— Не за что, — Таня улыбнулась в ответ. Взглянула на часы. — Давай-давай. Доделывай, и чтоб через час духу твоего здесь не было!
Инна отдала честь.
— Есть!
Она отправилась домой пешком. На полпути приступ тревоги заставил ее остановиться.
Девушка задрала голову, глядя на небо. В небе скапливались черные тучи. Прохожие ускорили шаги, спеша домой. Но Инну предгрозовое небо не пугало. Оно было ее другом.
— Павел? — позвала она.
Невидимая ладонь легла ей на плечо.
— Ты здесь?
Где-то далеко, за городом, сверкнула молния. Спустя несколько секунд чуть слышно заворчал гром.
Сердце Инны замерло в ожидании разрешения великой загадки.
Первые капли дождя упали на ее лицо. Инна прикрыла глаза, ощущая, как небо холодно и влажно целует ее разгоряченные щеки.
Снова ударил гром, теперь ближе. Земля под ногами чуть дрогнула.
И, словно по сигналу, на город обрушился ливень. День померк. Дома, машины, витрины магазинов скрылись за отвесной стеной дождя. Инна, стоя посреди улицы, в мокрой одежде, облепившей тело, рассмеялась. Это был ее дождь — свидетельство любви к ней.
— Я знаю, Павел, — сказала Инна, убирая со лба мокрые пряди волос. — Я тоже тебя люблю.
Она поспешила домой.
«Теперь я поняла», думала Инна. Она знала, что это так. Теперь все будет по-другому.
Теперь у Инны была надежда.
КОНЕЦ.
КОНЕЦ?
Нет, нет, подождите. Мы еще не закончили.
Вот, так-то лучше. На чем я остановился?
Ах да. Мы оставили Инну в очень важный момент, когда она вновь обрела надежду. Но на этом история не закончилась. Понимаю ваши чувства, но вынужден рассказать еще кое о чем.
Инна подняла глаза. Взглянула на часы на стене. Полвторого. Час назад она отпустила Веронику погулять во дворе. Девочке уже пора возвращаться.
Она положила на журнальный столик стопку бумаги — распечатку статьи о системе Станиславского. Она всерьез задумалась о том, что должна исполнить свою мечту. Ради себя и ради Павла. Таня поддержала ее. Инна читала ей вслух отрывки текста, показывала небольшие этюды и репризы. Таня сказала, что у Инны неплохо получается, но есть небольшая проблема. Инна не может с ходу войти в образ. Ей нужно несколько минут посидеть одной в комнате, настраиваясь на нужную волну.
— Станиславский не для тебя, — заявила Таня. — И вообще, это вчерашний день. Если ты хочешь стать киноактрисой, Михаил Чехов подойдет как нельзя лучше.
Инна была вынуждена согласиться. Но заметила, что основанная на мимике и жестах система Чехова хороша для изображения обычных людей. Для характерных ролей Чехов — не лучший выбор.
— Вряд ли тебе сразу дадут характерную роль, — возразила подруга. — Первое время придется играть проституток и любовниц, прежде чем тебе предложат что-то путное.
Обуваясь в прихожей, Инна с тревогой думала о будущем. Чтобы исполнить свою мечту, нужно ехать в Москву или в Питер. Придется брать с собой дочку. Куда она денется с ребенком на шее? В столице у нее никого, кроме дядиного юриста, с которым нельзя выходить на связь.
Инна вышла из подъезда, щурясь на ярком солнце. Взглядом окинула двор. На игровой площадке, среди других детей, Вероники нет. Инну это не удивило. Девочка предпочитала одиночество. Инну это скорее радовало, чем тревожило — дети вовсе не ангелы, а такую каждый может обидеть. Но где же она?
Инна обошла дом и увидела Веронику сидящей на корточках у дороги. Сердце Инны екнуло.
Золотоволосая девочка в светло-зеленом платьице обернулась, глядя на мать серьезными голубыми глазами отца.
— Не сиди так близко у дороги, — сказала Инна. — С кем ты разговаривала?
— Ни с кем, — соврала Ника, глядя прямо в глаза. Инну поразила эта ложь.
— Не ври. Я точно слышала, ты с кем-то разговаривала.
Девочка, поколебавшись, сказала:
— С другом.
— Хорошо. Как зовут твоего друга?
Вероника пожала плечами.
— Не знаю. Он иногда приходит, когда рядом никого нет.
Инна кивнула, стараясь сохранить серьезное выражение лица.
— Мальчик?
— Нет. Он взрослый мужчина.
Инну поразило, как Вероника сказала: не «дядя», а «взрослый мужчина». В этот момент она сама казалась взрослой. И смотрит по-взрослому — серьезно, пытливо.
— О чем же вы говорили?
— О тебе.
— Обо мне? Я очень рада.
— Мой друг спрашивал, как твое здоровье. Он сказал, что знает тебя. «Передавай привет маме», вот что он сказал.
Инна нахмурилась. Она только сейчас заметила, дочь держит в руках новую игрушку.
— Что это у тебя?
— Он дал мне. Сказал, мама знает, откуда она.
Вероника протянула Инне игрушку. Побледнев, Инна смотрела на куклу Барби с ожогом от сигареты между ног.
Отбросив куклу, Инна схватила Веронику за руку и рывком поставила на ноги. Дочка вскрикнула от боли.
— Марш домой! — Инна толкнула девочку к дому.
— Но мама…
— Я СКАЗАЛА, ИДИ ДОМОЙ! — заорала Инна. — БЕГОМ!
«Боже, какой у меня злой голос».
Вероника смотрела на мать полным боли взглядом. Ее губы дрожали. И снова этот нервный тик!
— Вероника, — Инна сжала кулаки, еле сдерживая вызванную страхом ярость. Спокойно, но твердо повторила: — Иди домой. Я сейчас приду.
Дочь подчинилась. Инна напряженно оглядела площадку для игр. На миг ей показалось, она видит человека в черном возле качелей. Судья стоит там, дети с криками носятся вокруг Него, а Он не замечает ничего. Он смотрит на Инну.
Нет, никого. Обман зрения, искаженного страхом.
Инна бросилась к подъезду, не помня себя, взбежала по ступенькам на четвертый этаж, влетела в квартиру. Заперла дверь на замок и цепочку. Прижалась к двери спиной, прикрыв глаза. Сердце колотилось.
«Спокойно».
Отдышавшись, Инна направилась в детскую.
Вероника сидела на кровати, подогнув ноги, и листала комикс.
— Все хорошо? — спросила Инна. Дочка не подняла головы.
Инна несмело приблизилась, села рядом на постели.
— Ну извини. Я дура.
Она обняла Веронику. Девочка вздрогнула. И Инна поняла, как сильно дочка боится собственную мать. Ей захотелось плакать.
— Прости меня, — прошептала Инна.
Вероника, подняв голову, печально и беззащитно взглянула на нее.
— Я не сержусь. Я знаю, ты испугалась.
— Да, да, я очень, очень испугалась!
Инна поцеловала дочь в щеку. Прижала к себе.
— Моя сладкая, обещай мне, что ты никогда не будешь разговаривать с чужими. И не будешь ничего у них брать. Если кто-то подойдет к тебе, разворачивайся, кричи и беги.
