– Ну, если хотите, чтобы я вам что-то объяснила, – не перебивайте меня! – строго проговорила хранительница. – Египетская письменность в своем развитии прошла три основных этапа: на раннем, примерно за полторы тысячи лет до начала нашей эры, использовалось традиционное иероглифическое письмо, позднее, начиная примерно с тысяча трехсотого года…
– До нашей эры? – уточнил Старыгин.
– Разумеется! – Мария Антоновна строго взглянула на него. – Приблизительно с тысяча трехсотого года применялось так называемое иератическое письмо. Прежние иероглифы значительно изменились, в них очень трудно узнать характерные рисунки жителей Древнего царства. И, наконец, в четырехсотые годы до нашей эры на смену иератическому письму пришло письмо демотическое, знаки которого гораздо больше похожи на привычные нам буквы… в общем, эта лекция вряд ли принесет вам большую пользу, но я еще раз повторяю, что надпись на табличке сделана древними иероглифами, что вполне соответствует датировке этой статуи.
– Но все же, скажите мне, что именно здесь написано? – взмолился Старыгин.
– Уверяю вас, ничего особенно интересного! – ответила Мария Антоновна, вглядываясь в линии, высеченные на табличке. – Это просто несколько цифр!
– Цифр? – разочарованно переспросил Старыгин.
– Именно! – подтвердила хранительница. – А вы чего ждали? Что здесь будет начертано имя вашего злоумышленника? Или секрет превращения свинца в золото? Нет, дорогой мой! Ничего особенного, всего несколько цифр!
– Но почему именно цифры? – задумчиво произнес Дмитрий Алексеевич.
– Как раз это вполне объяснимо! – Мария Антоновна повернулась к нему. – Большая часть дошедших до нас египетских надписей – это всевозможные отчеты, сведения об урожае пшеницы и других культур, сообщения о количестве захваченных в битве пленных, о том, сколько каменных блоков отправлено на строительство пирамид или царских гробниц, сколько собрано налогов и таможенных пошлин, то есть цифры, цифры, цифры! Ну что – теперь вы удовлетворены и мы наконец можем заняться своей работой?
– Мария Антоновна! – не сдавался Старыгин. – Но все-таки, какие именно цифры здесь написаны?
– Минутку… – хранительница тяжело вздохнула и снова склонилась над статуей. Дмитрий Алексеевич достал блокнот, ручку и приготовился записывать.
– Один… восемь… шесть… четыре… – медленно диктовала Мария Антоновна. – Странно… семь… два… восемь… три… девять… пять… и снова четыре. Это все.
– А что вам показалось странным? – осведомился Старыгин, закрывая блокнот.
– Ну… как вам сказать? Это как-то нехарактерно для египетских записей. Ведь все цифры из записей такого рода, о которых я говорила – урожаи, налоги, количество товаров, – бывают обычно круглыми… то есть собрано двести тысяч мер зерна, отправлено на строительство сто пятьдесят тысяч каменных блоков, в крайнем случае – сто сорок пять тысяч. Никто не записывает такие вещи с точностью до одной штуки. Всегда немного округляют, просто для удобства подсчетов. А здесь – какое-то странное число, сколько там – восемнадцать миллиардов шестьсот сорок семь миллионов двести восемьдесят три тысячи девятьсот пятьдесят четыре и еще что-то… в общем, если хотите знать мое мнение, эти цифры не имеют ровным счетом никакого смысла, они нарисованы просто для красоты, как я вам и говорила!
– Но тогда почему это именно цифры, и только цифры, а не беспорядочный ряд разных иероглифов? – задумчиво протянул Дмитрий Алексеевич.
– Ну уж это вопрос не ко мне! – отмахнулась хранительница. – Хочу напомнить вам, что я – не детектив, а серьезный ученый! Да и вы тоже работаете не в милиции, а в музее! Так что давайте заниматься своим собственным делом!
– Хорошо, Мария Антоновна, но только один последний вопрос! – взмолился Старыгин.
– Ну что еще?
– Вот этот значок, – он снова раскрыл свой блокнот и показал ей значок, аккуратно срисованный с задней стороны французской картины – эллипс и палочка, фигура, похожая на сильно вытянутый к виску глаз, – вам ничего не говорит?
– Отчего же? – Мария Антоновна уверенно кивнула. – Это тоже значок раннего иероглифического письма, тхе, иначе называемый «око фараона»… а откуда у вас такой интерес к египетским иероглифам?
– Око фараона! – повторил Старыгин. – Вот оно что! Большое спасибо, Мария Антоновна! Вы мне очень помогли!
– Ну что – теперь мы можем заниматься своей работой? – язвительно осведомилась хранительница.
– Да, конечно… – пробормотал Старыгин, не расслышав иронии в ее словах и направляясь к выходу из зала.
– Весьма признательна! – насмешливо бросила ему вслед Мария Антоновна и повернулась к рабочим:
– Перекур закончен! Ставьте писца на место.
Поднимаясь в свой кабинет, Старыгин напряженно думал.
Таинственный человек, проникший ночью в Эрмитаж, приложил немало усилий, чтобы прочесть надпись на табличке египетского писца. Он испортил телекамеру, оглушил охранника, да и такелажника, судя по всему, тоже он огрел. Значит, эта надпись была для него почему-то очень важна. Но что может содержать в себе эта цепочка цифр?
Старыгин на ходу раскрыл блокнот и пробежал глазами по своим записям. Мария Антоновна права: слишком сложное число, не похожее ни на величину урожая, ни на размер собранного налога, ни на цифру торговой отчетности…
Заглядевшись в блокнот, он едва не сбил с ног шедшего навстречу сотрудника. Извинившись, спрятал блокнот в карман.
– Смотреть надо, куда идете! – пробормотал сотрудник, потирая ушибленный бок.
Придя в свой кабинет и убедившись, что на этот раз без него здесь никто не хозяйничал, Дмитрий Алексеевич переписал цифры из своего блокнота на чистый лист одиннадцатого формата и пришпилил к стене, чтобы они находились у него перед глазами и над ними можно было на досуге размышлять. Однако за целый день не выдалось ни минуты свободной.
Едва дождавшись заката, едва дождавшись, когда смолкнут торжественные звуки вечернего гимна, которым жрецы из храма Ра провожали вечное светило, молодой жрец Ат Сефор устремился к воротам Дома Чисел. Знакомый стражник принял из его рук серебряное кольцо и сделал вид, что не замечает служителя богов, в неурочное время покидающего храм.
Ат Сефор вышел из врат обители и устремился по знакомой тропинке вслед за скрывшимся солнцем на запад, к надгробьям, разбросанным среди первых отрогов гор.
Он спешил пройти как можно большую часть пути, пока последние отсветы солнца еще окрашивали небо багряными разводами и лиловеющие хребты Западных гор были вполне различимы. Потом, когда на Город Мертвых опустится глубокая тьма, куда труднее будет найти дорогу к месту встречи со старой знахаркой.
