Стив пожал плечами:
— Как знать… Возможно, будут грешить на выброс ядовитого газа. Что-то, мол, вырвалось из земли при вскрышных работах и свело людей с ума. Между прочим, это недалеко от истины, не так ли?
— Дело не в этом, — покачала головой Мэри. — Важно, чтобы мы все держались одной версии, как и предложил Дэвид.
На лице Синтии отразилось сомнение.
— А если мы расскажем все как было, они нам поверят?
— Может, и нет, — ответил Стив, — но, если тебе без разницы, что говорить, мне не хотелось бы провести шесть следующих недель в общении с детектором лжи. Я бы предпочел разглядывать твою экзотическую прическу и загадочное лицо.
Синтия вновь ущипнула его. На этот раз сильнее. Заметив, что Дэвид смотрит на них, девушка кивнула ему.
— Ты считаешь, что у меня экзотическая прическа и загадочное лицо?
Дэвид отвернулся к горам на севере.
Мэри подошла к водительской дверце, открыла ее. напомнила себе, что, прежде чем трогаться с места, она должна пододвинуть сиденье, ведь Питер был на фут выше ее. Бардачок так и остался открытым после ее поисков регистрационного талона… Такая маленькая лампочка не могла посадить аккумулятор. Конечно, это не вопрос жизни и смерти, но…
— О мой Бог, — сдавленно вскрикнул Стив. — Боже ты мой, посмотрите!
Мэри повернулась. На горизонте высился вал, окружающий Китайскую шахту с севера. Над ним висело громадное серое облако. Оно висело в небе, все еще связанное с карьером пуповиной поднимающейся пыли. По форме облако напоминало волка. Хвост — на восток, навстречу поднимающемуся солнцу, морда — на запад, вслед уходящей ночи.
Из раскрытой пасти что-то торчит, не язык, а какое-то существо, то ли ящерица, то ли скорпион.
Кан так, кан тах.
Мэри закричала, закрыв лицо руками. Затряслась всем телом, не желая видеть это мерзкое зрелище.
— Не бойся. — Дэвид обнял ее за талию. — Не бойся, Мэри. Мы ему не по зубам. И он уже уходит. Посмотри сама.
Мэри посмотрела. Действительно, тело волка порвалось во многих местах, а в других истончилось почти до прозрачности, сквозь него просвечивали солнечные лучи. Чувствовалось, что еще немного, и солнце и ветер окончательно покончат с чудовищем, как и говорилось в Библии.
— Я думаю, нам пора ехать, — наконец вырвалось у Стива.
— А я думаю, как было бы хорошо, если б мы никогда не приезжали сюда, — ответила ему Мэри и полезла в машину. Она уже чувствовала запах лосьона после бритья, которым пользовался ее убитый муж.
5
Дэвид стоял, наблюдая, как Мэри подвигает сиденье вперед, вставляет в замок ключ зажигания. Ему казалось, что он где-то далеко-далеко, плавает в космосе между темной и светлой звездами. Он вспоминал о том, как сидел на кухне и играл в карты с Пирожком. Он думал, что согласился бы увидеть Стива, Мэри и Синтию (пусть они и очень хорошие) в аду ради еще одной партии в слэпджек[87] на кухне с сестренкой: она со стаканом ананасового сока, он — с пепси, и оба смеются как сумасшедшие. Ради этого Дэвид и сам согласился бы отправиться в ад. Едва ли это место сильно отличалось от Безнадеги.
Мэри повернула ключ зажигания. Двигатель кашлянул и тут же завелся. Мэри улыбнулась и даже захлопала в ладоши.
— Дэвид, ты готов?
— Конечно.
— Эй! — Синтия потрепала мальчика по волосам. — Все в порядке?
Он кивнул, не поднимая головы.
Синтия наклонилась и поцеловала его в щеку.
— Тебе придется с этим бороться, — прошептала она Дэвиду на ухо. — Обязательно придется, ты понимаешь?
