«Дорогой Дэн!
Моя сестра перестала есть, и у нее больше нет менструаций. У нее появилась фобия к Пасхе, и по ночам она убегает из дома, не знаю куда.
Я не собираюсь вмешиваться в ее жизнь, но все это меня очень тревожит. Как ты думаешь, что с ней? И что мне делать?
Растерянная из Оттавы».
Что с ней? Я уже начала подумывать, не связано ли это как-то со старыми, всем надоевшими фантастическими фильмами ужасов, которые показывают поздно вечером. Может, она стала наркоманкой или превратилась в какое-то таинственное чудовище? Только не злобное. Ни мне, ни кому другому, как я наблюдаю, она зла не причиняет. Просто она сделалась… странной.
И вот в день моего рождения, когда мне исполнилось шестнадцать, все выяснилось. После праздничного обеда и всяких подарков и поздравлений. Я уже лежала в постели, глядела в потолок и пыталась понять, почему я не чувствую никаких изменений - ведь считается, что когда тебе исполняется шестнадцать, это такое событие! И тут в комнату вошла Апплес и закрыла за собой дверь. Я скорей села и оперлась на подушку. Апплес прислонила к изголовью вторую подушку и легла рядом со мной. Мы так лежали тысячу раз, но в тот день я сразу почувствовала что-то особенное.
- Я хочу тебе что-то сказать, - проговорила Апплес, и в голове у меня завертелось множество предположений и беспокойных догадок одна другой невероятней, а она вдруг заявила: - Я вампир.
Я повернулась и уставилась на нее.
- Не может быть!
- Нет, правда, - сказала она.
И когда она начала объяснять, что с ней случилось в тот вечер, когда она пропала на четыре дня, все странности и причуды, удивлявшие меня в последние годы, стали понятны. Вернее, стали бы понятны, если бы я могла поверить в главное - моя сестра теперь девушка-Дракула!
- Почему ты мне раньше не сказала? - спросила я.
- Я хотела дождаться, когда тебе будет столько же, сколько было мне, когда меня превратили.
- Но почему?
- Потому что я хочу и тебя превратить. Она села на кровати, скрестив ноги, и поглядела на меня очень серьезно.
- Если ты превратишься, - продолжала она, - ты избавишься и от шины на ноге, и от астмы.
- Неужели?
Я не могла себе представить, как это - жить без моих болячек. Значит, можно стать нормальной! Но тут же я напомнила себе: нормальной, но мертвой.
А Апплес кивнула и расплылась в улыбке. Вытянув правую руку, она показала мне указательный палец.
- Помнишь, как я сломала ноготь, играя в волейбол? - спросила она. - Ноготь тогда совсем сошел.
Я кивнула. Помню, это было ужасно неприятно.
- Ну так смотри, - продолжала Апплес, помахивая передо мной пальцем. - Все зажило.
- Апплес! Прошло четыре года, конечно, с тех пор все зажило, - сказала я.
- Нет, зажило, когда я превратилась в вампира. Когда я шла на концерт, ногтя не было, а когда через четыре дня вернулась, палец был в порядке. Эта… женщина, которая передала мне Дар, говорила, что превращение излечивает от всего.
- Значит, ты укусишь меня, или как там это делается, и я стану такой, как ты?
Она кивнула.
- Но только сначала надо как следует все продумать. До того, как ты переменишься, должно пройти три дня, так что нам надо решить, как и где мы можем все это проделать, чтобы никто ничего не заподозрил. Но ты не бойся. Я никуда от тебя не отойду, буду за тобой смотреть.
- И после этого мы будем жить вечно?
- И нам всегда будет шестнадцать!
- А как же мама с папой?
- Им нельзя ничего говорить, - сказала Апплес. - Сама подумай, как им все это объяснить?
- Но мне же ты объяснила. Но Апплес покачала головой:
- Они не поймут. Ну как они смогут понять?
- Так же, как и я.
- Это не одно и то же.
- Значит, мы будем жить вечно, а мама с папой состарятся и умрут?
По лицу Апплес я поняла, что об этом она никогда не задумывалась.
- Не можем же мы превратить всех, - спустя некоторое время сказала она.
- Почему?
- Тогда нам не останется…
- Чего? - спросила я, потому что она замолчала.
Долгое время она молчала и не смотрела мне в глаза.
- Не останется, чем питаться, - сказала Апплес наконец. Видимо, я скривилась, потому что она быстро добавила: - Это не так противно, как кажется.
Она уже успела растолковать мне, чем настоящие вампиры отличаются от тех, кого показывают в кино или описывают в книгах, однако, несмотря на различия, все вампиры пьют кровь, а меня, прошу прощения, от этого тошнит. Апплес поднялась с кровати. Вид у нее был… не знаю, как лучше сказать? Смущенный. Грустный. Растерянный.
- Наверно, тебе нужно время, чтобы переварить все, что я тебе выложила, - сказала она.
Я медленно кивнула. Надо было что-то ей ответить, но я не представляла что. Голова не работала.
- Ну ладно, - сказала Апплес и ушла.
Я снова опустила подушку вниз, улеглась и уставилась в потолок, перебирая в мыслях все, что она мне рассказала.
Моя сестра - вампир! Нет, это невероятно!
Интересно, у нее все еще есть душа?
Впрочем, это вообще-то праздный вопрос. А у кого из нас есть душа? Это все равно что спрашивать: каков Бог? Из всех ответов на этот вопрос мне больше всего нравится, как Дипак Чопра* [Дипак Чопра - глава американского Центра борьбы за оздоровление человека по системе «йога-аюрведа».] говорит: «А кто спрашивает?» И правда, наверно, у разных людей Бог разный, даже и для одного-то человека Он разный в зависимости от того, какой ты сам в то время, когда спрашиваешь.
Мне кажется, что у нас есть души. Когда мы умираем, они продолжают жить. Но как тут быть с Апплес, не знаю. Она ведь мертвая, хотя остается с нами.
Она переменилась, но все равно она - моя старшая сестра, с которой вместе я росла. Просто теперь в ней появилось что-то новое. Наверно, это как с вопросом, каков Бог. Она - это она, а какой она кажется, зависит от того, какая я сама, когда задаю этот вопрос.
Мне иногда кажется, что о таких глубокомысленных вещах размышляют только дети. У взрослых мысли вечно заняты деньгами или политикой, словом, чем-нибудь, что имеет практическое значение. Такое впечатление, будто с годами они разучились думать о том, что составляет сущность человека.
Вот история, которая мне очень нравится: однажды Рамакришна, этот знаменитый в XIX веке духовный отец, молился, как вдруг его осенило, что молитва - занятие бессмысленное. В молитве он ищет Бога, но Бог вокруг него - и в молитвах, и в статуях, которые его окружают, Бог - это пол под ним, и стены, и всё-всё. Куда бы он ни посмотрел, он всюду видел Бога. И его это так потрясло, что он не сумел выразить свое впечатление словами. Он смог только танцевать и танцевал часами. Крутился, вертелся и дергался как заведенный.
