Глава 35
Брендон пришел около десяти, злой и уставший. Он весь взмок, на лбу виднелась свежая царапина, а в волосах застряла паутина. Никаких следов убийцы. Он сказал только, что на площади готовится коронация Питера под руководством главного судьи Делейна Андерса Пейны.
Жена рассказала ему о возвращении Денниса. Брендон нахмурился, подошел к двери в комнату сына и постучал – не костяшками пальцев, а кулаком.
«А ну выходи, парень, и объясни, как ты оказался здесь с ведром из комнаты твоего хозяина».
«Нет, отец, – отозвался Деннис. – Иди сюда сам. Я не хочу, чтобы мама видела это и слышала, о чем мы говорим».
Брендон вошел. Мать Денниса, стоя у кухонной плиты, гадала, что за ерунду притащил из замка ее сын, и ожидала, что скоро из-за закрытой двери донесутся его вопли – уставший муж наверняка выместит все беды и трудности последнего дня на спине Денниса. Она не могла видеть, когда кто-то впадет в истерику, когда вокруг бегают очумевшие люди, повторяющие на сотню ладов самые невероятные слухи.
Но за дверью все было тихо, и целый час никто не выходил. Когда же отец с сыном вышли, бедная женщина остолбенела при одном взгляде на их белые лица. Деннис жался к ногам отца, как испуганный щенок.
Теперь мусорное ведро нес Брендон.
«Вы куда?» – спросила она с опаской.
Брендон промолчал, а Деннис и не мог, казалось, ничего сказать. Они скрылись за дверью и целые сутки она думала, что они или мертвы, или, что еще хуже, томятся в застенках под замком.
Да и для всего Д елейна это были страшные сутки. Может, в других местах они показались бы нормальными – есть ведь места, как это ни печально, где мятежи, и беспорядки, и казни под покровом ночи вошли в обычай. Но в Делейне уже годы или даже столетия царил порядок, поэтому такими черными показались сутки, в начале которых Питера собирались короновать, а в конце он предстал перед судом за убийство собственного отца. Если бы в Делейне была биржа, она, без сомнения, в тот день потерпела бы крах.
С первыми лучами солнца началось сооружение платформы для коронации. Ее полагалось делать из простых досок, но Андерс Пейна знал, что их нужно хорошо замаскировать цветами и лентами. К этому не подготовились – если бы к убийствам можно было подготовиться, их бы просто не было. Но Пейна хотел показать народу, что, несмотря на ужасные события, преемственность власти сохраняется. Чтобы заставить людей поверить в это, он готов был мобилизовать всех цветочниц королевства.
Но к одиннадцати строительство внезапно прекратилось, и цветочниц прогнали с площади. К семи большинство гвардейцев переоделись в красную парадную форму и церемониальные шлемы с волчьими головами. Им предстояло выстроиться в две шеренги вдоль ковровой дорожки, по которой Питер пройдет к месту коронации. В одиннадцать они получили новый, весьма странный приказ и сменили парадные одеяния на обычную тусклую форму песочного цвета. Неуклюжие парадные мечи были заменены обычными, а волчьи головы – кожаными шлемами, их боевой формой.
Боевая форма – сами эти слова пугали. Против кого солдатам воевать здесь, в центре города? Но они стояли повсюду, в боевой форме, с суровыми лицами.
«Принц Питер покончил с собой!» – таков был самый первый слух.
«Принц Питер убит!» – второй.
«Роланд не умер; это ошибка. Врача обезглавили. Но король сошел с ума, и никто не знает, что делать!» – третий.
Были и другие, еще более невероятные.
Над встревоженным замком повисла ночь, но никто не ложился. Площадь Иглы была залита светом факелов, и в каждом доме горели свечи и лампы, вокруг которых собирались люди, чтобы обсудить события. Все соглашались, что дело нечисто.
Ночь показалась еще длиннее дня. Миссис Брендон в ужасной тревоге ждала возвращения своих мужчин. Впервые в ее жизни в воздухе витало больше слухов, чем ей хотелось слышать. Но не слушать она не могла.
В предрассветные часы разнесся новый слух – настолько дикий, что сначала ему не поверили, но он повторялся снова и снова, пока даже часовые на постах не принялись пересказывать его друг другу. Этот новый слух особенно напугал миссис Брендон, потому что она поняла, как бледное лицо ее сына связано с мусорным ведром принца. Там было что-то, пахнущее паленым, чего он не захотел ей показать.
«Принц Питер взят под стражу за убийство отца, – гласил этот ужасный слух. – Принц убил собственного отца!»
Перед самым рассветом измученная женщина уронила голову на руки и погрузилась в тревожный сон.
«А теперь говори, что в этом ведре, да поскорее! Я не собираюсь с тобой шутить, Деннис!» – с такими грозными словами Брендон закрыл за собой дверь в комнату сына.
