— Если бы не сырость, я бы спалил бы тут все нахер, — сказал Дом, уперев руки в колени. На его лице было выражение безысходности. — Расчистил бы выход огнем. Выжег бы все это чертово местечко.
Хатч выдохнул облако ароматного дыма. Посмотрел на свои руки. Кончики пальцев все еще дрожали. Он сглотнул. — Этот лес никогда не обрабатывали. Никогда не рубили. Вот в чем дело.
Под грязью, в тех местах, где прошлой ночью пробежали ручейки слез, лицо Дома побелело от гнева. Никто из них не умывался уже два дня. — Так какого черта ты завел нас сюда, если мы не можем здесь пройти?
— Я не думал, что мы застрянем. Я просто хотел немножко посмотреть. Это же дальний север. Думал, что срезав путь, увидим что-нибудь оригинальное.
— Охеренно здесь оригинально. Так оригинально, что никто в здравом уме не припрется сюда на выходные.
— За исключением немногих. Да и то, не в эту часть леса. Думаю, в такую глушь заходят только ученые и специалисты по охране окружающей среды. Мы же здесь случайно. Потому что захотели срезать. Мы лишь хотели быстро пересечь этот лес.
— Иди в жопу! Мы застряли, Хатч! Как крысы в ловушке!
Хатч вздохнул. Посмотрел на Люка, ища поддержки, хотя сам редко предоставлял ее. С тем, чтобы не «создавать клику», чего, по его мнению, хотел Люк. Когда Хатч снова открыл рот, его голос звучал слабо и неуверенно. — Эти национальные резервы служат для того, чтобы сохранить остатки настоящего биоразнообразия, Дом. На будущее. Такого уже почти нигде нет.
Люк посмотрел вокруг, словно видел все впервые. Хатч снова затянулся сигаретой. Он отогнал от себя внезапное желание рвануть напролом на юг. В голове возник темный силуэт из сна — неприятное воспоминание, которое он пытался забыть всеми фибрами души. Он сделал глубокий вдох. — Это один из остатков северного лесного пояса. Он тянется от самой Норвегии до России. Появился он после ледникового периода. Столько вот ему лет. Норвежская ель может прожить даже пятьсот лет. Шотландская сосна — шестьсот. Можете себе представить? За прошлый век этот лес сократился на девяносто процентов. Все было вырублено и распахано. Но в национальных парках остались подобные места, поэтому здесь все и заросло так грибами и лишайником, что не пролезть. Здесь сохранили места обитания. Для птиц и насекомых. Для диких животных. Тут полным-полно редких видов. Тот лес, который мы видели из поезда по пути сюда, культивируется. Ему, может, максимум лет сто. Леса постарше уже вырубают.
На мгновение Люк даже почувствовал признательность Хатчу. Он тщательно продумывал каждое путешествие. Целиком вкладывался в то, что организовывал. Всегда хотел показать товарищам нечто особенное. И в том, что они заблудились, была именно его вина. Но даже если так — напомнил себе Люк — в этой древней глуши, по крайней мере, уже бывали люди. Те же шведы, например. Он хотел напомнить об этом Дому, но передумал. Потому что его самого это тоже уже не утешало, вынужден он был признать.
— Тут это на всех деревьях, — послышался с другой стороны поляны голос Фила. С тех пор как они одели свою грязную, пропахшую дымом одежду и собрали вещи, прошло уже двадцать минут. — Идет по кругу. Вокруг дома.
Люк, Хатч и Дом повернулись в сторону Фила. Он стоял у северного края лужайки, рядом с узкой тропинкой, ведущей во тьму. Все молча переглянулись.
— Что там, дружище? — крикнул Хатч.
— На старых деревьях. С отмершими ветками.
— Что он там несет? — спросил Дом.
Хатч пожал плечами. — Парень реально не в себе.
— Думаешь, он свихнулся?
— Думаю, после этой ночи мы все свихнулись. Если бы Люк не разбудил меня, я б так и торчал на чердаке. На коленях перед козлом.
Люк прыснул со смеху. Смех прозвучал неестественно громко в неподвижном воздухе, среди окружающих лачугу деревьев. И неуместно, как хохот в церкви.
Хатч улыбнулся. — Боже, парни. Что будем рассказывать людям, когда вернемся домой?
Дом хлопнул Хатча по затылку. Его лицо растянулось в напряженной, натянутой улыбке. — Для начала мы должны туда попасть, ты, никчемный йоркширский засранец. К черту девственные леса и грибы ледникового периода. Я хочу снова почувствовать под ногами асфальт.
Хатч увернулся от второго шлепка. — Пошли, посмотрим, чего хочет этот толстяк.
— Что тут, дружище? — спросил Хатч Фила. Тот, наклонившись вперед, положил грязную ладонь на темную кору толстого ствола дерева. С тех пор, как его разбудили, Фил был немногословен и игнорировал любые вопросы касаемо того, как он оказался голым в крошечном грязном помещении, которое накануне вечером все использовали под уборную. Все, кроме Люка, который выходил по нужде на улицу. Люк, Хатч и Дом тоже были слишком измотаны морально и физически, чтобы делиться впечатлениями. Каждый молча признавал, что подобное можно обсуждать, лишь оказавшись в безопасном месте. Но на Фила эта ночь, похоже, повлияла сильнее, чем на остальных.
— Вот. Видишь? И такое на всех остальных деревьях по эту сторону. Примерно в метре от земли полоска коры по диаметру ствола была содрана. Красные пальцы Фила указывали на ряды каких-то вырезанных в дереве знаков, потемневших от времени, но все же достаточно хорошо просматривавшихся.
Хатч наклонился и провел по ним пальцем.
— Что это? — спросил Люк.
Дом раздраженно вздохнул и посмотрел на небо.
— Руны, — сказал Хатч. — Помните руны на камнях, которые мы выдели в Гаммельстаде? — Он бросил взгляд через плечо на Дома и Фила. Еще мы с Люком видели такие в Свансене и Люнде, пару лет назад.
— Это невозможно, — сказал Фил с постаревшим лицом, как будто слова Хатча подтвердили его наихудшие опасения.
— Возможно. Хорошая находка, Филлерз. Бьюсь об заклад, эти деревья тоже очень старые. Тысячу лет назад над ними поработали викинги.
— Не могут они быть такими старыми, — сказал Люк, становясь рядом с Хатчем.
— Это точно. Но после викингов кто-то еще знал, как ими пользоваться.
Люк положил указательный палец на один из знаков. — Похоже на «В». Сколько этим деревьям лет?
— Это шотландская сосна. Довольно большая. И давно уже мертвая. Но такие живут лет шестьсот.
Дом вскинул руки вверх, зашуршав непромокаемой курткой. — Окей. Окей. Так каков наш план, команда времени? Я бы сказал, что руны на этих старых ублюдочных деревьях стоят в самом низу нашего списка приоритетов, парни.
Хатч с Люком отошли от дерева.
— Это все неправильно, — пробормотал себе под нос Фил. — Неправильно.
— Да уж, — сказал Хатч. Потом посмотрел на небо, такое белое, что ярче могло быть только солнце. По курткам и рюкзакам застучал дождь. — Отлично.
