Она увидела нечто, и была до такой степени поглощена отчаянными попытками найти разумное объяснение своему состоянию, понять это самое «нечто», что ее слух не воспринял, как с легким щелчком открылась дверца полицейской машины и так же негромко закрылась. Она не услышала и слегка поскрипывающих шагов человека, идущего по тротуару за ними следом.
– Рози?
Голос Билла из темноты. Они находились уже в вестибюле, но она с трудом могла рассмотреть висевший справа на стене портрет какого-то старикашки (если она не ошибалась, это был Кэлвин Кулидж) или ветвистый силуэт вешалки с медными ножками и блестящими медными крючками, стоящей у основания лестницы. Черт побери, почему здесь так темно?
Потому что свет не включен, разумеется, вот почему. Однако в сознании звучал и другой, более сложный вопрос; отчего коп на пассажирском сиденье черно-белой полицейской машины спал в такой неудобной позе, уткнувшись подбородком в грудь и натянув фуражку на лоб так низко, что больше походил на злодея из гангстерского фильма тридцатых годов? И почему он вообще спит, если на то пошло, когда объект, за которым поручено наблюдать, должен вот-вот появиться? «Хейл разозлился бы, если бы узнал, – подумала она вскользь. – Он наверняка захотел бы поговорить с этим копом. Он захотел бы поговорить с ним начистоту».
– Рози? Что случилось?
Размеренные звуки шагов за ними ускорились и перешли на частый топот бегущего человека.
Она мысленно прокрутила картину в обратную сторону, как видеопленку с записью. Увидела, как Билл приветствует взмахом руки копа за рулем черно-белой машины, словно говоря ему: «Привет, приятно видеть вас здесь». Увидела, как коп поднял руку в ответном приветствии и как отразился на его кольце свет уличного фонаря. Машина находилась слишком далеко, чтобы она могла прочесть слова, выгравированные на кольце, и тем не менее Рози знала, что там написано. Она много раз видела те же слова отпечатанными на своем собственном теле, как штамп службы санитарного надзора за качеством пищевых продуктов. «Служба, верность, общество». Легкие шаги торопливо следовали за ними по ступенькам. С громким и резким стуком захлопнулась входная дверь. Кто-то хрипло и тяжело дышал внизу, у основания лестницы, и Рози ощутила запах одеколона «Инглиш Ледер».
Рассудок Нормана сорвался в новую, в этот раз очень глубокую пропасть беспамятства, когда он стоял без рубашки перед раковиной на кухне «Дочерей и сестер», смывая кровь с лица и груди. Повисшее низко над горизонтом оранжевое солнце ослепило его, когда он поднял голову и потянулся за полотенцем. Он дотронулся до полотенца, а затем, казалось, без малейшей паузы, не успев моргнуть глазом, оказался снаружи, где было темно. На голове его снова красовалась кепка с эмблемой «Уайт Соке». Кроме того, он был в плаще «Лондон Фог». Одному Богу известно, где он раздобыл его, но одежда пришлась очень кстати, ибо на город опустился густой туман. Норман провел ладонью по дорогой водостойкой ткани плаща и ему понравилось ощущение. Элегантная вещица. Он еще раз попытался вспомнить, где и как стал его обладателем, но не смог. Не убил ли он кого? Может, и так, друзья и соседи, может, и так; все возможно, когда человек находится в отпуске.
Он окинул взглядом Трентон-стрит и увидел машину городской полицейской службы – в те годы, когда Норман только начинал карьеру копа, такие машины называли «чарли-дэвидами», – завязшую по самую крышу в тумане примерно в трех четвертях пути до следующего перекрестка. Он сунул руку в глубокий левый карман плаща – черт побери, по-настоящему шикарный плащ, надо отдать должное чьему-то вкусу – и нащупал что-то резиновое и смятое. Он радостно улыбнулся.
– El toro, – прошептал он. – El toro grande.
Норман сунул руку в другой карман, не зная, что там обнаружится, но уверенный, что там находится предмет, без которого ему не обойтись.
Он наткнулся на него, коснувшись кончиком среднего пальца, вздрогнул от боли,
затем осторожно извлек его из кармана. В тусклом свете уличных фонарей блеснул хромированный нож для открывания писем, взятый на письменном столе Мод.
«Как она верещала», – подумал он и усмехнулся, поворачивая нож в руке, позволяя свету фонаря белой жидкостью пробежаться по лезвию. Да, она верещала... но потом замолкла. В конце концов, девочки всегда замолкают, отчего всем становится намного легче.
Между тем ему предстоит решить серьезную проблему. В припаркованной в тумане машине находятся двое – да – один и другой – патрульные; они вооружены пистолетами, в то время как в его распоряжении всего лишь хромированный нож для открывания писем. Ему нужно выманить их из автомобиля и прикончить, причем как можно тише. Ничего себе задачка; самое неприятное заключается в том, что он даже не представляет, каким образом сделать это.
– Норм, – раздался шепот из его левого кармана. Он погрузил в карман руку и извлек маску. Пустые глазницы быка вперились в него отсутствующим взглядом, и ухмылка Фердинанда показалась ему многозначительной. При тусклом освещении гирлянды цветов, украшавшие рога маски, вполне могли сойти за отслаивающиеся сгустки крови.
– Что? – переспросил он низким шепотом заговорщика. – Что такое?
– Устрой себе сердечный приступ, – прошептал эль торо.
И Норман последовал его совету. Он медленно зашагал по тротуару к тому месту, где стояла черно-белая полицейская машина, и частота его шагов уменьшалась по мере приближения к ней: все ближе, все медленнее, ближе, медленнее. Он следил за тем, чтобы его взгляд не отрывался от тротуара, наблюдая за автомобилем периферийным зрением. Они наверняка уже заметили его, даже если в машине сидят салаги – конечно, заметили, ведь это был единственный движущийся в тумане объект, – и он хотел, чтобы они увидели мужчину, глядящего себе под ноги, с опаской совершающего каждый шаг. Мужчину, который либо пьян, либо болен.
Правая рука его находилась под плащом и массировала левую сторону груди. Он чувствовал, как зажатый в руке нож для открывания писем прокалывает маленькие дырочки в рубашке. Приблизившись на достаточное, по его мнению, расстояние к цели, покачнулся – всего один раз, не очень сильно, но заметно – и остановился. Он стоял в тумане совершенно неподвижно, опустив голову и медленно считая в уме до пяти, не позволяя телу отклоняться больше чем на четверть дюйма в одну или другую сторону. К этому времени их первое впечатление – что перед ними мистер Пьяная Башка, неуверенно возвращающийся домой после возлияния в кабачке «Капля росы»
– должно уступить место другим предположениям. Но он обязан заставить их выйти из машины. Если ситуация того потребует, он сам направится к ним, но в этом случае они, скорее всего, прикончат его прежде, чем он что-то успеет сделать.
