— Убирайся! — прохрипел Грюнвальд.
— И не подумаю, — ответил Джонсон.
Улыбка не сходила с его лица. Может, он спятил? На его месте Грюнвальд бы точно спятил. Но как он выбрался? Ради всего святого, как?
— Ливень смыл с меня большую часть дерьма, но я все еще грязный. Да ты и сам видишь.
Джонсон выковырял из пупка мерзкий сгусток и, как засохшую соплю, щелчком бросил в ванну. Сгусток приземлился Грюнвальду на щеку. Коричневый и вонючий. Жидкий. Господи, это же дерьмо! Грюнвальд опять заорал, на сей раз от отвращения.
— «Он бьет, он забивает!» — улыбнулся Джонсон. — Не очень-то приятно, а? Вони я больше не чувствую, но смотреть на дерьмо мне надоело. Так что будь добрым соседом, пусти меня в свою ванну.
— Нет! Нет, я не позво…
— Спасибо! — перебил его Джонсон и тут же плюхнулся в воду, подняв брызги.
От него воняло. Грюнвальд забился в противоположный конец ванны (загар на его тощих ногах был похож на чулки серо-коричневого цвета) и перебросил руку через край. Джонсон тут же вцепился ему в шею своими расцарапанными в кровь, но чудовищно сильными пальцами, и потянул Грюнвальда обратно в воду.
— Нет-нет-нет-нет! — с улыбкой произнес Джонсон, подтаскивая его к себе. Маленькие черно-коричневые хлопья заплясали на поверхности воды. — Мы, пидоры, редко купаемся в одиночестве. Ты, конечно, читал об этом в Интернете. А пидоры-ведьмаки? Никогда!
— Пусти!!!
— Может, и пущу. — Однако Джонсон еще крепче сжал Грюнвальда в ужасно непристойных объятиях. От него все еще несло толчком. — Сначала ты должен опробовать позорный стул для пидарасов. Пройти крещение, так сказать. Смыть грехи.
Его улыбка превратилась в ухмылку, а ухмылка — в оскал. Грюнвальд понял, что его убьют. Джонсон утопит его в ванне, и последним, что он увидит перед смертью, будут кусочки дерьма, плавающие в прежде чистой воде.
Кертис надавил Грюнвальду на голые, тощие плечи и погрузил его в воду. Тот брыкался, лягался, редкие седые волосы плавали в воде, а из большого клювоподобного носа поднимались серебристые пузырьки воздуха. Желание утопить старика было очень сильным, и Кертису хватило бы сил. Раньше Грюнвальд, несмотря на возраст, мог уделать его одной левой, но те времена прошли. Паскуда болел. Потому Кертис его и выпустил.
— Ты прав! — проорал он. — Горячая ванна отлично снимает боль! Но черт со мной, как насчет тебя? Хочешь окунуться еще разок? Во всех религиях говорится, что это полезно для души.
Грюнвальд яростно затряс головой, с редких волос и кустистых бровей полетели брызги.
— Тогда сиди и слушай, — сказал Кертис. — Это мы уберем, лады? — Он залез под ногу Грюнвальда — старик дернулся и взвизгнул, — вытащил из ванны фен и бросил его через плечо. Тот залетел под стул.
— Скоро я тебя покину, — продолжил Кертис, — и вернусь домой. Можешь идти любоваться закатом, если хочешь. Ты еще хочешь?
Старик покачал головой.
— Нет? Надо же, У тебя впереди последний хороший закат, сосед. И последний хороший день — собственно, потому я и дарю тебе жизнь. Знаешь, в чем ирония? Оставь ты меня в покое, ты бы получил как раз то, чего добивался. Потому что я сам запер себя в толчке, не зная об этом. Разве не смешно?
Грюнвальд не ответил, только посмотрел на него круглыми от ужаса глазами. Больными и круглыми от ужаса глазами. Кертис пожалел бы его, не будь воспоминания о биотуалете такими яркими. Открытое сиденье, похожее на рот. Кусок дерьма, упавший ему на колени, как дохлая рыба.
— Отвечай, не то окуну.
— Смешно, — прохрипел Грюнвальд и закашлялся.
Кертис дождался, пока кашель утихнет. Он больше не улыбался.
— Верно, смешно. Все это очень смешно, если смотреть под правильным углом. А я смотрю под правильным.
Он выскочил из ванны, чувствуя, что двигается с проворством, какое Паскуде уже не светит. Рядом с крыльцом висел шкафчик, внутри лежали полотенца. Кертис достал одно и начал вытираться.
— Короче, расклад такой. Можешь вызвать полицию и сказать им, что я пытался утопить тебя в ванне, но тогда они узнают правду. Проведешь остаток дней в уголовном суде, не говоря о прочих твоих бедах. Если оставишь все как есть, считай, ничего не было. Сбросим счетчики. Но: я стану наблюдать, как ты гниешь заживо. От тебя будет нести, как от того толчка. Твою вонь будут чувствовать окружающие и ты сам.
— Сперва я вышибу себе мозги, — выдавил Грюнвальд.
Кертис опять нацепил комбинезон. Он начинал ему нравиться. Здорово сидеть в таком за компьютером и наблюдать за котировками. Надо будет съездить в «Таргет» и купить штук пять спецовок. Новый Кертис Джонсон: свойский парень в рабочем комбинезоне.
Застегивая вторую лямку, Кертис остановился.
— А что, это в твоих силах. Пристрелишь себя из той пушки… как она называется?., «хардболлер». — Он нагнулся к Грюнвальду, который все еще мариновался в ванне, испуганно глядя на Джонсона. — Я не против. Может, тебе даже хватит духу это сделать, но вообще-то… наверняка нет. Впрочем, я буду с нетерпением ждать выстрела.
И он ушел, но на сей раз другой дорогой, через ворота. Если бы Кертис повернул налево, то попал бы домой, но он свернул направо, к пляжу. Впервые со смерти Бетси ему захотелось полюбоваться закатом.
Два дня спустя, сидя за компьютером (особенно его интересовали акции «Дженерал электрик»), Кертис услышал громкий выстрел. Музыка у него не играла, поэтому звук разнесся по влажному, почти июльскому воздуху удивительно отчетливо. Кертис навострил уши, хотя знал, что второго выстрела не будет.
Мы, ведьмаки, знаем толк в таких делах.
В кабинет ворвалась миссис Уилсон с тарелкой в руках.
— Это был выстрел?!
— Скорее выхлоп, — с улыбкой ответил Джонсон.
Он часто улыбался после приключения в Деркин-Гроув. Конечно, уже не так, как при жизни Бетси, но любая улыбка лучше, чем ее отсутствие, верно?
Миссис Уилсон недоверчиво посмотрела на Кертиса.
— Пожалуй…
Она хотела уйти, однако Кертис ее остановил.
— Миссис Уилсон, вы ведь не бросите меня, если я заведу вторую собаку? Щенка?
— Скажете тоже! Чтобы я ушла из-за щенка! Нет уж, одной псиной от меня не отделаетесь.
— Они грызут мебель. И не всегда… — Кертис умолк, представив себе вонючую темноту туалетного бака. Преисподняя. Миссис Уилсон взглянула на него с любопытством. — …Не всегда ходят, куда надо.
— Если научите, пойдет, — заверила его домохозяйка. — Тем более что климат здесь теплый. И, честно говоря, вам не повредит компания, мистер Джонсон. Я за вас переживаю.
Он кивнул.
