Тогда на нее навалился Гаррет, всем корпусом прижимая к земле. Кочевнику удалось припечатать ее локти к бокам, сомкнув кольцо своих рук в замок у нее за спиной. Видно было, как он бьется в конвульсиях от электрических разрядов. Глаза его закатились, но хватка не ослабла.
— Зафрина! — крикнул Эдвард.
Взгляд у Кейт стал бессмысленным, а вопли превратились в стоны. Таня перестала вырываться.
— Верни мне зрение! — прорычала она.
Охваченная отчаянием, я со всей осторожностью как можно туже обтянула пленкой щита искры своих друзей, отслоив ее от Кейт, но стараясь не «открывать» Гаррета. Теперь щит разделял их тончайшим барьером.
Гаррета перестало бить током, и он навалился на Кейт.
— Если я тебя выпущу, ты опять меня ударишь, Кейт? — прошептал он.
Она зарычала, не прекращая слепо отбрыкиваться.
— Таня, Кейт, послушайте меня, — настойчивым шепотом уговаривал Карлайл. — Месть не вернет вам сестру. Разве Ирина хотела для вас такой кончины? Подумайте, что вы делаете! Мы все погибнем, если вы кинетесь в атаку.
Танины плечи горестно поникли, и она бессильно повисла на руке Карлайла. Кейт наконец замерла. Карлайл с Гарретом продолжали утихомиривать сестер отрывистыми и горькими, далекими от сочувствия словами.
Тогда я почувствовала гнет тяжелых взглядов — противники наблюдали за переполохом. Краем глаза я успела отметить, что Эдвард и все остальные, кроме Гаррета и Карлайла, снова настороже.
Самым тяжелым взглядом буравил нас Кай, с возмущенным недоумением смотревший на Кейт и Гаррета. Аро тоже не сводил глаз с этой сцены. Он знал о способностях Кейт. Видел в воспоминаниях Эдварда, что вытворяет ее электрошок.
Догадается ли Аро? Поймет, что мой щит стал куда гибче и мощнее, чем Эдвард предполагал? Или спишет все на особую неуязвимость Гаррета?
В свите все напружинились, готовые в любой момент ответить ударом на удар.
Сорок три свидетеля за их спинами смотрели совсем не так, как в момент выхода на снежное поле. Растерянность сменилась подозрением. Моментальная расправа с Ириной повергла их всех в глубокую оторопь. Она-то в чем виновата?
Кай рассчитывал, что бой завяжется моментально, не оставив никому времени опомниться. Не вышло. Теперь у свидетелей Вольтури возникал закономерный вопрос — что происходит? Аро украдкой глянул назад, и на лице его мелькнула тень досады. Пристрастие к зрелищам обернулось в этот раз против него.
Стефан с Владимиром, почувствовав замешательство Аро, радостно зашептались.
Аро определенно пытался любой ценой «остаться в белом», как и предсказывали румыны. Однако мне с трудом верилось, что Вольтури оставят нас в покое ради спасения репутации. Скорее всего, сначала прикончат нас, потом уничтожат свидетелей. Мне вдруг стало жаль эту толпу незнакомых вампиров, которых Вольтури притащили посмотреть на казнь. Деметрий ведь не даст уйти ни одному.
Ради Джейкоба и Ренесми, ради Элис и Джаспера, ради Алистера, ради этих несчастных, которые не знали, чем обернется для них жажда зрелищ, — Деметрий должен умереть.
Аро прикоснулся к плечу Кая.
— Ирина понесла кару за лжесвидетельство против этой девочки. — Вот, значит, как выкрутились… — Вернемся к более насущным делам.
Кай выпрямился, и лицо его превратилось в непроницаемую маску. Невидящий взгляд уперся в горизонт. У людей такой ступор случается, когда их неожиданно оглушают понижением в должности.
Аро поплыл вперед, Рената, Феликс и Деметрий устремились за ним.
— Я хотел бы опросить ваших свидетелей, — объяснил старейшина. — Чтобы внести окончательную ясность. Таков порядок. — Он махнул рукой — пустяки, мол.
Кай пристально посмотрел на Аро, и злобная усмешка вернулась. В тот же момент Эдвард с шипением сжал кулаки, да так, что выпирающие костяшки чуть не разорвали алмазную кожу.
Мне отчаянно хотелось узнать у него, в чем дело, но Аро услышал бы даже самый тихий шепот. Карлайл бросил тревожный взгляд на Эдварда и моментально посуровел.
Очевидно, за то время, что Кай перебирал беспочвенные обвинения и увертки, чтобы спровоцировать битву, Аро успел разработать новый план.
Легким призраком паря над снежной равниной, старейшина подобрался к нашему западному флангу и остановился в десяти метрах от Амона и Кеби. Стоявшие рядом волки ощетинились.
— Амон, мой южный приятель! — тепло приветствовал его Аро. — Давненько ты ко мне не заглядывал.
Амон застыл в тревожном оцепенении, Кеби вытянулась безмолвной статуей.
— Время ничто, я его не замечаю, — онемевшими губами выговорил Амон.
— Пожалуй, — согласился Аро. — Значит, у тебя не было других причин избегать нас?
Амон промолчал.
— Очень хлопотно вводить новичков в клан, уж мне ли не знать! Впрочем, у меня, к счастью, есть на кого переложить заботы. Рад видеть, что твое пополнение прекрасно обжилось. И с удовольствием с ними познакомлюсь. Ты ведь все равно хотел их представить?
— Конечно. — По пресному голосу было не понять, с иронией Амон отвечает или со страхом.
— Тогда вдвойне приятно, что мы собрались вместе!
Амон без выражения кивнул.
— Однако повод для твоего появления здесь приятным не назовешь. Карлайл пригласил тебя в свидетели?
— Да.
— О чем же ты готов свидетельствовать?
Амон зашелестел тем же бесцветным голосом:
— Я наблюдал какое-то время за означенной девочкой. Почти сразу стало ясно, что перед нами не бессмертный младенец…
— Терминологию, пожалуй, стоит пересмотреть, — перебил Аро. — Раз у нас появились вариации. Под «бессмертным младенцем» ты, разумеется, имеешь в виду человеческое дитя, превращенное в вампира путем укуса?
— Да, именно.
— Что еще ты можешь сказать о девочке?
— Ничего сверх того, что ты уже наверняка видел в мыслях Эдварда. Она его родная дочь. Она растет. Учится.
— Да-да. — В миролюбивом голосе Аро мелькнуло нетерпение. — Я имею в виду, что конкретно ты успел заметить за несколько проведенных здесь недель?
Лоб Амона пошел складками.
— Она растет… очень быстро.
Аро улыбнулся.
— Как, по-твоему, ее стоит оставить в живых?
У меня вырвалось разъяренное шипение — и не только у меня. Половина вампиров в нашем строю откликнулись протестующим эхом. Казалось, шипит накалившийся воздух. На противоположном конце поля такой же звук донесся из рядов свидетелей Вольтури. Эдвард, шагнув назад, предостерегающе сжал мое запястье.
Аро даже бровью не повел, Амон же стал беспокойно озираться.
— Меня позвали не для того, чтобы выносить приговоры, — попробовал увильнуть он.
