Ящер предлагал простой выход - выбить дверь. – «Дай мне немного власти над телом и это не составит никакого труда, ты ведь помнишь, как мы вошли в дом ведьмы?» - Ага, дай ему чуть-чуть власти. Потом еще, и еще…
Хорошо помню, как мы «интеллигентно постучали» в другую дверь, на Фрунзенской набережной, и какой бойней все закончилось. Пришлось преодолеть брезгливость и по очереди подтаскивать тела сектантов, приставляя их ладони к дактилоскопическому датчику замка.
Дверь с мягким шипением отехала в сторону после пятой попытки, и мы с Реальгаром встретились с Катериной. Точнее, с тем, что от нее осталось. В дальнем углу темного тоннелеобразного помещения, аскетичностью обстановки живо напомнившего мне подвальчик полковника Зари, тихонько повывало человекообразное животное. Или кошкообразная женщина, не знаю, с чем можно было бы сравнить это покрытое облезлой шерстью существо, будто застывшее на стадии трансформации из приматов в кошачьи.
Нижняя половина тела Кати была почти сохранна, за исключением когтистых гротескных ступней, покрытых взувшимися синими венами. Торс, покрытый густой черной шерстью, тоже еще сохранял знакомые формы, хотя впечатление производил не из приятных. А вот в голове и лице, ставшим скорее мордой леопарда, человеческое уже угадывалось слабо. Да и говорить несчастная тварь, судя по издаваемым мяукующим стонам, уже не могла. Трансформа гортани и голосовых связок зашла слишком далеко.
Руки застыли где-то на середине: - часть пальцев укоротилась, поросла густым мехом, и заканчивались саблеобразными когтями. Часть, – имели прежнюю форму и даже сохранили ярко-красный маникюр на ногтях.
При всей чудовищности произошедших с ней перемен Катя сохраняла способность мыслить, критически оценивать обстановку и свое положение. Она невыносимо страдала, – об этом сообщил мне Реальгар, продолжавший сканировать виденьем наше окружение. Он же предупредил меня, что в помещении присутствует еще одно живое существо с искаженной демонической прививкой природой. Причем существо крайне враждебно ко мне настроенное.
Впрочем, боеспособность монстра получила у дракона крайне низкую оценку, что подтвердилось спустя всего пару секунд, после того как мы вошли в подвал. Куча тряпок на полу у противоположной стены поднялась на ноги и попыталась на меня броситься. Попытка почти удалась, тварь рухнула на пол, не допрыгнув каких-то двух метров.
Монстр оказался мужчиной с вполне узнаваемыми чертами, - в отличие от Кати, его лицо сохранило почти первозданную форму, лишь местами покрывшись клочками рыжеватой шерсти. У моих ног корчился и рычал в бессильной злобе Василий Иванович Могила. Юноша, принять участие в судьбе которого, я обещал менее суток назад.
Набравшись сил, недооборотень вновь попробывал встать на ноги, поскользнулся и рухнул на колени. Но даже в такой позе запала не утратил. – «Это Моя женщина, и я не пущу тебя к ней, чудовище!» - При этих словах Катерина издала угрожающее шипение и попыталась ползти в нашу сторону, явно выражая сокамернику свою поддержку.
Приободрившийся Вася замахнулся на меня когтистой лапой, но не удержал равновесие, и снова растянулся на покрытой скользкой грязью плитке. – «Ты не пройдешь, поганый Змей, я…» что мне собиралось сделать это полудохлое создание, разобрать было невозможно. - Юноша явно бредил, что, учитывая его плачевное положение, было неудивительно.
Но что-то в Васином бреде меня настораживало, и через секунду я понял, что. Точнее, мне объяснил Реальгар. Его виденье принесло на чудные вести: - в наполненном смрадными испарениями безысходности и смерти подвале зарождалось величайшее чудо вселенной, - Любовь!
Два искалеченных, лишенных всякой надежды человеческих существа нашли в себе силы любить. Любить перед лицом смерти, на самом дне отчаинья. Любить, невзирая на страшные перемены в облике и самой сути любимых. Реальгар обескуражено отступил во тьму, на последок тихонько шепнув: - «Это для тебя, человек…»
А я ЗНАЛ! Знал без всякого виденья, - это мой ШАНС!!! Спасибо Толе Головину за науку. Сейчас или никогда! Благородный Рыцарь победит Чудовище и получит в нагаду спасенную принцессу! А чудовище обретет долгожданную свободу, свалив на плечи Рыцаря связанные с заботой о «прынцессе» геморрои.
– Я бухнулся на колени, театрально сложил руки в молитвенном жесте и громким голосом произнес: - «Ты победил Вася. Я, Платон Реальгар, Змей поганый, клятвенно обещаю. Катерина отныне твоя, отдаю ее тебе на веки вечные. Аминь!» Господь и твой ангельский тезка угодник Василий мне в свидетели.
Произнеся столь пафосную речь, я не стал дальше церемониться и сделал то, что подсказало мне наитие.[145] Подхватил вяло сопротивляющегося Василия Ивановича за шкирку, я перетащил его к постели возлюбленной. Точнее, к покрытому подозрительными пятнами ватному матрасу, служившему молодым брачным ложем. Туда же посленедолгого сопротивления последовала новобрачная.
Запашок в подвале стоял тот еще: - параши тут не наблюдалось, а кошачьи экскременты воздух не дезодорируют. Кроме того, до ожидаемого визита ОМОНа оставалось не более получаса, и задерживаться я не собирался. Так что венчальную церемонию пришлось проводить в урезанной форме, - тут мне весьма пригодился заботливо припасенный кинжал самоубийцы. Тот ритуал, что я собирался сейчас провести, требовал предельного сосредоточения разнополюсных энергий. Рай и Ад должны были на мгновение сойтись вплотную и послужить общему делу. Учитывая демоническую природу участников церемонии, зассаный матрас вполне подходил для нее в качестве алтаря.
Убедившись, что участники лежат рядом и касаются друг друга как минимум в двух местах, я вскрыл вены левого запястья и, по очереди вливая свою кровь в оскаленные пасти новобрачных, продекламировал: - Простите меня дети. Но согласия не спрашиваю. Вы его уже доказали. Властью дарованной мне Светом, в лице святых угодников Василия Иакововича и Ивана Христофорыча объявляю Вас мужем и женой.
Властью, украденной у Тьмы демоном Реальгаром, и взятой в честном бою у льва Анунаков, я заклинаю Вас служить мне, душой и телом. В залог нашей связи пейте кровь мою и восстаньте людьми во плоти! Аминь!» - Сын вора в законе и дочь олигарха, будто отрешившись от всего на свете, смотрели в глаза друг другу, совершенно не обращая внимания на торжественность ситуации.
А ситуация, тем временем, взяла бразды правления в свои божественные руки. Если б я даже захотел, поворачивать было поздно. Поток ослепительно яркого света, толщиной не более человеческого волоса, пронзил мою макушку и раскаленной иглой ударил в сердце. Навстречу ему, через промежность устремился луч могильного холода, будто исходящий из того самого, не к ночи помянутого «Черного Солнца» Головина.
