– Я всегда беру их с собой, куда бы ни направился, – его взгляд сверкнул обнаженным лезвием. – Они служат мне напоминанием о том, что зло, с которым я борюсь, смертно, на свой манер.
Он постучал по стеклу одной из коробок:
– Узнаешь вот этот?
Я смотрю на недавно отполированную кость, сверкающую белизной и гладкую, как бильярдный шар. Вокруг черепа, как кольца питона вокруг божества, был тщательно уложен ярко-красный шнурок.
– Что думаешь? – спрашивает Эстес, не в силах скрыть удовлетворение в голосе.
– Тебе нужна помощь больше, чем ты думаешь.
Его лицо сморщивается, как пирог.
– Что ты имеешь в виду?
– Я допускаю, что ты хорош. Лучше большинства остальных живых, осмелюсь сказать. Но этого недостаточно. Ты должен стать ещё лучше, если хочешь оставаться в живых достаточно долго для того, чтобы прибить ублюдка, который украл у тебя годы. Проблема в том, что ты – человек, Джек. Ты не можешь постоянно быть настороже, как я.
Я щелкаю по очкам, закрывающим мои глаза.
– Ты думаешь, знаешь, что ищешь, но не видишь картины в целом. Ты попросту не можешь её увидеть. Меня не интересует такое дерьмо, как веришь ли ты мне или нет. В конце концов, это у тебя есть тайный план. Но я все-таки скажу тебе кое-что…
Я пробиваю стекло с третьей коробки слева, и вытаскиваю череп, замурованный внутри, сунув пальцы в его глазницы как в шар для боулинга. Эстес отскакивает от меня на десять шагов и вытаскивает оружие. Я игнорирую дуло, нацеленное мне в голову, и показываю трофей.
– Вот этот не был вампиром.
– Это чушь! У него же клыки! – резко возражает он.
Я сжимаю один из удлиненных клыков между большим и указательным пальцем и резко выкручиваю. Он разваливается у меня в руке, обнаруживая совершенно нормальный человеческий зуб.
– Они фальшивые, сделаны из небольшого количества стоматологического акрила, используемого для пломб и коронок – цвета смешиваются, чтобы было похоже на настоящий зуб, и закрепляются связующим материалом, который сохраняет белыми и гладкими жемчужные улыбки звёзд кино. Если бы ты был внимательнее к деталям, когда варил свой «трофей», ты бы понял, что эта голова принадлежит какому-то патетичному фанату, а не вампиру.
Усмешка исчезает с лица Эстеса, и его руки начинают дрожать.
– Ты лжешь.
Его голос звучит так, как будто он проглотил щётку для мытья бутылок.
– Хотелось бы, – отвечаю, и к моему удивлению, мне действительно хотелось бы. – Но я честно сообщаю тебе всё дерьмо, приятель. Если ты будешь продолжать в том же духе, ты станешь не более чем серийным убийцей. При условии, что ты ещё им не стал.
– Убирайся, – рычит он, уставившись на свои руки, как если бы они как-то были виноваты в преступлении, которое совершили.
В тот момент, когда за мной закрывается дверь, крик животной, дикой боли следует за звоном бьющегося стекла. Все бьется и ломается, снова и снова, пока это не превращается в финальный взрыв, после которого устанавливается тишина и раздается звук рыданий.
Я останавливаюсь, решая, должна ли просто уйти и оставить этого человека наедине с адом, который он вокруг себя выстроил. После секундных колебаний я снова открываю дверь. Эстес стоит на коленях среди обломков своей коллекции, как кающийся грешник, кровоточащие руки сжимают бедра. Под каблуками моих ботинок хрустят осколки стекол, как будто я иду по снегу. Он поднимает на меня взгляд красных и влажных, словно рана, глаз.
– Покажи мне, – шепчет он, его голос превращается в болезненный хрип: – Покажи мне, как видеть.
Моя улыбка похожа на улыбку наставника, который знает, что его ученик обречен на великие деяния. И раннюю смерть.
Глава 6
Согласно онлайн-агентству по продаже билетов, следующий самолет в Нью-Орлеан вылетал в 5.30 утра. Соня хмыкнула и вытащила кошелек, полный кредитных карт на различные имена.
После минутного размышления она вытащила одну и купила два билета в первый класс.
– Лучше отправиться в аэропорт прямо сейчас, – сказала она, глянув на часы. – У нас времени в обрез, если мы хотим сесть на этот самолет.
– Но я не упаковал вещи.
– Но ты же одет?
– Да.
– Ну, значит упаковал.
– Что насчет оружия?
Соня задумалась на секунду, стукнув себя по подбородку кончиком пальца.
– Ты прав, нам нужна подстраховка. Лучше взять несколько сотен лент с гранатами и другое оружие – всё, что влезет в одну сумку. У тебя есть рюкзак?
– Как ты собираешься протащить рюкзак, набитый пушками и боеприпасами, через металлоискатель?
– Расслабься и предоставь всё мне.
Они поймали машину и направились в аэропорт, замшевый рюкзак распирало от полуавтоматического огнестрельного оружия, двух сотен лент с гранатами, покрытых серебряной оболочкой, серебряного мачете и ножа Боуи[18]. Соня спокойно смотрела в окно на полосу бульвара и стоянок подержанных машин, которые тянулись вдоль скоростной трассы.
Эстес заплатил таксисту, Соня закинула на плечи рюкзак, как будто там не было ничего, кроме смены одежды и косметики.
– После того, как возьмем билеты, пойдем на посадку. Когда будем проходить металлоискатель, веди себя как обычно и продолжай идти, что бы ни происходило.
Поскольку было рано, очереди в кассу за билетами не было, они быстро двинулись к выходу на посадку. Недалеко от конвейера с рентгеном и металлоискателем Эстес начал обеспокоенно поглядывать на Соню. Она просто пожала плечами и предложила ему пойти первым. Эстес сделал шаг вперед и выложил свою связку ключей в чашу перед скучающим офицером службы безопасности аэропорта, который его остановил, и шагнул через металлоискатель. Раздался сигнал, и скучающий взгляд на лице офицера тут же сменился небольшим интересом.
– Пожалуйста, отойдите в сторону, сэр, – сказал он, доставая палочку детектора.
– Это серебро на мысках ботинок, – автоматически подал реплику Эстес, пока офицер водил своим детектором вокруг него, как третьесортный волшебник. Его волновало, как, черт побери, Соня может с сумкой, полной оружия, пройти проверку. Он глянул через плечо в её сторону, но её нигде не было видно.
– Вы можете идти, – сказал офицер, совершенно удовлетворенный тем, что Эстес не прятал на себе оружия и ножей.
Эстес перевернул чашу, вытряхивая ключи в подставленную ладонь.
– Спасибо, – пробормотал он, пытаясь вычислить, куда, черт её дери, могла подеваться Соня. Ему не оставалось ничего, кроме как следовать её инструкциям и продолжать свой путь, как ни в чем не бывало.
