потеряться можно.
— Ну и ладно, — сказала я со вздохом облегчения. — Передай маме, что я звонила!
Мне стало полегче, но ведь надо же, как точно угадал Билли то, что написано в моем дневнике. Может, ему стоило бы заняться гаданием по хрустальному шару в «Гроб-клубе»?
— Кстати, кто-то тебе звонил, — вспомнил Билли.
— Беки?
— Нет. Это был парень.
Я затаила дыхание.
— Александр?
— Он не назвался. Когда я сказал, что тебя нет дома, он повесил трубку.
— А ты проверил, с какого номера?
Я ждала его ответа целую вечность.
— Не определяется, — наконец ответил он.
— Если он позвонит снова, то спроси, кто это, — велела я. — И немедленно позвони мне!
В отличие от тети Либби, которая сидела на пурпурной вельветовой подушке, брошенной на пол, и грызла морковку, обмакивая ее в овощную пасту, я была слишком расстроена и есть не могла.
— Расскажи-ка о своем парне, — попросила тетушка, словно прочитав мои мысли.
— Он гот, как и я, — ответила я и стала рассказывать ей о той стороне личности Александра, которая не была секретом. — Он самый классный!
— А как он выглядит?
— Чудесные длинные полуночные волосы. Глубокие мечтательные глаза. Он выше меня, примерно с тебя ростом. Стройный, не худой, но и не перекачанный, как те тупицы, которые занимаются в спортзале двадцать четыре часа в сутки всю неделю. Я просто не могу поверить, что его нет, — добавила я, вспомнив прощальную записку.
— Он оставил тебя?
— Нет, я хотела сказать, что он уехал на весенние каникулы, — стала выкручиваться я, пытаясь прикрыть свою оговорку. — Ему надо навестить свою семью.
— Я рада, что ты нашла кого-то, с кем близка по духу. Наверное, в вашем городке тебе приходится нелегко.
Я была благодарна Либби за понимание того, каково быть не таким, как все. Но если ей комфортнее жить в Хипарьвилле, то, может быть, и Александр нашел место, где чувствует себя уютнее?
— Тетя Либби, можно, я задам тебе личный вопрос?
— Конечно.
— Ты веришь в вампиров?
Она рассмеялась.
— Я думала, ты спросишь о сексе.
Но я была настроена серьезно.
— Так веришь или нет?
— Как-то за мной ухаживал парень, который носил на шее флакончик. Он утверждал, что там кровь, но оттуда пахло земляничным «Кул-Эйд»[13].
— А ты его боялась?
— Вообще-то те люди, которые заявляли, что они не вампиры, пугали меня больше, — поддразнила она. — Нам пора в постель. У нас обеих был длинный день, — сказала она, убрала морковку и задула свечи. — Я рада, что ты ко мне приехала. Тетушка крепко обняла меня. — Я тоже.
Как только тетя Либби ушла в свою спальню, я на цыпочках прошла через квартиру и снова включила свет, так, на всякий случай, потом легла в постель, натянула на себя одеяло и закрыла глаза.
Неожиданно я почувствовала на себе тень и представила, что надо мной стоит Александр с цветами и умоляет меня о прощении за то, что так неожиданно меня покинул. Но потом до меня дошло, что это может быть Джаггер, который собирается вонзить клыки в мою шею.
Я медленно открыла глаза.
— Тетя Либби! — с облегчением вскричала я.
— Все еще боишься? — спросила она, склонившись надо мной. — Ты можешь оставить свет в гостиной.
Либби выключила весь остальной свет и вернулась к себе в спальню, не подозревая о том, что я пыталась защитить ее от татуированного тинейджера, скрывающегося во тьме. Я снова накрылась с головой, но мне все равно казалось, будто кто-то наблюдает за мной. Мне оставалось успокаивать себя мыслями об Александре. Я вспомнила, как мы лежали с ним в траве на заднем дворе особняка, сцепив пальцы и устремив взгляд на звезды.
Тут из кухни донесся скребущий звук. Я была, наверное, единственной девчонкой на всем свете, которая слышала, как кто-то скребется, и надеялась на то, что это мышка. Я представила себе особняк, небо, посветлевшее от серебристых облаков, висящих над нами, запах одеколона и Александра, целующего меня. Но когда он что-то зашептал мне на ухо, я опять услышала этот царапающий звук.
В конце концов любопытство взяло верх, и я в черных носках отправилась на кухню посмотреть, кто там скребется. Перспектива увидеть на полу мышку ничуть меня не беспокоила. Я включила свет на кухне. Похоже было, что звук доносился снаружи.
Я отдернула шторку над раковиной, ожидая увидеть призрачно-бледное лицо Джаггера, глядящего на меня, но оказалось, что это всего лишь ветка дерева, которую раскачивал ветер. Ветер ветром, ветка веткой, но на всякий случай я открыла свой контейнер и положила на подоконник, под японский коврик, зубчик чеснока.
На следующее утро меня вырвала из сна музыка «Дорз». Моя голова пульсировала от яркого солнца, светившего через открытые окна. Слишком уж вымотала меня автобусная поездка, поиски Александра и ночное знакомство с посетителями «Гроб-клуба». Когда я выглянула на улицу, мир смертных показался мне тем же самым. Машины, припаркованные у обочин, стильные прохожие на тротуарах, птицы, а никакие не летучие мыши на телефонных проводах.
Но утреннее солнце пролило новый свет на события прошлой ночи. Может быть, мои впечатления от посещения «Гроб-клуба» и страшная тайна Джаггера — всего лишь порождения ночного кошмара, игра моего перевозбужденного воображения?
Я встала с постели с тихим смехом, вспомнила о своих снах, порожденных богатым воображением, и тут на деревянном подносе тети Либби, рядом с моими браслетами, заметила подвеску.
