— Думаю, я сумею раздобыть где-нибудь такую же взамен, — вздохнула Кейша, продолжая смывать в кухонной раковине помаду с бокалов. — Я просто рада, что все фигурки из пакетов с чаем остались на месте. Я могла бы заменить их, купив на аукционе в Интернете, но мы с тобой знаем, что мне никто не возместил бы потраченные тринадцать долларов.
— Сколько? — Тони не знал, удивляться ему или ужасаться. — За такое дерьмо?
— Когда я в последний раз проверяла, цена за дерьмо доходила там до семидесяти двух долларов восьмидесяти шести центов. Конечно, оно называлось копролитами,[16] но мы-то знаем, что это такое на самом деле. Ты собираешься впустить кота?
Животина сидела на подоконнике с внешней стороны и вяло царапала его лапой.
— Нет. — Тони обращался не только к Кейше, но и к коту. — Он живет у смотрителя, поэтому может отправляться домой. Непохоже, чтобы зверь был бездомным или умирал с голоду.
«Кстати, насчет голодной смерти. Поставщики провизии накрыли столы для обеда в столовой».
Тони прошел через кухню и двинулся к кладовой. Он миновал заднюю лестницу, взглянул вверх и увидел, как черный хвост исчез на площадке второго этажа. Кот направлялся на третий. Фостер обернулся к окну. Зверь исчез.
«В следующий раз не смотри вверх на лестницу, — велел себе парень, проходя через кладовую. — Если не хочешь знать, не смотри».
Едва Тони уселся с тарелкой цыпленка с лапшой, приправленной имбирем и кунжутом, и салатом «Цезарь»,[17] как его плечо сжала холодная рука.
— Ух, какой ты нервный.
Учитывая только что опрокинутый обед, Тони нечего было на это ответить.
— Слушай, ешь побыстрее и возвращайся на студию. — Адам сделал паузу и ухмыльнулся, глядя, как Фостер сгребал с колен очередную пригоршню цыпленка и салата. — Чи-Би хочет, чтобы ты забрал двух детей, играющих привидений, и привез их сюда. — Первый ассистент режиссера прервал зарождающиеся протесты Тони и спросил: — Ты ведь сегодня за рулем?
— Да, но…
— Значит, у тебя такой вид только потому, что тебе в промежность просочилась имбирная подлива?
— Нет… Ну… Да.
Парень поставил тарелку на стол и положил салфетку на влажную ткань, молясь, чтобы тепло, влага и нажатие не спровоцировали физическую реакцию.
«Да, конечно, потому что от такого никогда не встает».
Тони поднял глаза и заметил, что Ли отвел взгляд, и понял: актер видел, как он опрокинул свою еду. Мозг Тони немедленно наплевал на благоразумие и приплел к теплу, влаге и давлению Ли Николаса.
— Кто-то разговаривал с Чи-Би?
— Питер звонил ему минут десять назад. — Если Адам и заметил напряжение в голосе Тони, то лишь спросил: — А что?
— Просто так.
«Это намного усложнило возможность добраться до босса через Рут. Стоп. Я ведь поеду на студию. Проблема решена».
Чи-Би, мягко говоря, любил разносы, но с ним всегда было легче общаться лично, а не по телефону. Понятие «легче» означало, что теперь ты сам распоряжался своей жизнью.
— Сначала доешь.
— Верно. Спасибо.
«Можно и доесть, поскольку вставать в данный момент не рекомендуется».
— Чи-Би сейчас здесь нет.
— А дети, которых я должен забрать?
Эми оглядела многолюдный постановочный офис так, будто двое малолетних актеров могли прятаться среди серых ламинированных столов или множества канцелярских принадлежностей.
— Не вижу их.
— Отлично. А почему бы Ванде их не отвезти, когда они появятся?
— Потому что ксерокс снова сломался. Ванда на кухне помогает Рут подшивать все стиплером.
Тони повернулся туда, куда показала Эми, и понял, что глухой стук и хруст на заднем плане порождались вовсе не ударами молотка, как он сперва решил. Это был характерный звук степлера, вынужденного прокалывать слишком много листов бумаги. Если бы Фостер обращал больше внимания на окружающее, то ругань, время от времени доносящаяся с кухни, сразу сказала бы ему, что там происходит.
— Значит, мне придется без толку тут болтаться, — вздохнул Тони и, заметив выражение лица Эми, добавил: — Не обижайся.
— Я все равно обиделась.
Нарисованные темные брови сошлись на переносице. Эми хмуро посмотрела на Тони, потом добавила:
— И почти передумала рассказывать тебе о том, что выяснила.
— Если ты про Бренду и Ли, то Николас сам все подтвердил.
— Нет, об этом я и раньше знала. Видел бы ты надписи на стенах в женской уборной. Что такого привлекательного в ассистентках костюмерши? Вроде Мэйсон тоже трахнул последнюю?
— Угу. Трахнул?..
— Самый обычный эвфемизм, — фыркнула она. — В Каулфилд-хаусе водятся привидения.
У Тони ушло мгновение на то, чтобы отделить одно предложение от другого.
— В Каулфилд-хаусе?
— Да.
— Привидения?
— Да!
Глаза Эми сияли под пурпурными прядками челки. Она чуть ли не подпрыгивала от возбуждения.
— Правда, улет?
Мальчик, который был младше всех, в свободной белой рубашке. То есть почти белой, если не считать брызг, похожих на кровь. Они должны были быть кровью, поскольку огромная треугольная рана на правой стороне его шеи выглядела так, будто мальчишку едва не обезглавили. Девочка, разговаривавшая с Ли, была в летнем платьице с одной оторванной лямкой. Облегающий корсаж и обнаженные плечи малышки были запачканы темно-красным. У нее недоставало четверти головы, не было ни скулы, ни левого глаза.
— Вообще-то это не кажется мне улетом.
— Знаешь, в чем твоя проблема? — фыркнула Эми. — У тебя нет воображения! Никакой связи с иным миром, спрятанным за этим, обыденным. — На этот раз она и правда подпрыгнула. — Настоящие призраки, Тони!
Фостер уже собрался заспорить насчет того, что настоящих призраков не существует, и вдруг понял, что этот разговор никак не связан с ним самим. Ему не нужно осторожничать и бояться. Мол, вдруг то, что он замешан в чем-то странном, поможет кому-нибудь отследить вампира Генри Фицроя, который днем беспомощен и уязвим для кола. От старых привычек трудно избавиться. Кстати, «странное» — это второе имя Эми.
— Так откуда ты знаешь, что в Каулфилд-хаусе живут привидения? — спросил парень, примостившись на краешке стола Эми.
— Ба, а как ты думаешь? Я провела исследование в Интернете. Туристы видели тут призраков. Вернее, одного, — нехотя поправилась Эми. — Молодой человек в белом появлялся в одном из окон второго этажа.
«Снова это чувство, будто кровь застывает в жилах!»
— Ванной комнаты?
— А ты откуда знаешь? — Густо подведенные глаза широко распахнулись.
