— У меня есть источники в твоем мире; я держу руку на пульсе. И такому копу, как ты, не составит труда выяснить остальное.
— Джуди думает, что у тебя есть друг, который может помочь, — неожиданно встревает Софи.
— Дейл? Дейл Гилбертсон? — Джеку трудно в это поверить, но, с другой стороны, Дейл мог кое-что разузнать.
— Я не знаю его имени. Джуди думает, он похож на тех, кто живет здесь, в Запределье. Человек, который многое видит, потому что не видит ничего.
— Значит, не Дейл. Она говорит о Генри.
Паркус встает. Попугай поднимает головы, открывает четыре блестящих глаза. Святость-и-Нечестивость взлетает к его плечу и устраивается на нем.
— Я думаю, совещание закончено. Нам пора закругляться.
Ты готов к возвращению, друг мой?
— Да. И пожалуй, я возьму Грина с собой, хоть мне этого и не хочется. Не думаю, что он здесь долго протянет.
— Как скажешь.
Джек и Софи, которые по-прежнему держатся за руки, уже поднимаются, когда Джек вдруг осознает, что Паркус все стоит в говорящем круге с попугаем на плече.
— Ты не идешь?
Паркус качает головой:
— Здесь наши пути расходятся, Джек. Возможно, мы еще увидимся.
«Если я выживу, — думает Джек. — Если кто-нибудь из нас выживет».
— А пока иди своим путем. И будь честен.
Софи вновь делает глубокий реверанс.
— Сай.
Паркус кивает ей и салютует Джеку. Джек поворачивается и ведет Софи к ветхому шатру госпиталя, гадая, удастся ли ему еще раз свидеться со Спиди Паркером.
***
Уэнделл Грин, первоклассный репортер, бесстрашный ас журналистского расследования, знатный перетряхиватель грязного белья, сидит на прежнем месте, держа в одной руке трубку из смятых листов бумаги, а в другой — батарейки. Он вновь что-то бормочет и даже не поднимает головы, слыша приближающиеся шаги Софи и Джека.
— Ты сделаешь все, что в твоих силах, не так ли? — спрашивает Софи. — Ради нее.
— И ради тебя, — отвечает Джек. — А теперь послушай меня. Если все закончится и мы все будем стоять на ногах… если бы я смог вернуться сюда… — Он не может продолжать. Он в ужасе от своей безрассудной смелости. Она, в конце концов, королева. Королева. А он… кто? И еще пытается назначить ей свидание.
— Возможно… — Синие глаза не отрываясь смотрят на него. — Возможно.
— Ты бы этого хотела? — мягко спрашивает он.
— Да.
Он наклоняется и касается ее губ своими. Чуть-чуть, это даже не поцелуй. И при этом лучший поцелуй его жизни.
— Я сейчас лишусь чувств, — говорит она, когда он выпрямляется.
— Не шути со мной, Софи.
Она берет его руку, кладет под левую грудь. Он чувствует, как стучит ее сердце.
— Разве это шутка? Если оно сможет бежать быстрее, то просто выскочит из груди.
Софи отпускает его руку, но он еще несколько секунд не убирает ее, прижавшись ладонью к теплому полукружию.
— Если б я могла, то пошла бы с тобой, — признается Софи.
— Я знаю.
Он смотрит на нее, отдавая себе отчет, что не сдвинется с места, если задержится еще на мгновение. Помимо желания не расставаться с ней есть еще один фактор. По правде говоря, никогда в жизни он не испытывал большего страха. Он ищет какой-нибудь повод вернуться на Землю, хотя бы для того, чтобы замедлить бег собственного сердца. И находит его в бормочущем существе, в которое превратился Уэнделл Грин. Опускается на одно колено.
— Ты готов, большой мальчик? Хочешь вернуться на великую Миссисипи?
— Не. Трогай. Меня. — А потом нараспев, одной фразой:
— Гребаный говнюк Голливуд!
