Вдруг малышка Черил начала хныкать, всхлипывая и захлебываясь кашлем. Лила отложила сигарету и поспешила в спальню. Эва, четырехлетняя девочка, все еще спала, Черил же лежала на спине в своей кроватке, лицо ее приобретало угрожающе лиловый оттенок. Плач малышки становился все более странным и необычным. Лила, не боявшаяся крупа, потому что оба ее собственных ребенка переболели им, приподняла девочку за пяточки и осторожно похлопала ее по спинке. Она не имела ни малейшего представления, рекомендовал ли доктор Спок такой метод обращения с малышами, так как никогда не читала его книг. Но это помогло малышке Черил. Она издала какой-то странный звук, похожий на лягушачье кваканье, и выплюнула на пол не менее странный комок желтой слизи.
— Лучше? — спросила Лила.
— Да, — ответила малышка Черил. Она уже снова засыпала.
Лила собрала слизь бумажной салфеткой. Она не могла вспомнить, чтобы когда-нибудь ребенок выплюнул так много за один раз. Нахмурившись, она снова уселась перед телевизором, закурила новую сигарету, чихнула при первой затяжке, а потом закашлялась.
Прошел час после наступления сумерек. Старки сидел в одиночестве за длинным столом, внимательно изучая листки тонкой желтой бумаги. Их содержание наводило на него ужас. Он служил своей стране верой и правдой тридцать шесть лет, начав, как робкий новичок из Вест-Пойнта. Он награждался медалями. Он общался с президентами, давая им советы, и к его советам прислушивались. В его жизни было много неприятных моментов, но этот…
Он был испуган — испуган до такой степени, что не смел даже себе признаться в этом. Именно от такого страха люди сходят с ума.
Повинуясь безотчетному импульсу, он поднялся и подошел к стене, в которую были вмонтированы пять мониторов. Вставая, он сбросил один из листков. Тот лениво покружил в очищаемом приточной вентиляцией воздухе и приземлился на кафельный пол, наполовину скрываемый длинной, отбрасываемой столом тенью. На листке можно было прочитать следующее:
«УСТАНОВЛЕНО
КОД КРОВИ: 848 — АВ
КЭМПИОН (У.) САЛЛИ
АНТИГЕН ИЗМЕНЕН И МУТИРУЕТ
ГРУППА ОСОБОГО РИСКА / ВЫСОКАЯ СМЕРТНОСТЬ
ЗАРАЗНОСТЬ СОСТАВЛЯЕТ 99, 4%
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЦЕНТРА ВИРУСОЛОГИИ АТЛАНТЫ
СВЕРХСЕКРЕТНО. Р-Т-222312А»
Старки нажал кнопку под средним экраном, и тут же с раздражающей безотказностью вспыхнуло изображение: пустыня в Западной Калифорнии, ее восточная часть. Местность была безлюдной, и эта безжизненность казалась еще более жуткой в красно-лиловых тонах инфракрасной фотографии.
«Это здесь, немного впереди, — подумал Старки. — «Голубой Проект».
Страх снова попытался завладеть им. Старки полез в карман и достал голубую таблетку. Это было то, что его дочь называла «успокоитель». Название не имело значения, важен был результат. Он, не запивая, проглотил таблетку, его жесткое, без единой складки лицо сморщилось.
«Голубой Проект».
Он взглянул на остальные пустые мониторы и включил их. Четвертый и пятый показывали лаборатории: четвертый — общей медицины, пятый — вирусной биологии. В лаборатории вирусной биологии было очень много клеток с животными, в основном с морскими свинками, бенгальскими макаками-резус и несколькими собаками. Казалось, никто из них не спал. В медлаборатории маленькая центрифуга до сих пор вращалась, бессмысленно наматывая круги. Старки жаловался на это. Он жаловался с горечью. Было нечто пугающее в этой вращающейся центрифуге, в то время как мертвый доктор Эзвик лежал рядом на полу, раскинувшись как пугало, сбитое сильным порывом ветра.
Ему объяснили, что центрифуга подключена к той же электрической цепи, что и свет, и если выключить центрифугу, то и свет погаснет. А камеры, установленные там, не оборудованы для съемки в инфракрасных лучах. Старки понимал. Возможно, кто-то еще из военного начальства захочет приехать из Вашингтона, чтобы посмотреть на лауреата Нобелевской премии, лежащего на глубине четырехсот футов в пустыне в миле отсюда. Если мы отключим центрифугу, то отключим и профессора. Элементарно. Это то, что его дочь назвала бы «Ловушка-22».
Он принял еще один «успокоитель» и взглянул на экран второго монитора. Это изображение нравилось ему меньше всего. Ему не нравился мужчина, уткнувшийся лицом в тарелку с супом. Как будто кто-то подошел к нему и сказал: «Вы проведете целую вечность, засунув физиономию в миску с супом». Это напоминает старый кошмарный трюк с кремом от торта на лице: становится вовсе не смешно, когда крем попадает в вас.
Второй монитор показывал кафетерий «Голубого Проекта». Авария случилась как раз во время пересменки, а кафетерий пользовался большой популярностью. Старки подумал, что для них было не так уж принципиально важно где умереть: в кафетерии, в своей постели или в лаборатории. Но все-таки этот мужчина, уткнувшийся лицом в тарелку с супом…
Мужчина и женщина в голубых комбинезонах скрючились на полу радом с автоматом по продаже конфет. Мужчина в белом комбинезоне распростерся рядом с музыкальным автоматом. А за большим столом в разных позах застыли девять мужчин и четырнадцать женщин: некоторые из них припали к столу, другие сжимали в застывших руках стаканы с пролитой колой. А за вторым столом, почти в самом дальнем углу, сидел мужчина, в котором опознали Фрэнка Д. Брюса. Это он уткнулся лицом в тарелку с супом.
Первый монитор показывал только часовое табло. До 13 июня все индикаторы и цифры на этом табло были зелеными. Теперь они горели ярко-красным светом. Часы остановились. На табло светились цифры: 06:13:90:02:37:16. Тринадцатое июня тысяча девятьсот девяностого года. Два часа тридцать семь минут шестнадцать секунд.
Сзади послышался легкий шум. Старки один за другим выключил мониторы и обернулся.
— Войдите.
Это оказался Крейтон. Вид у него был мрачный, а кожа приобрела какой-то синевато-серый оттенок. «Снова плохие новости — спокойно подумал Старки — Кто-то еще нырнул в тарелку с остывшим супом».
— Привет, Лен, — спокойно приветствовал он вошедшего.
Лен Крейтон, кивнув в ответ, сдавленно произнес:
— Билли. Это… Господи, просто не знаю, как сказать тебе.
— Кажется, слово за словом — самый лучший способ, солдат.
— Эти люди, обнаружившие тело Кэмпиона, прошли предварительное обследование в Атланте, и новости плохи.
— Все?
— Пятеро наверняка. Правда, есть один — его зовут Стюарт Редмен — только у него результат пока отрицательный. Но, насколько нам известно, и у самого Кэмпиона результат был отрицательным целых пятьдесят часов.
