— Пожалуй, — согласился Ландри, — допускаю, что в твоих словах есть смысл. Но зачем спорить из-за этого? Спорить с самим собой — все равно что играть в шахматы без противника: грамотная игра неминуемо завершается вничью. Давай просто скажем, что я делаю это, потому что могу.
Внезапно я почувствовал себя спокойнее. Подобное случалось со мной и раньше. Попав в уязвимое положение, мне нужно было заставить их говорить и не давать остановиться. Такая тактика оказалась успешной с Мейвис Уэлд, и она снова сработает сейчас. Они говорят примерно так: ну что ж, думаю, теперь тебе уже не поможет, «если ты узнаешь», или «какой вред может это принести»?
Версия была предельно элегантной: «я хочу, чтобы ты знал, Амни», — словом, ты должен взять с собой в ад правду, там ты обсудишь ее с дьяволом за чаем с пирожными. Вообще-то не имело значения, о чем они говорили, но если занять их разговорами, у них не останется времени на стрельбу.
Самое главное — заставить их говорить. Пусть они говорят, и тогда тебе остается надеяться, что непременно откуда-то появится спасительная кавалерия с развернутыми знаменами.
— Вопрос заключается в следующем: зачем ты хочешь этого? — спросил я. — Это ведь не является обычным, правда? Я хочу сказать, что обычно писатели удовлетворяются тем, что получают наличными заработанное, пока у них есть такая возможность, и уходят своей дорогой.
— Я вижу, ты пытаешься заставить меня говорить, Клайд. Верно?
Его слова ударили меня с силой парового молота, но мне ничего не оставалось, как играть до последнего козыря. Я усмехнулся и пожал плечами.
— Может быть. А может быть, не пытаюсь. Как бы то ни было, мне действительно интересно. — В этом я был совершенно искренним.
Он неуверенно посмотрел на меня, наклонился и коснулся клавишей внутри странного пластмассового ящика (я почувствовал спазмы в ногах, животе и груди, когда он провел пальцами по клавишам), затем снова выпрямился.
— Пожалуй, теперь я могу рассказать тебе об этом, — сказал он наконец. — Во всяком случае, не причинив никакого вреда, верно?
— Нисколько.
— Ты умный парень, Клайд, — заметил он, — и совершенно прав: писатели очень редко погружаются в миры, созданные ими, и когда они поступают так, то, по моему мнению, все происходит в их воображении, тогда как тела прозябают в какой-нибудь психиатрической лечебнице. Большинство из нас вполне удовлетворены тем, что являются туристами в воображаемых ими мирах. По крайней мере я относился именно к этой категории. Я не могу писать быстро — построение сюжета всегда было для меня мучительно — по-моему, я говорил тебе об этом, — но за десять лет мне удалось создать пять романов о Клайде Амни, причем каждый из последующих был лучше предыдущего. В 1983 году я ушел с работы, из большой страховой компании, где служил менеджером, и стал профессиональным писателем. У меня была жена, которую я любил, сынишка, по утрам встречавший солнце в своей кроватке и забиравший его с собой, ложась спать, — по крайней мере так мне казалось. Я и не мечтал о лучшей жизни.
Ii шевельнулся в глубоком кресле, передвинул руку, и я увидел, что дырка, выжженная сигаретой Ардис Макгилл на ручке кресла, теперь исчезла. Он засмеялся ледяным, горьким смехом.
— И я оказался прав, — сказал он. — Жизнь не могла быть лучше, зато могла стать намного хуже. Так и произошло. Через три месяца после того, как я принялся за «Как похоже на падшего ангела», Дэнни, наш малыш, упал с качелей в парке и сильно ударился головкой. Кокнулся об асфальт, как говорят у вас.
Быстрая улыбка, такая же леденящая и горькая, как и смех, пробежала по его лицу.
— У него было обильное кровотечение — ты видел достаточно черепных ран в жизни, чтобы понять это. Линда страшно испугалась, но мальчик попал в руки хороших врачей, и оказалось, что он отделался всего лишь сотрясением мозга. Его уложили в больницу и перелили пинту крови, чтобы компенсировать потерю. Возможно, этого не требовалось — такая мысль постоянно преследует меня, — но они все-таки сделали это переливание. Видишь ли, пострадал он не из-за удара головой — виной -всему оказалась эта пинта крови. Она была заражена СПИДом.
— Заражена чем?
— Это такая болезнь, и вы можете только благодарить Бога, что ничего о ней не знаете, — ответил Ландри. — В ваше время ее не существовало, Клайд. Она появилась лишь в середине семидесятых годов. Подобно одеколону «Арамис».
— И каковы ее последствия?
— Она уничтожает иммунную систему, подтачивает ее до тех пор, пока биологическая защита не рухнет совсем. И вот тогда сквозь нее прорываются все микробы, от рака до ветряной оспы, прорываются и правят настоящий бал.
— Великий Боже!
По его лицу снова пробежала улыбка, похожая на судорогу.
— Если бы это было так. СПИД в основном передается половым путем, но иногда он появляется то тут, то там в донорской крови. Пожалуй, можно сказать, что мой мальчик выиграл первый приз в la loteria для самых несчастных.
— Мне очень жаль, — сказал я, и хотя был напуган до смерти этим худым мужчиной с усталым лицом, я не кривил душой. Смерть маленького ребенка от такой ужасной болезни.., что может быть хуже? Может быть, что-то и есть — всегда есть что-то худшее, — но тебе остается только сидеть и думать об этом, правда?
— Спасибо, — кивнул он. — Спасибо, Клайд. По крайней мере для него все кончилось очень быстро. Он упал с качелей в мае. Первые багровые пятна на теле — геморрагическая саркома Калоши — появились перед его днем рождения в сентябре. Он умер 18 марта 1991 года. И хотя он, возможно, и не страдал так, как страдают многие другие, но все-таки мучился. Боже, как он мучился!
Я не имел ни малейшего представления о геморрагической саркоме Капоши, но решил не расспрашивать. Я узнал больше, чем мне хотелось.
— Теперь ты, наверное, понимаешь, почему мне пришлось притормозить работу над книгой о тебе, — произнес он. — Понимаешь, Клайд?
Я кивнул.
— И тем не менее я старался изо всех сил. Главным образом потому, что считал, будто выдуманный мир излечит меня. Может быть, мне нужно просто верить в это. Я пытался одновременно сохранить и оставшуюся семью, но из этого ничего не получилось. Можно подумать, что роман «Как похоже на падшего ангела» стал чем-то роковым, приносящим одно несчастье за другим. После смерти Дэнни моя жена впала в глубокую депрессию, и я был так обеспокоен ее болезнью, что даже не заметил крещеных пятен, что появились у меня на ногах, животе и груди. Все мое тело постоянно чесалось. Я знал, что это не СПИД,:и сначала ничуть не беспокоился о том, что происходит со мной. Но с течением времени мне становилось все хуже… Скажи, Клайд, у тебя когда-нибудь был опоясывающий лишай?