«Я покажу, отец, – сказал Деннис, – но сперва ответь мне на один вопрос. Каким ядом был отравлен король?»
«Никто не знает».
«А как он действовал?»
«Показывай, что в ведре, – Брендон поднял свой тяжелый кулак. Он не тряс им, просто поднял; этого было достаточно. – Показывай, или тебе здорово достанется».
Брендон долго смотрел на мертвую мышь, ничего не говоря. Деннис в испуге наблюдал, как лицо отца все больше мрачнеет. Бурый мех мыши обгорел дочерна. Изо рта, из ушей, из выжженных глазниц все еще вырывались струйки дыма. Зубки, оскаленные в смертной гримасе, были черными, как зубья каминной решетки.
Брендон хотел дотронуться до нее, но тут же отдернул руку.
«Где ты это взял?» – спросил он хриплым шепотом.
Деннис что-то промямлил. Отец схватил его за плечо и сильно тряхнул.
«Вдохни глубже и соберись с мыслями, Денни, – сказал он. – В любом случае, я на твоей стороне. И правильно, что ты не показал это матери. А теперь расскажи, где и как ты нашел эту бедную тварь».
Деннис кое-как рассказал отцу всю историю. Его рассказ был чуть короче, чем мой, но все же занял минут пять. Отец слушал, сидя на стуле и подперев рукой лоб. Он не перебивал и не задавал никаких вопросов.
Когда Деннис закончил, отец произнес всего одну фразу, но она будто сдавила сердце юноши ледяной коркой:
«Точь-в-точь как король».
Губы Брендона скривились в каком-то подобии улыбки:
«Как ты думаешь, Денни, это был мышиный король?»
«Па.., папа.., я…»
«Ты сказал, там была коробочка».
«Да».
«И пакет».
«Да!» «И пакет потемнел, но не горел».
«Да».
«И еще щипчики».
«Да, вроде тех, какими мама выдергивает волосы из но…»
«Тес, – Брендон опять подпер рукой лоб. – Дай подумать».
Прошло пять минут. Брендон не двигался; казалось, что он спал, но он напряженно думал. Дворецкий не знал о коробочке, которую потерял Питер; это было до того, как он поступил в услужение принцу. Он знал о тайнике и как-то раз даже заглянул в него. Там хранились обычные мальчишеские сокровища: камушки, колода карт Таро, счастливая монета, клок волос, выстриженных из гривы Пеони. Больше он туда не заглядывал – среди качеств хорошего дворецкого очень важно уважение к маленьким тайнам хозяев.
Наконец Деннис спросил:
«Папа, может, пойдем и посмотрим, что в этой коробке?»
«Нет. Мы пойдем с этой мышью к главному судье, и ты расскажешь ему то же, что рассказал мне».
Деннис так и сел, словно его ударили под дых. Пейна, который приказывает казнить людей и сажать в тюрьму! Пейна с его непроницаемым лицом и высоким белым лбом! Пейна, второй человек в королевстве после самого короля!
«Нет, – прошептал он. – Пап, я не.., я не могу…» «Ты должен, – сурово сказал отец. – Это страшное дело, самое страшное из всего, что я видел, но его нужно довести до конца. Ты расскажешь ему все, и пускай он этим займется».
Деннис поглядел в глаза отцу и убедился, что тот принял решение. Если он не пойдет, Брендон потащит его, как котенка, хоть ему уже двадцать лет.
«Да, папа», – сказал он потерянно, чувствуя, что, как только ледяные глаза Пейны взглянут на него, он просто упадет мертвым. Тут он вспомнил, что украл из комнаты принца мусорное ведро. Если он и не умрет на месте, то, весьма возможно, ему придется провести остаток жизни в.самой глубокой темнице замка.
"Не волнуйся так, Денни. Пейна – человек строгий, но справедливый. Ты не совершил ничего постыдного.
Просто расскажи ему то же, что и мне".
«Ладно, – прошептал Деннис. – Пойдем?» Брендон поднялся со стула и стал на колени. «Сначала помолимся. Становись рядом, сынок».
Питера судили, признали виновным в цареубийстве и приговорили к пожизненному заключению в двух холодных комнатах на самой вершине Иглы. Все это произошло всего за три дня. И рассказ о том, как зубья капкана, поставленного Флеггом, сомкнулись вокруг юного принца, не займет много времени.
Пейна не сразу велел приостановить коронацию – он подумал, что Деннис ошибся, и все можно как-нибудь объяснить. Но состояние мыши было слишком похоже на состояние покойного короля; к тому же репутация семьи Брендонов была безукоризненной. Но еще важнее то, что на репутации Питера не должно было быть ни единого пятна.
