- Взять вот авторитетов, у которых все тело синее от татух. Они и на воле часто смотрящие по тому или иному территориальному субъекту. А молодые придурки на них херачат и бабло сдают. В итоге первые имеют ништяки и ссат в уши мелким дебилам и сочувствующим, что все это делается "для людей", для тех, кто находится в заключении. А в реале сюда гонится самая скверная «Прима», из какой только можно, самый сраный чай и хорошо если какие-то бульонные кубики. Короче, нормальный грев имеют единицы.
Гриня оглядывался и продолжал:
- Отдельное дело - особики. Это вообще крайне хищные люди, которые всеми покинуты. У них большие сроки. Их единственный интерес - поиметь понт с любого сокамерника, развести его, подвести к какому-то крайне хреновому определению, чтоб просто в итоге чел был зависим. Они хорошие психологи, имеют огромный опыт, сразу видят "сладких" людей, с кого можно тянуть. Таких я бы вообще просто отстрелял за двадцать четыре часа, всех до единого. Коба в свое время сделал примерно так.
- Ну и кроме всего этого, большинство уголовщины прикрывается, кроме понятий, еще и своей показной набожностью – все эти купола, иконы на татухах – все это липа. На деле же давно ничего не могут, кроме кражи, но идеализируют образ жизни паразита и ворюги, который сам ничего не может достичь в жизни, а только забрать. Замечательный герой Руси, патриот князь Святослав рубил таким руки. И, между прочим, небезосновательно. Хотя есть среди них адекватные челы, а есть и среди нормальных отморозь…
Гриша хмурился, недовольный нехваткой мировой гармонии.
- Да и того же неблатного Савелия взять - трех человек из "калаша" положил. Местных, из поселка. Просто потому, что они как обычно дорогу из хозмага через неработающее стрельбище срезали…. Короче, Савва действовал строго по инструкции и открыл огонь на поражение. А среди местных ребенок… был… – Гриня задумчиво покачивал бычьей головой, - привели его к нам, он все молчал, как ты… Мы его не трогали, думали, шок у пацана. Наутро спрашиваю, как спаслось. А он – да не очень. Что, говорю, все переживаешь… а он такой на меня удивленно смотрит и отвечает: да не, просто сквозняк у вас в камере, замерз с непривычки. И улыбается…
Про себя Большой рассказывал важно и с вполне понятным сочувствием.
- Сам я - сотрудник аутсорсинговой компании. Служба экстренного отъема денег.
- Рэкет, значит? – подкалывал его кто-нибудь из блатных.
Гриша оскорбленно цедил сквозь зубы:
- Наша фирма занималась помощью за вознаграждение тем людям, которым кто-то не отдал занятые деньги или в какой-то ситуации нанес физический вред…
Я давно уже заметил у него на руке часы – обычные, механические, с круглым хромированным циферблатом. Стрелки давно парализовало, но Гриня аккуратно носил их на толстом запястье, каждый вечер подводил и снимал лишь в крайних случаях. Зачем?
Еще одна тайна окружала личность рецидивиста Читы. Этот страшноватый человек каким-то образом был связан с моей жизнью, но я не мог вспомнить, как именно. Зато Чита, похоже, меня припомнил…
Громыхнула дверь.
- Дикарев! – в камеру заглянул камуфляжный охранник. – Слегка!
Слегка – значит на выход без вещей и верхней одежды, к следователю поведут или на свиданку. Видеться мне, кроме следователя, не с кем. Встречи наши заканчиваются быстро. Я молчу.
Когда я остановился у кабинета, охранник ткнул меня дубинкой.
- Дальше иди, Немой. Свиданка у тебя. С бабой, - он ухмыльнулся, - красивая…
**
- Здравствуй, - сказала Искра в черную трубку. Она смотрела на меня сквозь толстое стекло, пытаясь улыбнуться.
- Мне сказали, ты не можешь говорить. Это правда?
Я кивнул.
- Дик… Я не верю…
Я закрыл вдруг защипавшие глаза.
Надеяться было глупо. Я бы и сам на ее месте не поверил.
- Не верю, что это сделал ты.
Я открыл глаза, не веря своим ушам.
- Ты не убивал. Я знаю…
- А они пусть думают, что хотят! – крикнула Искра. – Я докажу, что ты…
Я покачал головой.
- Ты сдался раньше времени! – она смешно нахмурилась, заправляя непослушную прядь за оттопыренное ушко. - Большинство людей проигрывают потому что сдались до сражения… Даже не думай, понял?!
Воинственная лисичка фенек. Я улыбнулся.
- И еще… насчет твоего письма…Это все очень странно… - она шмыгнула носом и прижала ладонь к прозрачной перегородке. Я протянул руку. На миг показалось, что сквозь твердый холод я чувствую тепло ее кожи.
- Но я тебе верю.
Она провела пальцем по моей ладони за перегородкой.
Голосовые связки высохли в шершавые веревки. Губы шевелятся с трудом.
- Искра…
Неужели у меня такой отвратно скрипучий голос?
Она улыбалась, вытирая уголки глаз светло-зеленым платком.
- Пора с этим разобраться. Раз и навсегда… Что успел тебе сказать… перед тем, как… он…
- Он говорил, что расскажет об отце.
- Я взяла отпуск. Еду на твою малую родину. Любая инфа прао твоего отца может стать зацепкой.
- Сложно…
Махнула рукой:
- Обычное журналистское расследование. Посвечу ксивой, подниму старые связи, встряхну местных коллег… Все у нас получится!
- Когда…я…тебя…увижу? – проскрипел я.
- Скоро, - она подмигнула и понизила голос, - тебе кое-что передадут. Будем держать связь…
- Время, Немой, - охранник положил мне руку на спину. Я дернул плечом.
- Еще… минуту...
- Опа-на, заговорил! Ну все, пошел…
Оглянувшись, я увидел, что Искра смотрит на нас, закусив губу. Я подмигнул – так, как у нее никогда не получалось – несколько раз каждым глазом по очереди.
Искра улыбнулась, прищурилась и беззвучно выстрелила в охранника из указательного пальца, по-ковбойски сдув невидимый дымок.
Глава 2. Смертельный враг
- Здравствуй, - сказала Искра в черную трубку. Она смотрела на меня сквозь толстое стекло, пытаясь улыбнуться.
- Мне сказали, ты не можешь говорить. Это правда?
Я кивнул.
- Дик… Я не верю…
Я закрыл вдруг защипавшие глаза.
Надеяться было глупо. Я бы и сам на ее месте не поверил.
- Не верю, что это сделал ты.
Я открыл глаза, не веря своим ушам.
- Ты не убивал. Я знаю…
- А они пусть думают, что хотят! – крикнула Искра. – Я докажу, что ты…
Я покачал головой.
- Ты сдался раньше времени! – она смешно нахмурилась, заправляя непослушную прядь за оттопыренное ушко. - Большинство людей проигрывают потому что сдались до сражения… Даже не думай, понял?!
Воинственная лисичка фенек. Я улыбнулся.
