Наконец я успокаиваюсь понемногу, хотя, признаться, смех еще бурлит у меня в крови, только и ожидая малейшего повода, какой-нибудь глупости, чтобы вырваться наружу. Мне хотелось бы, чтобы Кристи хоть раз расслабился. Но он, хоть и улыбается, все-таки не так свободен, как я. Может быть, ему моя шутка просто не кажется смешной, но думаю, тут все-таки больше его вечного самоконтроля. Как странно: мы ведь с ним одного возраста, но мне иногда кажется, что наши отношения больше напоминают отношения родителя и ребенка, чем ровесников. Вот сейчас, например, он смотрит на меня как строгий отец на легкомысленную дочь.
Я откашливаюсь и пытаюсь принять серьезный вид.
— Так с Саскией все в порядке? — спрашиваю я.
Он кивает:
— Должно быть. Она спит, а я вот не могу. Думал, посижу над гранками, которые прислал Алан, но ни на чем не могу сосредоточиться.
— Не могу не чувствовать себя виноватой, — говорю я. — Если бы я не уговорила ее попробовать вступить в контакт с духом Вордвуда, ничего этого не случилось бы.
Кристи качает головой:
— Все случилось гораздо раньше.
— Наверное. Но, может быть, нас бы это не затронуло.
— Возможно. Но подумай, что тогда стало бы с исчезнувшими людьми.
Я соглашаюсь:
— Не говоря уже о Левиафане.
Кристи на секунду закрывает глаза. Когда он открывает их снова, я вижу в его взгляде острое любопытство.
— Я только мельком успел его увидеть, — говорит он, — перед этой вспышкой. Но он показался мне огромным.
— Как гора. Не могу себе представить, как бы он выглядел, если бы встал.
Кристи понимающе кивает:
— Не припомню, чтобы мне случалось видеть что-то настолько другое.
— Мне тоже, — соглашаюсь я.
— Даже при том, что ты живешь в Пограничных Мирах, и после того, что ты сделала?
— Да.
— Нужно быть очень смелой, чтобы сделать то, что ты сделала.
— Или достаточно глупой. Все могло кончиться совсем не так. Я действовала чисто инстинктивно, но в той ситуации, похоже, только так и можно было.
Мы на некоторое время замолкаем — Кристи лежит на диване, я развалилась на стуле. Он закуривает и мне тоже предлагает сигарету. Я отказываюсь. Кажется, мне пора уходить, а ему — возвращаться обратно в постель, но я пока не хочу оставаться одна. А он, похоже, тоже не торопится подниматься с дивана.
— Ну а как все остальные? — спрашиваю я.
Он пожимает плечами:
— Странно, но Джорди — лучше всех. Если учесть, что он всегда был скептиком, я полагал, что он-то быстрее всех предпочтет забыть всю эту историю, но, похоже, новый опыт… не знаю, как бы лучше это назвать, смягчил его. Он все предвкушал, как будет это пересказывать Джилли. — Кристи замолкает, чтобы потом прибавить: — Похоже, между ним и матушкой Крон что-то есть.
Я приподнимаю брови. Всем известно, что самая долговременная привязанность Джорди — это Джилли. Всем, кроме Джорди и Джилли. Но у одного из них всегда случались серьезные взаимоотношения с кем-то в то самое время, когда другой был свободен. Сейчас роман был у Джилли. Так что совсем неплохо, что Джорди заинтересовался Гэлфреей, особенно если и она к нему неравнодушна.
— Насколько это взаимно? — спрашиваю я.
— Ну, когда Холли спросила ее, какую плату она хотела бы получить за то, что провела их через границу, она сказала, что хочет, чтобы Джорди поиграл на одном из их сборищ, — улыбается Кристи. — А еще добавила, что она почтет это за честь и большое одолжение.
Я понимающе киваю. Насколько я знаю Гэлфрею, она могла бы предложить такое только потенциальному любовнику.
— Кажется, все потихоньку разбиваются на пары, — говорю я.
— Такое бывает после тяжелых испытаний. Когда все позади, ощущаешь, что тебе просто необходимо к кому-то прислониться, чтобы почувствовать, что все нормально, что ты снова на твердой земле.
Возможно, тем же объясняется и мой сегодняшний приход.
— А как Холли? — спрашиваю я.
Кристи качает головой:
— Лучше спроси у нее самой. Хотя, когда мы все ушли, Боджо остался.
Через некоторое время я выпрямляюсь на стуле, опускаю на пол ноги, которые до этого были поджаты. Кристи тоже садится как следует.
— Мне пора домой, — говорю я.
— Домой?
— У меня есть дом.
— Никогда в этом не сомневался. Просто…
Я улыбаюсь:
— Просто тебе хочется знать, где он и какой.
— Саския рассказывала, что это нечто вроде комнаты на лугу.
— Да, — подтверждаю я. — Но сама она там не была. Она видела его, находясь у меня в голове. — После секундного колебания я прибавляю: — Если тебе нечем заняться, то могу показать тебе свой дом.
— Ты хочешь сказать, прямо сейчас?
— Почему бы и нет?
— Я… — он поглядывает на закрытую дверь спальни, — я бы с радостью, но слишком мало времени прошло. Я знаю, что сейчас Саския спит, но я хотел бы быть рядом, когда она проснется. Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы поставить стул около кровати и смотреть, как она спит.
Интересно, что чувствуешь, когда кто-то испытывает к тебе нечто подобное?
— Ничего, — успокаиваю я, — как-нибудь в другой раз.
Я тянусь к столику за блокнотом и ручкой. Пишу свой номер телефона и кладу блокнот обратно.
— Позвони, когда будешь готов, — говорю я.
— У тебя есть телефон?
— Сотовый.
— И он там работает?
Я киваю:
— Мне, надо сказать, пришлось поторговаться, чтобы приобрести постоянно действующее заклинание для перезарядки батареек. Только не заставляй меня объяснять, через какой спутник устанавливается связь. В общем, он работает.
— Постоянно действующее заклинание…
— Не заводи опять свою любимую песню про то, что ты сомневаешься в магии, — говорю я. — Особенно после всего, через что мы недавно прошли.
— Не буду, не буду. Просто как-то не ожидаешь, что магия может использоваться для чего-то столь прозаичного, как телефон.
— Вот тебе самая свежая информация, — говорю я. — В основном волшебство и служит для того, чтобы усовершенствовать обыденное.
Я встаю, он тоже. Он уже собирается протянуть мне руку, но вместо этого я обнимаю его. Никогда не позволяла себе с ним никаких нежностей по целому ряду причин. Во-первых, хочу сохранить свой ореол таинственности, во-вторых, прекрасно знаю, что он не из сентиментальных. И, кроме того, я всегда помню предостережение Мамбо: никогда не вступать в физический контакт с человеком, чьей тенью ты когда-то была.
Но ничего не происходит — просто он обнимает меня в ответ.
— Не будь мне чужой, — шепчет он мне на ухо.
— Никогда и не была, — отвечаю я.