— Поверь мне, прикасаюсь к тебе только по необходимости. А потом при первой возможности вымою руки.
Он смотрит на Софи и видит в ней Джуди. Какие же они красивые.
— Я люблю тебя.
Прежде чем она успевает ответить, хватает Уэнделла за руку, закрывает глаза и перескакивает.
На этот раз его встречает не тишина — приятный ровный шелест, который он однажды уже слышал. Летом 1997 года Джек полетел на север в Вакавилль, с членами парашютного клуба УПЛА, который назывался «Летуны». Как-то вечером, перебрав пива, он принял это предложение, а потом уже не смог отговориться, не прослыв трусишкой. Джек ожидал, что перепугается до смерти, а вместо этого испытал дикий восторг. Однако никогда больше не повторял эксперимента, и теперь знает почему в тот момент он слишком близко подступил к воспоминаниям, и какая-то часть его подсознания это поняла. Этот звук он слышал аккурат перед тем, как дернуть кольцо вытяжного троса: шелест воздуха, который прорезает твое находящееся в свободном полете тело. А больше ничего не слышно, кроме биения сердца да щелчка в ушах, если сглатываешь слюну.
«Дергай за кольцо, Джек, — думает он. — Пора дергать за кольцо, а не то приземление будет чертовски жестким».
И тут же раздается новый звук, поначалу тихий, но быстро набирающий силу. «Сирена пожарной сигнализации, — думает он. — Нет, симфония пожарных сирен». В тот же миг Уэнделл Грин выдергивает руку из его пальцев. Он слышит слабый вскрик, его напарника по затяжному прыжку уносит в сторону, а потом он чувствует запах…
Жимолости…
Нет, ее волос…
И Джек ахает от тяжести, свалившейся ему на грудь и живот, ему кажется, что из его легких выдавили весь воздух. Он чувствует прикосновения рук, одна — на плече, вторая — под поясницей. Волосы щекочут щеку. Дребезжит сирена. В замешательстве кричат люди. Эхом отдается топот бегущих ног.
— Джек джек джек ты в порядке.
— Попроси королеву о свидании, перепрыгни в середину следующей недели, — бормочет он. Почему так темно? Он ослеп?
Он готов к интеллектуальной и высокооплачиваемой работе нищего в «Миллер-парке»?
— Джек! — Ладонь впечатывается в его щеку. С силой.
Нет, он не ослеп. Просто закрыты глаза. Он открывает их и видит склонившуюся над собой Джуди, их лица разделяют всего несколько дюймов. Не думая, рефлекторно, он зарывается левой рукой в волосы на ее затылке, приближает лицо Джуди к своему, целует ее. Она выдыхает ему в рот, от удивления, и его легкие словно пробивают электрические разряды, потом отвечает на поцелуй. Никогда в жизни его не целовали с такой страстью. Его рука залезает под ночную рубашку, ложится на грудь, чувствует, как быстро бьется сердце. «Если оно сможет бежать быстрее, то просто выскочит из груди», — вспоминает он слова Софи. В тот же самый момент ее рука ныряет под его рубашку, которая почему-то расстегнута, и начинает пощипывать его сосок. Он уже твердый и горячий. При этом ее язык глубоко проскальзывает ему в рот и ходит, совсем как хоботок пчелы, собирающей нектар с цветка. Он сильнее обнимает ее шею, и одному Богу известно, что из этого вышло бы, если 6 не грохот, который доносится из коридора. Звенит разбившееся стекло, кто-то кричит. Голос тонкий, звенящий от паники, непонятно, мужской или женский, но Джеку кажется, что кричит Этан Эванс, мрачный юноша, охранявший вход в отделение Д. «Возвращайтесь обратно! Перестаньте бегать, бог бы вас побрал!» Разумеется, это Этан. Только выпускник воскресной школы лютеранской церкви «Гора Хеврон» может говорить «бог бы вас побрал», даже в критической ситуации.
