-Гриша осекся на полуслове, и тут вдруг ему стало понятно почему чувство «дежавю» от ночного кошмара не давало ему покоя.
– Сон Потапова! – крикнул он.
– Что не так с этим сном? – не понимающе моргала глазами Анжела.
– Вчера мне приснился похожий сон. – обреченно проговорил Гриша, – вот почему меня не покидало это гадкое чувство, что я где-то уже слышал что-то подобное, но никак не мог вспомнить где.
– О, Господи! – хватаясь за голову руками, проговорила Анжела, – что тебе приснилось, рассказывай подробно!
– Я подумал вначале, чушь какая-то. Наверное, день тяжелый, все на нервах, душно в доме было, поэтому и чертовщина всякая в голову лезет…потом, гроза эта весь день не прекращается….
– Да не тяни же ты, Гриша, это очень важно! Что конкретно тебе приснилось?
– Будто стою я в сенях, дверь входная открыта, а за ней мрак непроглядный, прям веет холодом, и вдруг сзади распахивается дверь, и кто-то дышит мне в спину. Я прям чувствовал это дыхание, у меня аж волосы зашевелились на затылке, я же в доме один ночевал и дверь входную запирал, точно помню. А потом, я вдруг парю над своим телом, лежащим на кровати и не могу ничего сделать, руки словно в кисель превратились, все тело какое-то тягучее, не слушается меня, не могу пошевелиться.
– Боже мой, Гриша, что же нам делать?
– Успокоиться! Я, вообще, не верю во все эти предупреждения и знаки судьбы. Думаю, совпадение просто. Ты же мне накануне рассказывала про Потапова, видимо, я так впечатлился, что психика просто спроецировала эту ситуации в сновидение, вот и все. Это чувство, гнетущее, меня мучило, от того, что я никак не мог понять, где я слышал что-то подобное, а теперь, когда вспомнил – все сразу встало на свои места.
–Так, о чем ты хотела поговорить?
– Гриша, ты слышал про местную знахарку, Авдотью?
– Ну что-то слышал, я особо не интересовался такими вещами, но мать, еще, когда жива была, рассказывала какие-то чудеса излечения. Но, она ж вроде на хуторе одна живет, в лесу. Народ от нее шарахается, боятся, как огня.
– Я не про болезни. Заметайкин, я была у нее сегодня днем.
– Зачем? Ты-то что там забыла? И как ты вообще туда попала?
– Гриша, важно то, что я там услышала.
– И чем она тебя так потрясла?
– Гриша, она мне всю мою жизнь рассказала от рождения до сегодняшнего дня. Такие вещи, о которых кроме меня и знать никто не знает.
– О, ну вот это уже интересно! Я тоже хочу узнать то, чего никто не знает. – засмеялся Гриша.
– Не шути! Я не могу объяснить словами это чувство, но я была твердо уверенна, что должна увидеть эту знахарку своими глазами. Меня поразило то, что у кого бы я не спрашивала про нее, все крестились и бежали прочь, не говоря ни слова. Согласись, в наше время, странная реакция. Разве можно кого-то в Москве удивить или испугать какой-то знахаркой? Спасибо продавщице из местного магазина, она мне начертила дорогу. Но добраться туда было нелегко, скажу тебе. Меня не покидало ощущение, что я езжу по кругу и никак не могу попасть на тот хутор, будто не пускает кто-то туда. Кругом лес дремучий, ветки скребут по дверям и крыше машины, но я не могла так просто сдаться. Если мне удалось в итоге узнать дорогу, значит и на хутор я попаду, любой ценой. И вот, как только это чувство уверенности укрепилось у меня в голове, сразу же оказалась в нужном месте.
Гриша слушал молча, но в душе его начинало подниматься какое-то чувство тревоги и тоски.
– Конечно, место это жуткое: заброшенные, покосившееся дома, с выбитыми стеклами, деревья все сухие вокруг стоят, ни души, даже птица ни разу не пролетела, пока я там была. Дом ее в середине села этого стоит, тоже трухлявый, но в нем, чувствуется, что теплится что-то живое, но живое недоброе, с тяжелой энергетикой. Но, ты же меня знаешь, если я что задумала – доведу до конца. Как только я вышла из машины, меня просто поглотила звенящая тишина, она будто пролезла мне в мозг и дальше я все делала как на автопилоте, даже не помню, как зашла к ней в дом. Все, что всплывает сейчас в голове, это то, как я стою у нее в сенях. Кругом мрак, у нее, похоже, даже электричества там нет. И тут дверь распахнулась и на встречу мне вышла ссохшаяся старая бабка, просто мумия – кости, обтянутые кожей. Не знаю, на чем душа у нее держится.
– Гриша, кто там в окне? – в ужасе, закричала Анжела, указывая пальцем за спину Заметайкина. Гриша обернулся, за занавеской расплывались какие-то непонятные очертания. Заметайкин соскочил с кровати и подбежав к окну, резко отдернул занавеску. В проеме красовалось лицо Бабы Нюры, прислоненное к стеклу, в попытках разглядеть хоть что-нибудь. Гриша строго погрозил ей пальцем и она, недовольно сплюнув, побрела прочь.
– Я чуть не поседела от страха, – в ужасе пролепетала Анжела.
– Пойдем на кухню, я чайку заварю с душицей, она нервы успокаивает и там занавески ночные можно задернуть.
– И дверь на засов закрой пожалуйста. – взмолилась Анжела. Усаживаясь за широкий дубовый стол, покрытый вязанной скатертью, она продолжила.
– Ну так вот, схватила она меня за руку, как клешнями, у меня аж рука занемела, чувствую кровь не поступает, синеть начала, а она не отпускает и молча тащит меня внутрь дома. Комнатка маленькая, все в паутине, занавески какие-то рваные, будто им тысячу лет, не меньше. Печка вся в саже, в общем, леденящее кровь зрелище. И тут она открывает свой беззубый рот и оттуда раздается не голос. Ну в смысле, что у нормального человека, просто не может быть такого голоса. Это, буквально, скрип ветхой сосны в бурю. И только я хочу вставить хоть слово, она поднимает свою высохшую руку и осаживает меня, не поверишь, но как только она делает такой жест, словно рот немеет, пытаешься открыть его, а он не открывается.
– Анжел, мне уже страшно, хоть я и не из пугливых, ты знаешь.
– Дальше, все будет только хуже, Гриша. Поверь мне, самое страшное еще впереди.
– И вот она с ходу заявляет мне, что мы с тобой в опасности. И случай с Потаповым – вовсе не несчастный случай, а самое ужасное то, что еще одна беда должна случиться с близким мне человеком в ближайшее время. И этот близкий человек- мужчина, а, накануне, ему будет ведение,
