Улица побольше — и мне в глаза ударил свет фар. Я поднесла руку к глазам козырьком и едва не въехала в припаркованный автомобиль. Вот черт! Надо где-нибудь остановиться, пока я никого не стукнула. Еще через четыре квартала я нашла заправку с телефоном-автоматом на улице. Насколько я страшно выгляжу, я точно не знала, но не хотела, чтобы после всех моих стараний удрать незамеченной какой-нибудь слишком бдительный клерк позвонил в полицию.
Я осторожно заехала на стоянку. Если бы я перестаралась и въехала в бензоколонку, кто-нибудь все равно бы вызвал копов. Джип я поставила перед телефонами, и у меня словно гора с плеч свалилась, что можно стоять, а не ехать.
В пепельнице я нашарила квотер — там никогда ничего не было, кроме мелочи. Выйдя из машины, я первый раз поняла, как холодно без пальто. Граница холода проходила по спине, где был оторван кусок свитера. Не думая, я набрала номер Ричарда. А кому еще я могла бы звонить?
Пискнул автоответчик.
«Черт возьми, Ричард, будь дома, будь дома!»
Загудел сигнал.
— Ричард, это Анита. Луи ранен. Возьми трубку, если ты дома. Ричард, возьми трубку, Ричард! — Я прислонилась головой к холодному металлу будки. — Возьми трубку, возьми трубку, черт бы все побрал!
Он схватил трубку, запыхавшись.
— Анита, это я. Что случилось?
— Луи ранен. У него рана залечивается. Как объяснить это врачам в больнице?
— Не надо, — ответил он. — У нас есть врачи, которые могут его вылечить. Я тебе скажу, куда ехать.
— Я не могу вести.
— Ты ранена?
— Да.
— Серьезно?
— Достаточно серьезно, чтобы мне не хотелось вести машину.
— Что с вами случилось?
Я выдала ему адаптированную версию. Просто нападение вампира, без особых мотивов. Мне не хотелось сообщать ему, что я должна рассказать Жан-Клоду о нашей помолвке, поскольку я еще не была уверена, что мы таковую заключили. Он предложил, я сказала «да», но сейчас я уже не была уверена. Я даже не была уверена, что Ричард по-прежнему уверен.
— Скажи, где ты. — Я рассказала. — Я знаю эту заправку. Иногда заезжал туда, когда ездил к Луи.
— Отлично. Когда ты здесь будешь?
— А ты уверена, что ничего с тобой за это время не случится?
— Полностью.
— Если нет, вызови полицию. Не рискуй жизнью, чтобы не выдавать Луи. Он бы этого не хотел.
— Я это учту.
— Не строй из себя мачо, Анита. Я просто не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Я улыбнулась, все еще прижимаясь головой к холодной будке.
— Не будь я мачо, сдалась бы сегодня давным-давно. Ты просто приезжай, Ричард, я буду ждать.
И я повесила трубку, пока Ричард не успел впасть в сантименты. Мне было слишком паршиво, чтобы вынести еще и сочувствие.
Я влезла в джип. В нем было холодно — я забыла включить обогрев. Сейчас я включила его на полную, потом встала на колени на сиденье и поглядела, как там Луи. Он не шевельнулся. Я взяла его за руку, проверила пульс. Пульс был сильный и ровный. Просто для проверки я приподняла его руку и выпустила. Реакции не было, но я ее на самом деле и не ожидала.
Обычно ликантроп остается в животной форме часов восемь — десять. Раннее обратное превращение забирает много сил. Даже не будь Луи ранен, он бы проспал весь остаток ночи. Хотя спать — это слишком слабое слово. Ликантропа от такого сна пробудить невозможно. Но это не слишком хороший способ выживания, как и вампирам не слишком полезна необходимость дневного сна. Так эволюция помогает нам, слабым человечкам.
Я сползла вниз по сиденью. Сколько времени займет у Ричарда дорога, я не знала. Я посмотрела на здание станции. Человек за прилавком читал журнал и сейчас на нас не обращал внимания. Если бы он смотрел, я бы отъехала подальше от света — мне не надо, чтобы он к нам присматривался, но раз он не обращает внимания, я остаюсь на месте.
Я откинулась назад, положив голову на подголовник. Мне хотелось закрыть глаза, но я этого не сделала. Я не сомневалась, что у меня сотрясение, а спать при этом не слишком полезно. Однажды у меня была куда более сильная контузия, но Жан-Клод ее вылечил. Да, но метка вампира — слишком сильное средство от простого сотрясения.
Сейчас мне впервые серьезно досталось с тех пор, как я утратила метки Жан-Клода. От них меня было труднее ранить, и я исцелялась быстрее. Для побочного эффекта неплохо. Вторым побочным эффектом была возможность смотреть в глаза вампира, и он при этом не мог меня зачаровать. Как сегодня я смотрела в глаза Гретхен.
Как я смогла это сделать безнаказанно? Жан-Клод мне солгал, и у меня еще остался какой-то след от его меток? Еще один вопрос, который надо будет ему задать, когда увидимся. Правда, после опубликования новостей ад сорвется с цепи и будет не до вопросов. Впрочем, один вопрос все же останется: попытается Жан-Клод убить Ричарда? Вполне возможно.
Я вздохнула и закрыла глаза. Вдруг навалилась усталость, и усталость такая, что глаза открывать не хотелось. Меня засасывал сон. Я заставила себя открыть глаза и села прямо. Может быть, это последствия напряжения — адреналин схлынул, или это от сотрясения. Я включила свет в салоне и снова проверила, как там Луи. Дыхание и пульс ровные. Голова его свесилась набок, открыв длинную линию шеи и рану на ней. След от укуса проходил. Когда смотришь, это незаметно, но каждый раз, когда я на него оглядывалась, рана становилась лучше. Это как смотреть, как раскрывается цветок. Эффект видишь, но процесс заметить не удается.
Луи — с ним все будет хорошо. А как с Ричардом? Я сказала «да», потому что в тот момент хотела это сказать. Я вполне могла себе представить, как мы вместе проводим жизнь. До того, как Берт меня нашел и научил, как обращать свой талант в деньги, у меня была жизнь. Я ходила в походы, путешествовала. Я была биологом-старшекурсником и думала о магистерской и докторской и собиралась изучать противоестественные создания всю оставшуюся жизнь. Как Джейн Гудолл по противоестественной биологии. Ричард мне обо всем этом напомнил, о том, какой рисовалась мне тогда моя будущая жизнь. Я не собиралась провести свою жизнь по пояс в крови и смерти. Это уж точно.
Если бы я сдалась Жан-Клоду, это значило бы признать, что ничего нет, кроме смерти, ничего нет, кроме насилия. Он сексуален, привлекателен, но он все равно смерть. Мне думалось, что с Ричардом у меня будет шанс на жизнь. На что-то лучшее. После прошлой ночи я даже в этом уже не была уверена.
Неужели это слишком много — хотеть, чтобы мужчина был человеком? Черт возьми, есть женщины моего возраста, которым вообще не с кем встречаться. И я была такая, пока не появился Ричард. Ладно, Жан-Клод хотел бы за мной ухаживать, но я его избегала. Не могла я себе представить, как это — встречаться с Жан-Клодом, как с обычным кавалером. Секс с ним я еще могла себе представить, но не ухаживания. Сама мысль, что он заедет за мной в восемь, завезет домой и удовлетворится прощальным поцелуем, была смешна.
