Ширли Джексон - Призрак дома на холме

— Итак, — сказал доктор, — рассмотрим историю Хилл-хауса.

Жаль, что у меня нет тетрадки и ручки, подумала Элинор, ему было бы привычнее. Она покосилась на Люка и Теодору, чьи лица как по команде приняли внимательно-заинтересованное выражение школьников, готовых ловить каждое слово любимого учителя. Ну вот, начался следующий этап нашего приключения, мысленно отметила Элинор.

— Вы припомните, — начал доктор, — то место в Книге Левит, где говорится о домах, пораженных проказой, цара'ат, или название потусторонней области у Гомера — дом Аида. Думаю, нет надобности повторять вам, что представление о некоторых домах как о нечистых или запретных — возможно, священных — появилось одновременно с человеком. Безусловно, есть места, которые привлекают к себе атмосферой святости и блага; в таком случае не будет чрезмерной смелостью допустить существование изначально нехороших домов. Хилл-хаус, какова бы ни была этому причина, непригоден для жизни вот уже двадцать лет. Сформировали ли его характер здешние обитатели либо их поступки, или эти качества присутствовали в нем изначально — вопросы, на которые я ответить не могу. Разумеется, я надеюсь, что все мы за время нашего здесь пребывания узнаем о Хилл-хаусе гораздо больше. Пока неизвестно даже, почему некоторые дома называют проклятыми.

— А как еще можно назвать Хилл-хаус? — вопросил Люк.

— Ну… скажем, нездоровым. Прокаженным. Больным. Подойдет любой распространенный эвфемизм для психического расстройства. «Невменяемый дом» — удачная метафора. Впрочем, существуют популярные теории, которые отбрасывают загадочное, мистическое; есть люди, которые станут вас уверять, будто явления, которые я называю паранормальными, имеют своей причиной подземные воды, или электрические токи, или галлюцинации, вызванные отравленным воздухом. Атмосферное давление, солнечные пятна, сейсмические толчки — у каждого из этих объяснений есть свои защитники из числа скептиков. Люди, — печально продолжал доктор, — всегда стремятся вытащить загадку на свет и дать ей название, сколь угодно бессмысленное, лишь бы оно звучало по-научному. — Он вздохнул, успокаиваясь, и лукаво улыбнулся слушателям. — Дом с привидениями. Все смеются. Коллегам в университете мне пришлось сказать, что я отправляюсь летом в поход.

— Я сообщила всем, что участвую в научном эксперименте, — вставила Теодора. — Не объясняя, конечно, в каком и где.

— Вероятно, ваши друзья относятся к научным экспериментам иначе, чем мои. — Доктор снова вздохнул. — В поход. В мои-то годы. И тем не менее в это они поверили. Да. — Он расправил плечи и пошарил рукой, словно что-то ища — возможно, указку. — Впервые я услышал про Хилл-хаус год назад от бывшего съемщика. Для начала он заверил меня, что съехал отсюда, поскольку его семья не хотела жить в такой глуши, а закончил тем, что, по его мнению, дом надо сжечь, а само место засыпать солью. Я навел справки о других арендаторах и выяснил, что никто из них не прожил в Хилл-хаусе дольше нескольких дней, и уж точно — никто не оставался здесь до конца оговоренного срока. Причины назывались самые разные, например сырость — что, кстати, неправда, в доме очень сухо — или необходимость срочно перебраться в другое место по причинам делового характера. Так или иначе, всякий съемщик, покинувший Хилл-хаус, торопливо выдумывал вполне рациональный предлог, и тем не менее все они отсюда сбежали. Разумеется, я пытался добыть сведения из первых рук, однако все опрошенные мною жильцы крайне неохотно делились информацией и всячески избегали вспоминать частности своего здесь пребывания. В одном они были единодушны. Каждый, хоть сколько-нибудь пробывший в Хилл-хаусе, убеждал меня держаться отсюда подальше. Никто из бывших арендаторов не нашел в себе смелости назвать Хилл-хаус домом с привидениями, однако когда я посетил Хиллсдейл и заглянул в газетные архивы…

— Газетные? — переспросила Теодора. — Тут был скандал?

— О да, — ответил доктор. — Грандиозный скандал с безумием, самоубийством и тяжбами. Тогда-то я и выяснил, что у местных жителей мнение о доме однозначное. Разумеется, я выслушал десятки противоречивых версий — вы не поверите, как трудно получить точную информацию о доме с привидениями и каких трудов стоило добыть даже те немногие сведения, которыми я на данное время располагаю. В итоге я отправился к миссис Сандерсон — тетушке Люка — и договорился об аренде Хилл-хауса. Она не скрывала своего отношения…

— Дом сжечь куда труднее, чем думают, — вставил Люк.

— …но согласилась на короткое время пустить меня сюда для научных исследований, при условии что к нам присоединится один из членов семьи.

— Она надеется, — торжественно произнес Люк, — что я уговорю вас не вытаскивать на свет божий очаровательные старые скандалы.

— Итак, я объяснил, как сам оказался здесь и почему с нами Люк. Что до вас, дамы, как всем нам уже известно, вы здесь, потому что я вам написал, а вы приняли мое приглашение. Я надеялся, что каждая из вас сможет по-своему стать своего рода резонатором для действующих в доме сил: в прошлом Теодора демонстрировала способности к телепатии, а Элинор стала непосредственной свидетельницей и участницей полтергейста…

— Я?!

— Конечно. — Доктор наградил ее удивленным взглядом. — Много лет назад, в детстве. Камни…

Элинор нахмурилась и помотала головой. Пальцы, сжимающие ножку бокала, дрожали. Наконец она проговорила:

— Это были соседи. Мама говорила, что соседи. Люди так завистливы.

— Возможно, — кивнул доктор, улыбнувшись Элинор. — Разумеется, случай давным-давно позабыт. Я упомянул о нем с единственной целью — объяснить, зачем я вас сюда пригласил.

— В моем детстве, — лениво протянула Теодора, — «много лет назад», как тактично выразился доктор, меня выпороли за то, что я бросила кирпич в стекло теплицы. Помню, я долго об этом думала, вспоминала порку — но и чудесный звон тоже — и по основательном размышлении пошла и снова бросила в теплицу кирпич.

— Я довольно плохо помню… — неуверенно сказала Элинор доктору.

— Но почему? — спросила Теодора. — Ладно, я верю, что Хилл-хаус считается нехорошим домом и вы, доктор Монтегю, пригласили нас сюда для наблюдений — держу пари, еще и потому, что не хотели жить здесь в одиночестве, — но я все равно не понимаю. Это жуткий старый дом, и если бы я его сняла, то при первом взгляде на вестибюль потребовала бы деньги обратно, однако в чем тут дело? Что всех так пугает?

— Не знаю, — ответил доктор. — Я не могу назвать то, что не имеет названия.

— Мне так и не объяснили, что происходит, — с жаром обратилась Элинор к доктору. — Мама сказала, это соседи, они злятся на нас за то, что мы до них не снисходим. Мама…