Но зачем? Вряд ли его славянская глотка способна оценить коллекционное бордо. Значит, единственной его целью было досадить Люку.
Но почему? Потому что он не трясется от страха под свирепыми взглядами Милоша?
Если вся эта история с вином понадобилась Драговичу для того, чтобы продемонстрировать свою крутизну, то он зря потратил деньги. Люк и без того знал, как опасно вести" с ним дела.
Брэд Эдвардс со стоном запер дверь.
— И как нас угораздило связаться с этим маньяком?
— Ты знаешь как, — отозвался Кент Гаррисон, вытирая лицо рукавом рубашки. — И главное, отлично знаешь почему, черт бы тебя побрал.
Брэд горестно кивнул.
— Да, знаю, — вздохнул он, опускаясь в кресло. — Но вот как от него теперь избавиться — этого я не знаю.
— Зато я знаю, — наконец подал голос Люк.
— Как? — в один голос завопили его компаньоны, подскочив в своих креслах.
— Просто не будем продавать ему «локи».
— Это совсем не смешно, Люк, — остановил его Брэд, как бы отмахиваясь ухоженной рукой от этих слов. — Не совсем удачная тема для шуток.
— А я не шучу, — возразил Люк, чувствуя, как по спине пробегает холодок. — Возможно, у нас просто не будет выбора.
Кент нервно сглотнул.
— Ты говорил, что наш источник мелеет. Неужели он совсем истощился?
— Пока нет. На этот раз обойдется. Еще рано впадать в панику.
Люк был уверен, что, случись самое страшное, Оз обязательно позвонит ему.
— Но в отношении следующего раза у меня большие сомнения.
— О господи! — взвыл Брэд, весь трясясь. — Ты это серьезно? Через месяц мы будем на мели? Но ведь Драгович нас убьет!
— Да, вероятно, убьет, — спокойно подтвердил Люк. — Или, по крайней мере, попытается.
Но пусть сначала меня найдет, мысленно добавил он.
Сам Люк мог уехать в Прованс, где эта сербская свинья никогда до него не доберется, но вот Кент с Брэдом...
Кент издал звук, похожий на рыдание.
— Но надо же ему сказать, как-то подготовить. Убедить, что это не наша вина.
— Думаешь, у тебя получится? — засомневался Люк. — Это же настоящее животное. Но, несмотря на все его угрозы, нам нечего бояться, потому что никто, кроме нас, не сможет сделать «локи». Если мы перестанем снабжать его этим средством, он подумает, что мы либо набиваем себе цену, либо нашли другого покупателя — по-другому просто не бывает. А если он не сможет получать то, что хочет, он нас попросту прикончит. Наша последняя надежда — попытаться стабилизировать молекулу «локи». Если мы...
— Но ты же не смог! — возразил Брэд. — Ты пытался стабилизировать ее сразу же после того, как обнаружил, и у тебя ничего не получилось. Мы потратили куну денег на твою лабораторию. И что же? Да ничего! И этот парень, Макинтош, тоже ничего не смог сделать. Давай смотреть фактам в лицо — молекулу «локи» вообще невозможно стабилизировать!
— Возможно. Просто требуется другой подход. Я пригласил новую сотрудницу, она талантливый ученый и...
— И — что? — ехидно спросил Гаррисон. Лицо у него покраснело и слилось с рыжими волосами.
— Если она такая умная, то скоро обо всем догадается и будет шантажировать нас, как Макинтош.
— Надя совсем не такая.
Когда их менеджер по продажам Глисон предложил вместо Макинтоша взять Надю Радзмински, Люк сразу заинтересовался этой идеей. Он хорошо помнил ее, и не только из-за того, что произошло между ними, когда он преподавал в университете. Она была способной студенткой, проявлявшей особый интерес к молекулярной биологии. В последние годы ее имя не раз появлялось среди авторов наиболее заметных работ по этой теме. После собеседования, где она, в свою очередь, обнаружила близкое знакомство с его последними публикациями. Люк понял, что Надя — их последняя надежда.
— И, кроме того, я поставил дополнительную защиту на свои файлы. Она будет знать только то, что я сочту нужным. — Люк посмотрел на своих компаньонов: — У нас нет разногласий по поводу ее зарплаты?
Компаньоны кивнули — Брэд с некоторой неохотой.
— Ничего себе зарплата, — пробурчал он.
Кент откинулся назад, запустив руки в огненную шевелюру.
— Если у нее получится, она оправдает каждый вложенный в нее цент. Если только не попытается нас надуть, — сказал он, подозрительно взглянув на Люка.
Но на этот счет Люк был совершенно спокоен. Надя смотрела на него с трогательным обожанием. Это обстоятельство, подкрепленное высокой зарплатой, а также теплотой и участием с его стороны, — что сулило довольно приятную перспективу, — заставит ее пахать как трактор.
— Господи, у нас осталось только четыре недели. Когда она приступает к работе? — спросил Брэд.
— Сегодня я покажу ей молекулу «локи», и завтра она уже начнет работать над новой формулой.
— Четыре недели, — прошептал Брэд. — Мы не успеем.
— Успеем, — уверенно произнес Люк.
Должны успеть, подумал он. Ему вдруг показалось, что стены маленькой комнаты смыкаются, погребая его внутри. Брэд оборудовал это помещение вскоре после того, как они связались с Драговичем. Неплохая идея — ведь теперь они часто собирались, чтобы обсуждать деликатные темы с криминальным душком, — и комната со звуковой и электронной изоляцией пришлась для этого как нельзя лучше. В этой комнате без окон Люк всегда чувствовал себя как в клетке, а сейчас и вообще там стало нечем дышать.
Люк поднялся и пошел к двери.
— Она как раз ждет меня в лаборатории.
Он отпер дверь и осторожно приоткрыл ее, чтобы не задеть шедших по коридору. Дверь была на пружинах и захлопывалась автоматически, не выпуская наружу ни один звук. Люк вышел в коридор и с удовольствием вдохнул прохладный воздух. Во всяком случае, таким он ему показался. Он все еще чувствовал себя неважно.
Прислонившись к стене, Люк стал вспоминать, как попал в эту западню.
Когда Кент с Брэдом пригласили его во вновь созданную фирму, чтобы заполучить его имя и репутацию, будущее представлялось таким безоблачным. Все казалось возможным. А теперь все летит к черту. Хотелось кричать от досады.
Подумать только, безобидные эксперименты с кровью некоего странного существа сломали ему жизнь, превратив в торговца наркотиками, в убийцу. Крайняя степень падения, дальше уж некуда.
Теперь все зависело от Нади. Он пытался стабилизировать молекулу всеми мыслимыми способами, но потерпел неудачу. Возможно, ему просто не хватило интеллекта или иссякли творческие силы. А может быть, сказывался постоянный стресс от общения с Драговичем или давило чувство обреченности, сознание того, что все его благополучие может в любую минуту разлететься вдребезги. Но какова бы ни была причина, пробить эту стену он так и не смог.
