– Не трогай его, – еще раз попросила Алиса. – Ты же добрый.
Афанасий Викторович, услышав такую фразу, подумал немного, соображая, не шутка ли это, и разразился громки, безудержным смехом.
– Добрый? – устав хохотать, переспросил он. – Доб-рый, – вслушался он в это слово. Оно ему чем-то понравилось, рот растянулся в глупой улыбке и новый взрыв хохота прорезал квартиру. Вдруг Афанасий Викторович резко оборвал смех. – Хочешь узнать, какой я добрый?
В глазах уже не было ни одной веселой искорки, только напряженное внимание.
– А ты его тогда не будешь трогать? – спросила Алиса. Голос был спокойным, ровным, будто она не умела бояться.
Родиону стало стыдно за свое малодушие.
– Нет.
– Я согласна.
Хвост хлыстом метнулся к коляске, и она отъехала от Родиона. Стало свободнее дышать. Волна облегчения нахлынула, поглотив в себе слабые укоры совести. Коляска подъехала к Алисе.
– Нам предстоит небольшое путешествие, – предупредил черт, подходя к ним ближе. – Потрудитесь пересесть.
Алиса безропотно повиновалась.
– Не садись, – опомнился Родион. Он вдруг понял, куда приведет это путешествие.
Девочка обернулась к нему, метнула тревожный взгляд и, крепко ухватившись за подлокотники, перенесла тело на кожаное сидение.
Бешено забилось сердце. Это же из-за него она вышла из застывшего состояния, прорвалась сквозь остановившееся время. Из-за его слов. Теперь же ради него она отправляется за собственной смертью. А он, как последний носорог, радуется, что коляска от него откатила.
– Не верь ему, Алиса, – высокие тонкие колеса, скрипнув, закрутили спицами по кругу. Пока еще медленно. Пока еще можно было успеть. – Прыгай! – в отчаянии крикнул Родион. Алиса вздрогнула от пугающего надрыва в голосе и крепче вцепилась в подлокотники.
Коляска повернула чуть вправо, чтобы объехать мальчишку. Алиса хотела сильно зажмурить глаза, чтобы меньше бояться, но не решалась показать свою слабость. Оставалось два выхода: позволить ей уехать, и тогда все кончится, наступит долгожданное облегчение, или...
Коляска проезжала совсем рядом. Родион вцепился в нее обеими руками и закусил губу, чтобы не вскрикнуть от боли.
Асфальт протирал кожу как наждачкой. Руки поминутно грозили соскользнуть с гладкой стали перекладин. Ветер леденил пальцы, лишая их осязания. Родион знал, если пальцы сейчас разожмутся, он этого не почувствует и не успеет вовремя перехватиться. И останется на этой дороге один. А Алису унесет дальше.
На спину словно что-то упало.
– Йо-хо! Гони, залетная, – размахнувшись хвостом, словно кучер на козлах, во всю глотку крикнул Афанасий Викторович.
Рука поползла, отцепляясь от коляски. А все потому, что к Родиону верхом на спину взобрался черт, оседлав его. Хвост со свистом покружился в воздухе и кнутом прошелся по левому боку. Поэтому левая рука и отцепилась.
Родион сильнее нажал зубами на прикушенную губу, и капля крови побежала вниз. Он думал, рука его сейчас растянется, как пластилиновая, а потом с треском порвется. Терпкий неприятный вкус появился во рту. Родион сплюнул красную слюну и, собрав все силы, потянулся левой рукой вперед.
Ветер сильнее ударил в лицо. Коляска понеслась как сумасшедшая. Афанасий Викторович своей массой камнем тянул назад. Зубы сильнее впивались. С подбородка чаще стали капать крупные красные капли.
Он дотянулся.
Афанасий Викторович спрыгнул со спины мальчика и, с легкостью обогнав коляску, унесся вперед. Скорость стала падать, значит, скоро тоннель.
Звезды и полная луна скрылись за каменным сводом, стало совсем темно. Только впереди мерцала красная звезда. Она становилась больше. Через пару минут ребята въехали в пещеру, где под большим чаном пылал огонь.
Руки устало упали на пол, но Родион сразу же их поднял. Камни в пещере накалились до отказа. Сквозь одежду еще можно было терпеть, но только не голыми руками. Поза была неудобная, но единственно возможная.
Коляска проехала еще немного вперед и остановилась.
– Алиса, девочка моя, вы по-прежнему готовы поменяться ролями с этим худо воспитанным отроком и попасть в котел? – выплыл из угарного дыма Афанасий Викторович. Он мерно помешивал варево своим трезубцем. – Посмотрите на него, как он жалок.
Взоры обратились на Родиона, и ему стало еще более неудобно. Стало страшно: вдруг она сейчас откажется от него. Глаза у девочки до краев были наполнены испугом, вот-вот скажет: забирайте лучше этого.
– Я уже сказала вам о своем решении.
– Милочка, подумайте хорошенько. Разве он вам сделал что-нибудь хорошее? Может быть, моя память мне изменяет, и он помог когда вам? Он только насмехался над вами. Вспомните все.
Огонь ярче вспыхнул под котлом, словно тоже говоря – подумай.
– Я уже сказала... – начала говорить Алиса и закашлялась, проглотив порцию дыма.
– Плохая у тебя память, – заключил Афанасий Викторович, вынул из котла трезубец и медленно направился к девочке.
Родион видел, как мелкая дрожь охватила руки девочки. Зачем он сюда приехал? Чтобы бревном лежать на горячих камнях? Надо же что-то делать.
– Уезжай, – крикнул он Алисе.
Плохо послушные руки нащупали колеса и попробовали их сдвинуть. Коляска не слушалась. Алиса нагнулась вперед, прилагая все силы, но колеса, словно припаянные, не поддавались. Афанасий Викторович подошел совсем близко. Теперь он мог дотянуться своим орудием до девочки.
– Нет! – Родион от волнения не слышал своего голоса. – Тебе нужен я, так меня и цепляй.
– Ты был нужен мне тогда, – поправил его черт, – а сейчас я забираю Алису.
– Может, тогда нас вместе?
Алиса вздрогнула и удивленно посмотрела на него. Родион же неожиданно стал спокоен. Он понял, что ему нужно. Афанасий Викторович нерешительно дернул хвостом к ставшей непослушной челке, но так и не дотянулся до нее. Хвост плетью упал на пол. Черт не знал, как расценивать это заявление.
Он подошел к лежащему на полу мальчику. Вплотную. Посмотрел на него сверху вниз.
– Хорошо.
– Хорошо, – повторил за ним Родион, подумав о своем, набрался храбрости и вцепился руками в мохнатые ноги. – Алиса, ты не должна сдаваться. Попробуй еще. Беги.
Девочка подумала, что колеса треснут и расплющатся под ее руками. Но крутиться они так и не соглашались. Афанасий Викторович лягнул копытом, больно ударив Родиона в грудь. Мальчик с хрипом выдохнул и почувствовал, как ему трудно дышать. Руки сами собой ослабли и отпустили копыта, потянулись к ноющим легким, обожглись о камни.
– Наивные людишки! – вновь засмеялся черт. У него сегодня было отличное настроение. – Как уморительна порой бывает ваша суета. Неужели ты серьезно думал меня этим удержать?
