Но тут он вспоминал об Эленор и возвращался на землю. Конечно, природа и глухомань хороши, да только в романах. Трудно представить себе жизнь с Эленор вдали от города.
Они горожане, у них это в крови.
Против своего характера не попрешь.
Одно дело жить в пригороде, и совсем другое — по-настоящему далеко от цивилизации.
Через две недели после уничтожения университета Эленор переехала к Яну насовсем.
В середине декабря он получил приглашение преподавать в Фуллертонском университете.
А в канун Рождества Ян сделал предложение Эленор. И она согласилась стать его женой.
Когда первые страсти улеглись, они все подробно обсудили.
— Мне придется где-то заканчивать образование, — сказал Джим. Он со значением взглянул на Фейт. — Хочешь учиться в Фуллертоне?
Девушка отрицательно мотнула головой.
— Мне не нравится тамошний университет.
— Тогда где? А ты вообще-то хочешь учиться в том же месте, где и я?
Она улыбнулась, кивнула головой и ласково обняла его.
— Разумеется!
Остаток семестра они выбирали приемлемые для обоих университеты как в Калифорнии, так и в Аризоне, а потом разослали прошения о приеме. После этого Фейт гостила у матери Джима в Уильямсе. Спали, они, конечно, в разных комнатах, как и полагается неженатым — чтобы не обидеть мать Джима, которая придерживалась традиционных строгих взглядов.
Но сексом занимались при каждой возможности — вечером в машине, в рощицах по время дневных прогулок, в доме, когда мать Джима куда-нибудь уходила. Джим любил Фейт и она любила его. И все у них было прекрасно... Однако чего-то в их нынешней близости все же не хватало.
Он осознавал, чего именно, но даже себе не хотел открыто признаться в этом. И перед Фейт делал вид, что все отлично и он чертовски счастлив.
На третьей неделе декабря, когда они еще были в Уильямсе, начали приходить письма из университетов, куда они писали. Первым получил сразу три положительных ответа Джим. Два из них он показал Фейт и матери, а о третьем письме промолчал: унес его в сарай и сунул на полку за мешок с минеральными удобрениями. Это был положительный ответ из Уэйкфилдского университета, куда Джим направил письмо втайне от Фейт. Думать о возможности учебы в Уэйкфилдском университете было так же волнующе неприятно, как в конце прошлого лета думать о возвращении в Бреа. Но в этом чувстве проглядывало столько знакомого, что его неприятность имела в себе нечто привычное, почти успокаивающее.
Поздно вечером, когда и мать, и Фейт уже спали, Джим украдкой вышел из дома и направился к сараю.
Там он достал из-за мешка утаенное письмо.
И, держа его в левой руке, начал мастурбировать правой...
На следующий день позвонил Кейт, брат Фейт, и сообщил, что только что вынул из почтового ящика полдюжины писем: положительные ответы из разных университетов.
В том числе и из Уэйкфилдского...
Три университета предлагают гранты.
В том числе и Уэйкфилдский...
Джим опешил, когда узнал об этом.
Фейт прятала глаза.
— А я и не знал, что ты обращалась в Уэйкфилд! — сказал Джим.
Фейт стрельнула глазами в сторону Джима, потом в сторону его матери и ничего не сказала.
Пока мать готовила обед, Джим повел Фейт в сарай и показал ей свое письмо из Уэйкфилдского университета.
— Ну и что мы будем делать? — растерянно спросил он, тяжело вздохнув.
— По-моему, нам не следует учиться в Уэйкфилде... — достаточно твердым тоном сказала Фейт.
— Тогда зачем же ты писала туда?
— А зачем ты писал туда?
Он молчал. Фейт покачала головой.
— Нет, нет и нет. Там слишком опасно учиться...
— Но ведь ты скучаешь по... по ощущениям... Я ведь прав?
Она нервно облизала губы и медленно кивнула.
Джим взял ее прямо там, на занозистых досках пола, грубо, бесцеремонно.
От сотрясения с полки упал садовый совок и острым краем рассек ей лоб. Это было замечательно. Именно то, что нужно. Фейт схватила совок и с силой шлепнула им по ягодицам Джима.
После, запыхавшиеся, усталые, довольные, с кровоточащими ранками по всему телу, они лежали на полу и приходили в себя.
— Мы заражены, — констатировал Джим.
— Да. Но мы справимся с этой заразой.
— Как?
— Поступим в другой университет. Не в Уэйкфилдский.
— Ты думаешь, у нас хватит сил?..
Фейт решительно кивнула. Потом встала, взяла положительный ответ из Уэйкфилда и многозначительно сказала:
— А это мы все-таки сохраним.
Да! Это замечательная мысль и не противоречит совести. Джим довольно улыбнулся, взял из рук Фейт конверт и ласково погладил его.
— Джи-им! Фейт! — раздался голос матери из дома. — Обед готов!
— Мы будем через пару минут! — крикнул Джим. Он спрятал письмо на той же полке. А затем снова потянул Фейт на пол, стал больно шлепать ее по груди. Она схватила его член и начала тискать его и царапать ногтями, так что выступила кровь... Им было хорошо вместе.
