Две шикарные дамы и богато одетый господин, весело переговариваясь и громко смеясь (не забывая при этом подносить к носу кружевные платочки, чтобы заглушить запах паленого мяса), подбрасывали пучки хвороста в костер Катерины….
– Мамочка! Мама!
Девочка билась в руках монахини, которая тщетно пыталась полами своей рясы заткнуть ей рот. Дым от костров черными клубами валил в небо, и был слышен лишь шум огня и треск… От пылающих костров быстро распространился нестерпимый запах паленого мяса, у многих вызывающий тошноту… Сквозь пламя уже нельзя было разглядеть ничего. Скрытые столпами огня, фигуры исчезли в пламени полностью… Каждый костер представлял собой огромный пылающий факел… Цветок отчаяния, сотканный из живого огня.
2013 год, Восточная Европа
К вечеру ветер усилился. Свинцовые тучи так заволокли небо, что оно казалось совсем черным. Ветер неистовствовал: бешено стучал в стекла, колотил ветвями деревьев о крыши домов, с дикой скоростью гнал мусор по мостовым, переворачивая скамейки и урны. Вслед за ветром страшный удар грома сотряс землю. Молния прорезала темноту. Тяжелые капли дождя громко ударили в окна, и ливень хлынул на камни мостовой. Началась гроза.
Он перевернулся на спину в кровати и открыл глаза. Щелкнул выключателем лампы, чтобы прогнать темноту. Взгляд его вдруг упал на часы, лежавшие на тумбочке возле кровати. Несмотря на то, что было около 7 вечера, часы показывали 9.10. Девять часов, десять минут утра… Точно так же было в лесу. Он замер, не понимая, что происходит. Изредка вспышки молнии озаряли комнату призрачным сиянием, и тогда все предметы, окутанные серебряной дымкой, казались декорациями из бессмысленного фантастического сна.
Казалось, под ударами грома сотрясается старинное здание отеля. С детства он не любил грозу. Это страшное явление природы отнимало знакомое ощущение безопасности, потому, что он не мог противопоставить этому свою силу. Он сел, подогнув колени и обхватив их руками. Комната словно увеличилась в размерах оттого, что в окно жестко хлестали непрерывные потоки воды. Шум навевал тоску, и снова, как в детстве, отнимал безопасность. Впрочем, он знал: больше покоя не будет. Никогда. И нигде. Это был страшный удар грома – возможно, самый страшный из всех, точно так же, как молния, последовавшая за ним, была самой яркой.
Внезапно отблеск молнии осветил комнатный угол, до того бывший в темноте. Там, в углу, он отчетливо и ясно увидел фигуру женщины. Это была молодая женщина в длинном белом одеянии, и он мгновенно ее узнал. И дело было даже не в том, что именно ее он видел в проклятом монастыре, когда, доверив рукопись и крест, она сделала его избранным. А в том, что, появившись вновь, она словно утверждала, скрепляя как печатью, его видения одним своим присутствием. Словно заново объясняя их.
Он сделал несколько шагов вперед, но женщина предостерегающе протянула руку, запрещая подходить к ней.
– Марта! – он снова шагнул вперед.
– В 9.10 утра сожгли на костре мою мать. Мою мать – Катерину Бреус. Она не была виновна. Ни в чем…
Внезапно он понял. Все открылось ему так отчетливо, что он даже перепугался своего озарения.
– Ты ищешь ее, Марта? Ты хочешь встретиться с ней, но не можешь попасть туда, где она тебя ждет?
Белая тень кивнула. Теперь он знал все. Знал о женщине, казенной без вины. И знал о проклятой душе, ушедшей навсегда к сатане, отвернувшись от Бога. Душе, способной проклясть Бога за смерть человека, в котором заключался весь мир…
Еще одна молния отчетливо осветила угол. Лицо Марты Бреус было печальным. Кивнув ему, она печально склонила поникшую голову, всем своим видом выражая лишь скорбь.
– Марта, теперь я все понял, я….
Мир потряс еще один удар грома. Молния ярко осветила угол, прежде потерянный в темноте. Угол был пуст. Женщина исчезла. В комнате больше никого не было.
Он ходил из угла в угол, словно задыхаясь. Находиться внутри было нестерпимо. Стены комнаты давили на него, и, не выдержав, он бросился прочь из комнаты, из гостиницы, смело шагнув под проливной ливень…
Вечерний город был залит дождем. Сквозь потоки воды люди расплывались, словно при взгляде через прозрачную стеклянную призму. Тонкие огоньки дрожащих витрин расплывались в лужах радужным сиянием, и, мелко дрожа, рассыпались в сером асфальте мостовых. Это был холодный, неприветливый город. Он шагал в толпе, и никто из попадавшихся на встречу людей не обращал на него никакого внимания. Яркие огни реклам отражались в каплях дождя. Дождь не проходил. Спешащие люди быстро перепрыгивали через лужи. Он, напротив, специально замедлял шаг. Он шел по улице, прямо вперед, от холода подняв воротник куртки. Зонтика у него не было, поэтому лицо и волосы быстро стали мокрыми от дождя. Он шел медленно, пристально вглядываясь в толпу…. Нет, он никого не искал. И ничего подобного просто не мог увидеть, но… Ощущение было навязчивым, как зубная боль. Ему все виделись каменные улицы небольшого средневекового города, и женщина с маленькой девочкой, нежно и крепко обнявшие друг друга. Ему казалось, что маленькая девочка с женщиной, счастливые оттого, что они вместе, вот так же когда-то могли идти под дождем.
Огромный универсальный магазин отбрасывал на асфальт сияющие потоки неона и звука. Звук шел из многих рекламных экранов, расположенных в панорамных окнах. Красочные ролики поражали своим качеством и яркостью, каждый из них напоминал маленький фильм. Возможно, в ясный безоблачный день перед витринами магазина собирались зрители. Но теперь, в дождь, люди проскакивали мимо, даже не глядя на витрины, поджимая ноги и плечи, на ходу ускоряя шаг. Он остановился как вкопанный перед огромным экраном.
Безусловно, это был красивый рекламный ролик, но он застыл перед ним, пораженный совсем не его красотой… Это была реклама духов. Очень красивая девушка в «зеленом костюме» (вместо купальника на ее груди и бедрах были намотаны зеленые листья различных растений) держала в руках листья и цветы и внимательно рассматривала их, буквально растирая между пальцев каждый листок. Потом в ее руках (после этих манипуляций) появился флакон духов и голос за кадром произнес «Рецепт колдуньи. Их делает самыми прекрасными знание волшебной магии трав». Именно эти слов заставили его замереть. Он вдруг услышал ясно, отчетливо, тягучий, растянутый голос, надсадно звучащий в ушах…. «обвиняемая в ведовстве, демонологии, дьявольских кознях, наведениях порчи, знании волшебной магии трав»… На экране огромный флакон духов обвивали зеленые травы. Внизу была надпись. Логотип известнейшей парфюмерной фирмы и название продукта – туалетная вода «Магия трав». Сверху экрана, на зрителей, на продукт, создавая прекрасный объемный эффект, падали листья…. Рекламный ролик быстро сменился другим. Теперь рекламировались какие-то спортивные автомобили новейших моделей… Струи ледяного дождя, как слезы, текли по щекам, по лицу…. Может быть, это были даже не струи… Горько усмехнувшись, одинокий в чужой толпе, снова пошел вниз. Удаляясь от реклам магазина все дальше и дальше. Дождь усилился. Слепящие огни улицы словно плясали над ним.
