Теперь под ним пролетало шоссе № 70. Вымершие городки тянулись внизу, населенные лишь крысами, кошками, да еще дикими оленями, начавшими выбираться из лесов, как только вокруг выветрился дух человека. Городки с названиями Фримонт, Грин-Ривер, Сиго, Томпсон и Харли-Доум. Затем еще небольшой городок, тоже вымерший, Гранд Джакшен, штат Колорадо. Затем…
Восточнее Гранд-Джакшен вспыхнула искра костра. Глаз спиралью спустился к земле. Костер затухал. Вокруг него спали четверо. Значит, это правда. Глаз бросил на них оценивающий взгляд. Они шли. По непонятным для него причинам действительно шли. Надин сказала правду.
Вдруг раздалось тихое рычание, и Глаз повернулся в другую сторону. Невдалеке стояла собака, голова ее была опущена, хвост поджат, глаза сверкали злобным янтарным огнем. Непрерывное рычание напоминало звук рвущейся одежды. Глаз уставился на собаку, и та попятилась назад, но не испугалась и оскалила зубы.
Один из лежащих приподнялся и пробормотал:
— Кин! Успокойся.
Но Кин продолжал рычать, шерсть на его холке встала дыбом.
Проснувшийся — это был Глен Бейтмен — огляделся по сторонам, почувствовав внезапную тревогу.
— Кто здесь, мальчик? — шепотом обратился он к собаке. — Здесь кто-нибудь есть?
Кин продолжал рычать.
— Стью! — окликнул Глен мужчину, лежащего рядом с ним. Тот что-то пробормотал и затих в своем спальном мешке.
Темный человек, ставший теперь темным Глазом, увидел достаточно. Он повернул назад, бросив взгляд на собаку. Тихое рычание перешло в злобный лай, вначале громкий, затем стихающий по мере удаления Глаза.
Тишина и проносящаяся мимо темнота.
Спустя некоторое время он застыл над пустыней, глядя вниз на свое тело. Затем медленно спустился к нему и проскочил внутрь. Мгновенное головокружение при объединении в единое целое. Затем Глаз исчез, и остались только его глаза, взирающие на холодные, мерцающие в вышине звезды.
Да, они шли.
Флегг улыбнулся. Неужели это старуха приказала им отправиться в путь? Интересно, послушались бы они ее, прикажи она им на смертном одре совершить самоубийство на этом таинственном пути? Он считал, что такое вполне возможно.
То, о чем он забыл, было настолько потрясающе просто, что казалось даже унизительным. У них тоже были свои проблемы, они тоже были испуганы… и в результате этого они совершали колоссальную ошибку.
Возможно ли, что их изгнали?
Он с удовольствием смаковал эту мысль, но не смог до конца поверить в возможность подобного. Они шли сюда, приняв решение самостоятельно. Они шли, словно праведники-миссионеры, держащие путь в деревню каннибалов.
О, это так здорово! Конец сомнениям. Конец страхам. Он выставит их головы на кольях перед фонтанами Гранд-отеля. Он соберет всех жителей Лас-Вегаса и заставит их пройти мимо. Он сделает фотографии, напечатает листовки, отправит их в Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Спокан и Портленд. Пять голов. Голову собаки он тоже посадит на кол.
— Хорошая собачка, — громко сказал Флегг и рассмеялся впервые после того, как Надин провела его и вынудила швырнуть ее вниз. — Хорошая собачка, — повторил он, ухмыляясь.
В эту ночь он спал хорошо, а утром отдал приказ, чтобы охрана на дорогах между Ютой и Невадой была утроена. Они больше не искали одного человека, идущего на восток, а четырех, направляющихся на запад. И взять их нужно живыми. Любой ценой, но живыми. О да!
— Знаешь, — произнес Глен Бейтмен, глядя на Гранд-Джакшен в свете раннего утра, — за свою жизнь я тысячи раз слышал выражение «дерьмо с перцем», но никогда не понимал, что это означает. Кажется, теперь я знаю. — Он посмотрел на свой завтрак, состоящий из синтетических сосисок «Морнинг стар фарм», и искривился.
— Нет, это еще хорошо, — искренне возразил Ральф. — Попробовал бы ты баланду, которой нас иногда кормили в армии.
Они сидели вокруг костра, вновь разожженного Ларри за час до этого. На них были теплые куртки и перчатки, все пили по второй чашке кофе. Температура упала до пяти градусов, небо было затянуто мрачными тучами. Кин дремал возле костру.
— Я уже накормил свою внутреннюю сущность, — вставая, произнес Глен. — Отдай же мне свою убогость, свой голод, отдай же мне свои внутренности, я закопаю их.
Стью передал ему тарелку и стаканчик.
— А это путешествие — действительно классная вещь, согласен, Плешивый? Могу поспорить, что ты не был в такой форме, после того как тебе исполнилось двадцать.
— Да, и было это лет семьдесят назад, — засмеялся Ларри.
— Стью, я никогда не был в такой форме, — мрачно произнес Глен, собирая объедки в пластиковый пакет. — Я никогда не хотел быть в такой форме. Но я не возражаю. После пятидесяти лет сознательного агностицизма кажется роком следовать залогом черной старухи прямо в пасть смерти. Если это моя судьба, то я подчиняюсь ей. Конец исповеди. Но я предпочитаю идти, а не ехать, если это все равно суждено. Ходьба занимает больше времени, соответственно и я проживу дольше… хотя бы на несколько дней. Позвольте мне, джентльмены, отлучиться, чтобы захоронить эти отбросы.
Они смотрели, как он отходит подальше от лагеря, держа в руке складную лопатку. Этот «пеший тур из Колорадо на запад», как называл его Глен, труднее всего переносил именно он сам. Он был самым старым среди них, старше Ральфа Брентнера на двенадцать лет. Но каким-то образом он облегчал этот путь для других. Его ирония была постоянной, но добродушной. Он производил впечатление человека, пребывающего в мире с самим собой. Сам факт того, что Глен был в состоянии идти день за днем, производил впечатление на остальных, хотя его и нельзя было назвать вдохновляющим. Глену было пятьдесят семь, и Стью заметил, как тот растирает суставы в последние три или четыре холодных утра, морщась от боли.
— Сильно болит? — спросил его вчера Стью после часа их пути.
— Аспирин снимает боль. Это артрит, но все не настолько плохо, как может быть через пять или семь лет, и честно говоря, Восточный Техас, я не заглядываю так далеко в будущее.
— Ты действительно считаешь, что он поймает нас?
И тут Глен Бейтмен произнес поразительную вещь:
— Мне не страшен дьявол. — На этом и закончилась дискуссия.
Теперь они слышали, как он копает мерзлую землю.
— Классный парень, — заметил Ральф.
Ларри кивнул:
— Абсолютно согласен.
— Я всегда считал преподавателей колледжей хлюпиками, но этот человек не такой. Знаешь, что он ответил, когда я однажды спросил его, почему он просто не выбрасывает мусор? Он сказал, что не следует начинать все это дерьмо заново. Сказал, что мы и так уже вернулись к слишком многим отвратительным привычкам прошлого.
