От мертвого постового исходил сухой, сладковатый, странный запах, напоминающий смесь корицы и сахарной пудры. Тело не раздулось и не разложилось, оно просто высохло. На шее у постового сохранились черные пятна — знакомая визитка Капитана Мертвая Хватка. В углу стоял автомат. Мусорщик прихватил оружие и вышел из караульного помещения. Переведя автомат в положение одиночного выстрела, он повозился с прицелом, посмотрел вниз на один из фарфоровых изоляторов и нажал на спуск. Раздался громкий щелчок, и тут же распространился волнующий запах кордита. Изолятор разлетелся вдребезги, но за этим не последовало красно- белой вспышки тока высокого напряжения. Мусорщик улыбнулся.
Напевая себе под нос, он подошел к воротам и внимательно изучил их. Как и дверь караульного помещения, они не были заблокированы. Он легко толкнул ворота, а затем опустился на корточки. Под дорожным покрытием была мина. Он не знал, откуда это ему известно, но он был уверен в этом.
Он вернулся к машине, завел мотор и поехал через линии заграждения, затрещавшие под огромными шинами. Нещадно палило солнце. Все примечающие глаза Мусорщика вспыхнули счастьем. Перед воротами он, выскочив из кабины, стремительно вбежал в караульное помещение, а тем временем машина, проехав без управления вперед, распахнула ворота. Он зажмурил глаза, но взрыва не последовало. Это было хорошо; значит, все пути свободны. Но все равно он должен быть очень осторожным.
А в это время его автомобиль продолжал катиться прямо на ржавую стену здания из гофрированного железа. Мусорщик рысью побежал вслед и настиг машину как раз в тот момент, когда она ударилась о бордюр того, что, согласно табличке, было Иллинойс-стрит. Он сел за руль и подъехал к железному домику.
Это оказалась казарма. Сумрак внутри наполнял тот же корица-с-сахаром запах. Тела двадцати солдат лежали на койках. Мусорщик прошел по проходу между пятьюдесятью койками, удивляясь, куда же он идет. Здесь для него ничего не было, ведь так? Когда-то эти люди были в некотором роде оружием, но теперь их нейтрализовал грипп.
Но что-то в конце здания заинтересовало его. Надпись. Он шел, чтобы прочитать ее. Внутри барака было настоящее пекло. Голова у Мусорщика раскалывалась. Но когда он остановился перед надписью, на его лице заиграла улыбка. Да, он все сделал правильно. Где-то на этой базе находилось именно то, что он искал.
На табличке был изображен человечек под душем. Он сосредоточенно мыл свои гениталии, почти полностью покрытые нарисованной пеной. Под рисунком была надпись: «ПОМНИТЕ! ЕЖЕДНЕВНОЕ КУПАНИЕ В ВАШИХ ИНТЕРЕСАХ!» А внизу красовалась черно-желтая эмблема, изображавшая три направленных острием вниз треугольника.
Эмблема радиации.
В полной тишине Мусорщик смеялся как ребенок и хлопал в ладоши.
Когда Уитни Хоган вышел к Ллойду, тот лежал на огромной круглой кровати, которую совсем недавно делил с Дайаной Юргенс. На его голой груди стоял большой стакан с джином и тоником. Ллойд задумчиво смотрел на свое отражение в зеркале над головой.
— Входи, — сказал он, увидев Уитни. — Ради Бога, никаких церемоний. Не надо стучать, ублюдок. — Это прозвучало как «убл…»
— Ты пьян, Ллойд? — осторожно спросил Уитни.
— Нет. Еще нет. Но напьюсь непременно.
— Он здесь?
— Кто? Бесстрашный Вождь? — Ллойд сел. — Он где-то здесь. Полночный Бродяга. — Рассмеявшись, он снова лег.
— Выбирай выражения, — тихо произнес Уитни.
— Плевать я хотел.
— Вспомни, что случилось с Геком Дроганом. И со Стреллертоном.
Ллойд кивнул:
— Ты прав. И у стен есть уши. Слышал когда-нибудь эту поговорку?
— Да. И здесь она вполне уместна, Ллойд.
— Еще бы. — Ллойд неожиданно швырнул стакан со спиртным через комнату.
— А это для уборщицы, правильно, Ллойд?
— Вполне. Хочешь джина с тоником?
Уитни поколебался:
— Нет, я не люблю без лимона.
— Ха, не говори «нет» только из-за этого! У меня есть лимон. Из бутылки с концентрированным соком. — Ллойд, подойдя к бару, достал бутылку «Реалайм».
— И у него действительно вкус лимона?
— Конечно, — угрюмо произнес Ллойд. — А какое же, ты думаешь, оно на вкус? Будь мужчиной и выпей со мной.
— Ладно… хорошо.
— Мы сядем у окна, будем пить и наслаждаться видом.
— Нет, — хриплым голосом резко ответил Уитни. Ллойд застыл у бара, лицо его внезапно побледнело. Он посмотрел на Уитни, и на секунду их взгляды встретились.
— Ладно, ладно, — сказал Ллойд. — Извини, дружище. Вкус действительно отвратительный.
— Хорошо.
Но хорошо не было, и оба знали это. Женщина Флегга, представленная как «жена», за день до этого бросилась с крыши. Ллойд помнил, как Эйс Хай сказал, что Дайана не сможет выброситься из окна отеля, потому что окна не открываются. Но в пентхаусе имелся солярий. Должно быть, администрация отеля считала, что ни один из настоящих богачей — в основном это были арабы — не бросится вниз головой.
Ллойд смешал джин с тоником для Уитни, и некоторое время они молча пили. За окном полыхало зарево заката. Наконец Уитни едва слышно произнес:
— Ты правда считаешь, что она сама бросилась?
Ллойд пожал плечами.
— Какая разница. Конечно. Думаю, она бросилась сама. А ты не спрыгнул бы, будь твоим супругом он? Тебе долить?
Уитни посмотрел на свой стакан и с удивлением обнаружил, что тот действительно пуст. Он передал стакан Ллойду, который щедро плеснул туда джина, так что смесь получилась крепкой.
И снова они пили в тишине, наблюдая за закатом солнца.
— Что слышно об этом парне, Каллене? — прервал молчание Уитни.
— Ничего. Абсолютно. Я ничего не слышал, и Барри тоже. Ничего с шоссе № 40, 30, 2, 74 и 15. Ничего с второстепенных дорог. Они обшарили все и ничего не нашли. Он где-то в пустыне, и если он продолжает идти по ночам и ему удастся продвинуться на восток, то он проскользнет. Да какое это имеет значение? Что он может рассказать им?
— Не знаю.
— Я тоже. Пусть идет себе, я так считаю.
Уитни стало неуютно. Ллойд снова подобрался к опасной черте, за которой начиналась критика Хозяина. Коктейль Уитни крепче, и он был рад этому. Возможно, скоро он наберется храбрости высказать то, ради чего пришел.
— Я кое-что скажу тебе, — подаваясь вперед, произнес Ллойд. — Он теряет свой запал. Слышал когда-нибудь такую поговорку? Он теряет свои позиции, и с этим ничего не поделаешь.
— Ллойд, я…
— Еще налить?