— Я постараюсь, — ответил Дэвид, не зная, как он проживет дни, недели, месяцы, что ждут его впереди.
Иди к своему другу Брайену, сказал Джонни. Возвращайся к своему другу, и пусть он станет твоим братом. Может, действительно начать следовало с этого?
Пронзавшие его дыры кричали о боли, и крик этот не собирался смолкнуть ни завтра, ни послезавтра. Одна дыра — мать, другая — отец, третья — сестра. Дыры — лица. Дыры — глаза.
Волк в небе практически исчез, остались лишь лапа да кончик хвоста.
— Мы тебя сделали, — прошептал Дэвид, обходя «акуру». — Сделали, сукин ты сын.
Тэк, зазвучал в его голове насмешливый голос. Тэк ах лах. Тэк ах ван.
С усилием Дэвид изгнал этот голос из головы и из сердца.
Возвращайся к своему другу, и пусть он станет твоим братом.
Возможно, он и возвратится. Но сначала Остин. С Мэри, Синтией и Стивом. Дэвид намеревался оставаться с ними как можно дольше. Они по крайней мере могли понять… понять, как никто другой. Потому что они вместе побывали в Китайской шахте.
Подойдя к дверце со стороны пассажирского сиденья, Дэвид захлопнул металлическую коробочку, сунул ее в карман и замер, вторая его рука застыв над ручкой двери.
Из кармана пропал ружейный патрон.
Зато появилось что-то еще: кусок плотной бумаги.
— Дэвид? — Стив высунулся из кабины грузовика. — Что случилось?
Мальчик покачал головой, одной рукой открывая дверцу, а второй доставая из кармана сложенную бумажку. Синего цвета. Вроде бы он где-то ее видел, но не помнил, чтобы она лежала у него в кармане. И еще эта дырка. Словно бумажка висела на гвозде…
Оставь свой пропуск.
Последняя фраза, которую сказал ему голос прошлой осенью, когда он молился Богу, просил, чтобы тот излечил Брайена. Он не стал спрашивать зачем, просто повиновался и повесил синий пропуск на гвоздь. Когда он залез на «вьетконговский наблюдательный пост» в следующий раз (через неделю? две?), бумажки не было. Может, ее взял какой-то подросток, чтобы записать телефон своей подружки, может, ее сдуло ветром. Только… обнаружилась она в его кармане.
Мне нужна только любовь, мне нужна только любовь.
Так пел Феликс Кавальер.
— Дэвид? — услышал он голос Мэри. Из далекого далека. — Дэвид, что это?
Этого не может быть, подумал он, но, развернув бумажку, обнаружил знакомые слова, написанные поверху:
ШКОЛА ЗАПАДНОГО УЭНТУОРТА
100, Виланд-авеню
А ниже, большими черными буквами:
ОТПУЩЕН РАНЬШЕ
И наконец:
Родители отпущенного ученика должны расписаться на пропуске. Подлежит возврату в учебную часть.
К напечатанному добавилась фраза, написанная незнакомым Дэвиду почерком. Когда он вешал пропуск на гвоздь, ее точно не было.
Что-то сдвинулось у него в голове. Гулко забилось сердце. Спазм сдавил горло, потом из него вырвался долгий крик. Дэвид закачался, схватился за крышу «акуры», уткнулся лбом в руку и зарыдал. Он услышал, как открылись дверцы кабины грузовика, услышал шаги бегущих к нему Стива и Синтии. Он плакал. Думал об улыбающейся ему сестренке с куклой в руках. Думал о матери, пританцовывающей под радио с утюгом в руке у гладильной доски. Думал об отце, сидящем на открытой веранде, положив ноги на поручень, с банкой пива в одной руке и книгой в другой. Отец махал ему рукой, когда Дэвид слезал с велосипеда, вернувшись от Брайена. Дэвид думал о том, как он их всех любил, как будет всегда их любить.
