— Это была честь для меня.
Голос его прямо из груди зарокотал во мне, и его объятие стало уверенней, когда он понял, что сила моих эмоций связана с благодарностью.
— Мне жаль Бретта, — сказала я несчастным голосом, и он прижал меня крепче.
— И мне тоже, — сказал он, и в голосе его было горе от потери не только сотоварища-вервольфа, но и возможного друга. — Я хочу его посмертно сделать членом нашей стаи.
— Я была бы рада, — ответила я, чувствуя, как перехватывает горло. Дэвид сжал мне руку выше локтя и отпустил меня.
Я посмотрела ему в глаза и удивилась вспышке там страха. Это было проклятие — оно боялось меня, и только альфовская уверенность в себе Дэвида держала его на цепи. Любой другой не заметил бы этого мимолетного проблеска глубинного ужаса, но я знала эту штуку изнутри, из своих мыслей. Знала, что это. Оно было опасно.
— Дэвид...
— Не надо, — сказал он, и темные глаза пристально посмотрели на меня, предупреждая дальнейшие мои слова. — Я поступил правильно. Я обратил пять женщин, и трех из них это убило. Пока это проклятие сидит во мне, я могу помочь Серене и Капли. — Гнев его прошел, и Дэвид ушел в воспоминания. — И не так все плохо, — закончил он с беспомощным жестом. — Я себя ощущаю правильно. Целостно. Как будто я таким и должен быть.
— Да, Дэвид, но...
Он уверенно мотнул головой:
— У меня все под контролем. Проклятие — оно как сам дьявол. Я его ощущаю в себе и должен взвешивать свои мысли, оценивая, мои они или его, но оно снова счастливо возможностью бегать, и мне есть чем ему пригрозить. Оно знает, что, если разозлит меня, я приду к тебе и ты его вытащишь и посадишь в костяную тюрьму.
— Это так, — сказала я, вспомнив страх в его глазах от одного лишь моего прикосновения. — Дэвид, это так опасно. Давай я его выну из тебя. Все думают, что фокус уничтожен. Мы его спрячем...
Он поднял руку, и я замолчала.
—Когда во мне это проклятие, Серена и Калли могут перекидываться без боли. Ты действительно хочешь их этого лишить? Да и ничего страшногоiЯ не хотел заводить стаю, но...иногда наши решения от нас не зависят. Это проклятие принадлежит вервольфам. И оставь его там, где оно сейчас, — сказал он твердо, заканчивая этот разговор.
Я привалилась к спинке дивана и оставила эту тему. Дэвид опустил голову, успокоился. Он выиграл этот спор и знал это. Айви глянула на меня — Дженкс, раздавая газировку, что-то шепнул ей на ухо, и вопросительное выражение сменилось улыбкой. Взяв две пластиковые чашки, она подошла и села у бильярдного стола, откуда ей все были видны.
—Выпить чего-нибудь хочешь, Рэйчел? — спросил Дэвид, и Айви подняла чашку, показывая, что уже налила мне что-то.
—Вон у Айви, — ответила я, и он коснулся моей руки и пошел посмотреть, что хочет Кизли.
Я пить не хотела, но подошла к Айви, присела на стол рядом с ней. Она приподняла тонкие брови и молча протянула мне чашку. Я мельком глянула ей на шею — Пискари ее укусил так аккуратно, что раны зажили почти без шрама. Моя шея до сих пор была с виду месивом шрамов и, похоже, такой и останется. Но мне все равно. Душа у меня черная, так пусть и внешность соответствует.
Пискари был мертв уже две недели, и мелкие камарильи наседали друг на друга, выясняя, кто же теперь будет мастером Цинциннати. Траур уже почти кончился, и все Цинциннати готовилось к битвам и играм за власть. Матушка Айви имела неплохие шансы на трон, что отнюдь не наполняло меня уверенностью. Хотя в список доноров Айви не войдет, на нее наверняка навалится множество невидимых миру обязанностей. Все вампиры П искари собрались под ее начало: если верх возьмет другая камарилья, их жизнь не будет стоить тех виноградных листьев, в которые покойный заворачивал сэндвичи с бараниной. Айви говорила, что ее это не волнует, но ее это явно мучило.
Сейчас она прокашлялась, предупреждая меня, и я убрала руку от шеи, пока случайно не включила шрам резонировать на ее феромоны. Запах от бильярдного стола поднимался вокруг меня — сочетание аромата вампиров, дыма сигарет и пролитого пива, и вспомнилось, как я гоняла шары в тихом пустом дансинге, ожидая, пока Кистен закроет заведение и начнется наш вечер.
Снова перехватило горло, и я поставила стакан.
— Хороший стол, — сказала я несчастным голосом.
— Рада, что тебе понравилось. — Голова Айви была возле моего плеча. Айви заморгала, но на меня не посмотрела. — Подарок тебе на день рождения от меня и Дженкса.
Дженкс взлетел в стрекоте крыльев.
— С днем рождения, Рэйчел! — крикнул он с деланным весельем. — Я хотел подарить тебе лак, меняющий цвет ногтей, но Айви решила, что это тебе больше понравится.
Непролитые слезы застилали мне глаза, но черт побери, не буду я плакать. Я вытянула руку и провела пальцами по грубому сукну. Со швами. Как я.
— Спасибо.
— Черт побери, Айви! — Дженкс взмыл от меня зигзагом. — Я ж тебе говорил, что ты это плохо придумала? Смотри, она плачет!
Я хлюпнула носом и оглянулась тревожно: заметил только Кизли.
—Да нет, — сказала я чуть сдавленно. — М не очень нравится. Спасибо.
Айви взяла себе чашку, молчаливая, с сочувственно-несчастным видом. Мне не надо было ничего говорить. И не могла я. Каждый раз, как я эти две недели пыталась ее утешить, она сбегала. До меня дошло, что лучше всего глянуть ей в глаза и отвернуться, а язык держать за зубами.
Пикси в молчаливом сочувствии опустился ей на плечо, и я увидела, что ее отпустило напряжение.
Пусть этот бильярд номинально был мой, но я понимала, что для Айви он значит больше. Это было единственное, что она взяла, помимо праха Кистена. И тот факт, что она отдала его мне, было подтверждением: она понимает, что дорог он был нам обеим и что мои страдания не меньше, чем ее.
Боже мой, как же мне его не хватает.
Лед в моем стакане сдвинулся и полез в нос, когда я поднесла его к губам глотнуть. Нет, плакать я не буду. Хватит. Эдден просил меня приехать поговорить с Фордом насчет моей памяти: «Ради твоего душевного мира, не для расследования», — сказал он. Но я не поеду. Пусть потеря памяти была на меня наведена, но раз ушла память, то пусть не возвращается. Только сильнее станет боль. ФВБ попыталось переть против системы и выяснить, кто организовал сделку между Пискари и Алом, и так выйти на убийцу Кистена, но уперлось в тупик.
Мои невеселые размышления прервал звонок в дверь, и я дернулась.
— Я открою, — сказала я, отлипая от стола и идя к двери. Надо чем-то себя занять, а то разревусь.
— Кери, наверное, — сказал Дженкс с моего плеча. — Ты поторопись — пирог и дождь не слишком хорошо уживаются.
