— Будешь бояться! — взвыло существо. Неумолимый молоток опустился, со свистом врезавшись в ковер между ступнями Дэнни. Мальчик не дрогнул.
— Ты оклеветал меня! Ты объединился с ней! Ты что-то замышлял против меня! И жульничал! Списал на последнем экзамене! — Из-под мохнатых бровей на Дэнни сверкнули глаза. В них светилась хитрость сумасшедшего. — Ничего, я и это найду. Сочинение где-то в подвале. Я найду его. Мне пообещали, что я смогу смотреть все, что захочу.
Существо снова замахнулось.
— Да, пообещали, — согласился Дэнни. — Но они врут.
Молоток замер в высшей точке размаха.
Холлоранн начал приходить в себя, но Венди перестала хлопать его по щекам. Минуту назад вниз по шахте лифта приплыли неясные, еле слышные сквозь ветер слова: Ты жульничал! Списывал на экзамене! Кричали где-то в глубине западного крыла. Венди была почти уверена, что Дэнни с Джеком — на четвертом этаже и Джек — то, что вселилось в него, — нашел сына. Теперь они с Холлоранном ничего не могли сделать.
— Ох, док, — пробормотала она. Глаза застлали слезы.
— Сукин сын сломал мне челюсть, — хрипло проворчал Холлоранн. — А голова…
Он пытался сесть. Правый глаз стремительно превращался в щелку от вспухающего под ним лилового синяка. Тем не менее Венди он заметил.
— Миссус Торранс…
— Шшшшшш, — сказала она.
— Где мальчуган, миссус Торранс?
— На четвертом этаже, — ответила она. — С отцом.
— Они врут, — снова повторил Дэнни. В голове мальчика что-то промелькнуло, вспыхнув, как сгорающий метеор, — слишком коротко, слишком ярко, чтоб поймать и удержать эту мысль. От нее остался только хвостик.
(это где-то в подвале)
(ты вспомнишь, о чем забыл отец)
— Ты… — нельзя так говорить с отцом, — хрипло сказало существо. Молоток задрожал и опустился. — Сам себе делаешь хуже, вот и все. На… наказание. Суровее.
Существо пьяно покачнулось и воззрилось на Дэнни, жалея себя до слез. Жалость стала перерастать в ненависть.
— Ты не мой папа, — снова заявил Дэнни. — А если в тебе осталась хоть капелька моего папы, она знает, что они врут. Тут все — вранье и надувательство. Как игральные кости, которые папа положил в мой чулок на Рождество, как те подарки, что кладут на витрину, — папа сказал, там внутри ничего нет, никаких подарков, одни пустые коробки. Просто показуха, сказал папа. Ты — оно, а не папа. Ты — отель. И когда ты добьешься своего, то ничего не дашь моему папе, потому что слишком любишь себя. И папа это знает. Тебе пришлось заставить папу напиться Всякой Дряни, потому что только так можно было его заполучить. Ты, врун, фальшивая морда.
— Врешь! Врешь! — Крик вышел тонким, пронзительным. Молоток бешено заходил в воздухе.
— Ну, давай, ударь. Только ты никогда не получишь от меня того, что тебе нужно.
Лицо, в которое смотрел Дэнни, изменилось. Трудно сказать как: оно не оплавилось, не облезло. Тело слегка содрогнулось, а потом окровавленные пальцы разжались, как сломанные клешни. Выпавший молоток глухо стукнулся о ковер. Вот и все. Но тут перед Дэнни внезапно оказался папа, он смотрел на мальчика в смертельной муке и так печально, что сердце малыша запылало в груди. Уголки рта опустились, выгнулись дрожащим луком.
— Док, — сказал Джек Торранс. — Убегай. Быстро. И помни, как сильно я тебя люблю.
— Нет, — сказал Дэнни.
— Дэнни, ради Бога…
— Нет, — сказал Дэнни. Он взял окровавленную руку отца и поцеловал. — Уже почти все.
Холлоранн, опираясь спиной о стену, рывками поднялся на ноги. Они с Венди уставились друг на друга, как жуткая парочка уцелевших после бомбежки госпиталя.
— Надо туда, наверх, — сказал он. — Надо ему помочь.
Белая как мел Венди загнанно взглянула ему в глаза.
— Слишком поздно, — ответила она. — Теперь помочь Дэнни может только он сам.
Прошла минута, две. Три. И они услышали, как существо над их головами пронзительно закричало — но на этот раз не гневно, а в смертельном ужасе.
— Боже милостивый, — прошептал Холлоранн, — что происходит?
— Не знаю, — сказала она.
— Оно убило его?
— Не знаю.
Оживая, лязгнул лифт. Он поехал вниз, заключив в себя пронзительно кричащее, неистовствующее существо.
Дэнни стоял не шевелясь. Ему некуда было бежать — «Оверлук» был повсюду. Мальчик понял это внезапно, окончательно, безболезненно. Впервые в жизни его посетила взрослая мысль, взрослое чувство, квинтэссенция опыта, приобретенного им в этом скверном месте, — полное горечи умозаключение:
(Мама с папой не могут мне помочь и я остался один.)
— Уходи, — сказал он стоящему перед ним окровавленному незнакомцу. — Уходи. Убирайся отсюда.
Существо нагнулось. Стала видна торчащая из спины рукоятка ножа. Пальцы опять сжали молоток, однако, вместо того чтоб направить удар в Дэнни, существо перевернуло свое орудие, целясь твердой стороной себе в лицо.
Дэнни внезапно понял.
А молоток начал подниматься и опускаться, разрушая остатки образа Джека Торранса. Существо в коридоре отплясывало зловещую странную польку; с шарканьем ног сливались отвратительные удары молотка, который опускался вновь и вновь. На обои брызгала кровь. В воздух, как клавиши разбитого пианино, летели обломки костей. Сколько это продолжалось, сказать было невозможно, но, когда существо вновь обратило внимание на Дэнни, отец мальчика исчез навсегда. То, что осталось от его лица, превратилось в странную подвижную композицию, где небрежно смешались в одно множество лиц. Дэнни разглядел женщину из двести семнадцатого номера, человека-собаку, голодное, похожее на мальчика существо из цементного кольца…
— Тогда маски долой, — прошептало существо. — Больше никаких препятствий…
Молоток был занесен в последний раз. Уши Дэнни заполнило тиканье.
— Скажешь еще что-нибудь? — спросило существо. — Ты уверен, что не хочешь убежать? А может, сыграем в салочки? Все, что у нас осталось, это время, ты же знаешь. Целая вечность. А может, кончим все это? Тоже можно. В конце концов там празднуют без нас.
Оно жадно ухмыльнулось, показав выбитые зубы.
И тут Дэнни осенило. Вот о чем забыл отец.
Лицо мальчика неожиданно исполнилось торжества, существо заметило это и озадаченно замялось.
— Котел! — пронзительно закричал Дэнни. — Давление не сбрасывали с самого утра! Оно растет! Котел взорвется!
По разбитому лицу стоявшего перед Дэнни существа разлились нелепый ужас и понимание. Его тоже осенило. Молоток выпал из сжатых в кулак пальцев и безобидно стукнул о сине-черный ковер.
