- Трубку? А! Да, еще как удивился.
Искорки веселья сверкнули в глазах Аделаиды, на миг превратив взрослую женщину в озорную девчонку.
- А ото ж! Некоторые, не поверишь, раз по десять в день звонят в разное время, надеясь врасплох застать. А секрет прост - у меня автоответчик с первого звонка трубку поднимает. Дорогой автоответчик, хороший - фраз много знает, секунд на десять-двадцать даже разговор завязать может. А за это время я уже и сама - прокашляюсь, подготовлюсь, вспомню, кто звонит и о чем. Вот и все чудеса.
- Всего-то, - протянул я разочарованно, - а квартиру вы тоже специально не сказали?
- Точно, - она кивнула, - чтобы клиент врасплох не застал. Не сидеть же мне в образе всё время, пока он до меня добирается... тем более, что из собирающихся приехать обычно приезжает не больше половины.
Вот блин! Везде обман, сплошной обман. Кто-нибудь работает честно в этом мире? Я мотнул головой, потом вспомнил про визитку.
- А где визитки печатаете? Больно бумага интересная...
- Это не бумага, а двухцветный полистирол. Жутко дорого, но себя оправдывает. Ты не представляешь, в какую только жопу мои визитки не засовывают и сколько они там не лежат, - Аделаида посмотрела на меня и прыснула, - извини, не сдержалась. Больно вид у тебя потешный - как у ребенка, узнавшего правду про Деда Мороза. Ты же вроде в мистику не веришь?
Я смутился.
- Ну... да, не верю. Так тем более обидно! Когда сам видишь и слышишь что-то такое... сверхъестественное, а оказывается - опять обман. Везде обман!
- Не везде, - Аделаида посерьезнела, - забыл уже? Так за дверь выгляни. А с тобой мы вот что сделаем. Я тебя завтра к медиуму свожу.
- К кому?
- К медиуму. Есть у меня один замечательный человечек, для особых случаев. Раз с гипнозом не прокатило, попробуем с другого бока зайти. Сейчас я тебе адресок черкану, подъедешь завтра после обеда, там и встретимся.
- А сегодня?
- Сегодня? Извини, ни баньки, ни постельки я тебе не предложу. Так что езжай, алмазный мой, к себе и выспись хорошенько.
Я криво усмехнулся.
- А вдруг оно опять начнется? И проснусь я в руинах... если вообще проснусь.
Аделаида вздохнула.
- Ты ж мне рассказал про свою борьбу с голосами. Вот в том же ключе и действуй. Спиритус вини - штука такая: если не поможет, так навредит. Не навредит, так поможет. Раньше тебе помогало, должно и впредь помочь. Извини, но чего другое советовать поберегусь. И - побдительней будь. Старайся не задремывать, не задумываться глубоко, утром будильник услышал - сразу вставай и - в душ холодный.
- У меня душа больше нет, - мрачно сказал я.
Аделаида стрельнула взглядом.
- Нет душа, - ехидно сказала она, - так выйди во двор и снежком оботрись - враз взбодрит.
Я поежился. Аделаида посмотрела на меня пристально, потом оттолкнулась от кресла и подошла к секретеру. Раскрыла записную книжку, что-то в ней написала, выдернула листок. Протянула мне.
- Адрес. Часам к двум, пол-третьего подъезжай, от входа позвонишь мне на сотовый. Номер я записала. Паспорт возьми, без него не пустят.
Я взял листок, посмотрел на него, сунул в карман. И, чувствуя сильнейшее дежавю, полез за бумажником. Вытащил две пятисотрублевки, сложил, опять развернул.
- Спрячь, - недовольно проворчала Аделаида, - твоя штука мне и одной десятой урона не компенсирует, а за дело с тебя брать пока не заработала. С тобой, драгоценный мой, у нас особый уговор будет. Лишнего не возьму, но заработанное - до последней копейки. Договорились?
Я кивнул и торопливо убрал деньги в бумажник, а бумажник - в карман.
- Вот и ладненько, вот и хорошо, - Аделаида прошла к двери, - идем, я тебя провожу.
Я открыл глаза, всхлипнул и поспешил зажмуриться. Поздно. Блин, лучше бы я не просыпался. Можно даже совсем. Голова не болела - она разламывалась на части, а глаза... если бы я только что не видел что-то похожее на свет, то был бы уверен, что они уже вытекли. А еще этот звук. Какого хрена?! Нет, это - свинство, так нельзя с людьми обращаться! Подвывая от приступов головной боли, я повернулся набок, хлопнул по будильнику и упал назад. О-о-о, как больно! Я же не знал, что будет так больно. Все, больше не пью. Клянусь, всем чем угодно клянусь, пусть только голова болеть перестанет. Больше - ни капли... Ну, не больше ста грамм.
Опять завопил будильник. Он, сволочь, специально так сделан, что большая кнопка сверху выключает его только на пять минут. Чтобы вырубить его совсем, надо нажать маленькую неудобную кнопку на его нижней части. А еще можно шваркнуть его об стену...
Плохая идея. Теперь придется вставать и идти за ним, потому что это чудо китайской электроники после удара заверещало даже громче.
Морщась и не открывая глаз, я сполз с кровати, шатаясь, добрался до стены, но наклоняться к вопящему будильнику не стал. У меня появились более приоритетные желания, и я рванул в ванную. О-ох. Что ж я маленьким не сдох. И как же это вообще вышло? Я же собирался только пару рюмок на сон грядущий тяпнуть. Перцовки Немировской. Помню, что выпил три - подряд, не закусывая. Я же вроде потом спать пошел? Или не пошел? А... нет, пошел. Даже полежал немного, а потом решил еще глоточек сделать... блин! Неужели - все? Спился? Как будто мало мне моего членистоногого второго 'я'.
На секунду появилась надежда, что все вчерашнее мне просто приснилось в похмельном бреду. Не было ничего. Никаких разрушений, никакой Аделаиды, а была банальная белая горячка.
Но только на секунду - стоило только поднять голову и кинуть взгляд в сторону. Прибираться я вчера не стал - зачем? Да и поздно было. Только лампочку поменял да осколки немного подмел, чтобы они в ноги не впивались. А вот, кстати, и бутылка перцовки стоит. Точнее, из-под перцовки - пустая. Ай да я, ай да силён: ноль-семь без закуски высосал. Теперь понятно, почему так паршиво. Странно только, почему бутылка в ванной. Ах да... припоминаю. Я же припёрся сюда и орал что-то в канализацию... звал этого гада членистоногого, чтобы с ним по душам поговорить. М-да.
Я хмыкнул, потом поднялся, спустил воду и повернулся к раковине. Блин! Кран-то... того. И распрямить я его не смогу, не стоит и пытаться. Придется в кухне умываться. Интересно, что соседи думают?
Прошел, покачиваясь, в кухню. Сполоснул несколько раз рот, умылся, вытер лицо полотенцем. Что соседи? Думают, что это Михалыч буянил, разумеется. Первый раз, что ли? А вот что думает Михалыч - это вопрос. Если он трезв был, то... Морщась от головной боли, я засмеялся. Надеюсь, он был трезв.
