Водитель обернулся через плечо и заметил.
— Кажется, что сегодня ночью довольно спокойно, мистер Локвуд, но это не так. Вам повезло, что вам удалось нанять меня. Моя машина была последней свободной в гараже.
— А в чем дело, Джейк?
— А все то же нашествие призраков в Челси. Там собирают огромную команду, чтобы справиться с ними. ДЕПИК набирает агентов отовсюду — с запада, востока, из центра города. Они реквизировали почти все такси.
— А из каких агентств они берут оперативников? — нахмурился Локвуд.
— Само собой, из крупных — Фиттис, Ротвелл…
— Все правильно.
— Плюс из Тенди, Аткинс и Армстронг, Тэмуорт, Гримбл, Стейнс, Меллингкамп, Банчерч… Из каких-то еще, только я названий не помню.
— Банчерч? — негодующе фыркнул Локвуд. — Это совсем не крупное агентство. Там служат всего десять человек, и восемь из них ни на что не пригодны.
— Не мое дело об этом судить, мистер Локвуд. Хотите, я добавлю лавандового аэрозоля в кондишку? Это бесплатная услуга в таких новеньких машинах, как моя.
— Нет, спасибо, — ответил Локвуд и сильно втянул носом воздух. — У нас с Люси есть свои обереги, хотя мы и не из «крупного агентства». Мы чувствуем себя достаточно защищенными и без бесплатной лаванды.
После этого Локвуд замолчал, но чувствовалось, насколько он раздражен. Локвуд уставился в окно, барабаня себя пальцами по колену. Я сидела, забившись в тень на заднем сиденье, наблюдала за тем, как играет свет уличных фонарей на щеках и поджатых губах Локвуда, как он отражается в его темных, беспокойных глазах. Я знала, почему злится Локвуд — ему хотелось, чтобы о его агентстве говорили как об одном из лучших в столице. Он сгорал от честолюбивого желания внести свой — решающий, конечно же — вклад в решение Проблемы.
И я понимала причину этого желания.
Разумеется, понимала. С того самого летнего дня, когда Локвуд открыл запретную дверь на площадке второго этажа и впустил нас с Джорджем внутрь.
— Моя сестра, — сказал тогда Локвуд. — Это ее комната. Как вы, очевидно, догадались, именно здесь она умерла. А теперь я плотнее закрою дверь, если вы не возражаете.
Он прикрыл дверь. Маленький клинышек солнечного света, долетавший сюда с лестничной площадки, погас, возникло ощущение, что мы оказались в западне. Мягко щелкнули железные полосы, которыми были обиты края двери. Теперь мы были полностью отрезаны от внешнего мира.
Ни я, ни Джордж ничего не говорили, тесно жались друг к другу. Все, что мы с ним могли сейчас сделать, так это пытаться прочно устоять на ногах — волны экстрасенсорной энергии обрушились на нас, ослепили, оглушили, придавили к месту. В ушах у меня гудело и ревело.
Я тряхнула головой, собралась, и заставила себя открыть глаза.
Окно напротив меня было наглухо занавешено, только по краям плотной шторы пробивались тонкие лучики летнего полуденного солнца. Кроме них во всей комнате не было больше ни единого источника света.
Я хотела сказать, источника естественного света.
А так вообще-то комнату наполняло бледное, жидкое, как вода и серебристое как лунный свет потустороннее сияние.
Его ощущала даже я, как правило, невосприимчивая к сиянию смерти. Обычно я верю Локвуду на слово, когда он говорит, что заметил пятно такого свечения. Но на этот раз я все видела своими глазами. Середину комнаты занимала кровать — односпальная, узкая, упирающаяся подголовником в правую от меня стену. Ножки и деревянные торцы кровати были окрашены белой — а может быть, кремовой — краской, голый матрас покрыт светлым покрывалом, казавшимся в полумраке облаком на черном небе. А над ним висел неровный овал, формой и размером напоминавший человеческую фигуру, излучавший бледный холодный свет. Вначале мне показалось, что этот свет не имеет источника, что овал пуст, и только отведя взгляд в сторону, я заметила краешком глаза пятнышко внутри него. Знаете, такие пятнышки появляются в глазах после того, как посмотришь на солнце.
Именно этот овал и излучал поток экстрасенсорной энергии, мощный и постоянный. Поэтому было не удивительно, что дверь комнаты изнутри обшита железными полосами, не удивительно, что все стены сверкали от развешанных на них серебряных оберегов. Не удивительно, что весь потолок был увешан серебряными мобилями, которые тихо раскачивались сейчас на потоках воздуха, созданных закрывшейся дверью. Мобили тихо, мелодично перезванивались, этот звук напоминал далекий детский смех.
— Ее звали Джессика, — сказал Локвуд. Он прошел мимо нас, и я увидела, что он вынимает из своего кармана темные очки — их он обычно надевал, когда хотел защитить свои глаза от особенно ярких пятен призрачного света. Он надел очки и сказал. — Она была на шесть лет старше меня. И ей было пятнадцать, когда это случилось. Прямо здесь.
Локвуд говорил таким тоном, словно это было для него самым обычным делом — стоять с нами в темноте, рассказывать о своей давно умершей сестре перед ее посмертным свечением и на фоне обрушившегося на нас экстрасенсорного эха того события. Затем Локвуд подошел к кровати, и осторожно, чтобы не прикоснуться к светящемуся овалу, приподнял покрывало, обнажая лежащий под ним матрас. На матрасе показалось широкое темное пятно, здесь поверхность ткани была обожжена, словно ее облили кислотой.
Я присмотрелась. Это была не кислота. Уж мне-то хорошо известно, как выглядят ожоги от эктоплазмы.
Только сейчас я поняла, что вцепилась в руку Джорджа еще сильнее, чем прежде.
— Я тебе не сделала больно, Джордж? — спросила я.
— Ничего. Не сильнее, чем до этого.
— Хорошо, — но отпустить его я так и не смогла.
— Это случилось давно, — сказал Локвуд. — Мне было тогда всего девять лет. Древняя история, можно сказать. Но я решил, что должен рассказать и показать все это вам обоим. В конце концов, вы живете в этом доме.
Я с трудом, но заставила себя заговорить.
— Значит, Джессика, — сказала я.
— Да.
— Твоя сестра.
— Да.
— А как это с ней случилось?
Локвуд опустил покрывало, аккуратно заправил его в щель у подголовника.
— Призрачное прикосновение.
— Призрак? Откуда?
— Из горшка, — нарочито спокойно ответил Локвуд. Темные очки скрывали выражение его глаз. Прочитать что-либо по лицу Локвуда было невозможно. — Ну, ты знаешь эти вещицы, оставшиеся от моих родителей. Ритуальные предметы для изгнания злых духов на настенных полках внизу. Родители были исследователями. Изучали мифы и легенды о сверхъестественных явлениях в культурах других народов. Большинство собранных ими предметов — просто мусор. Ритуальные головные уборы и прочая ерунда. Но оказалось, что среди них есть действительно опасные вещицы, способные делать именно то, что им приписывают. В том числе, тот горшок. Я полагаю, он был из Индонезии, или откуда-то оттуда. Говорят, моя сестра разбирала артефакты в одном из ящиков. Вынула горшок, и… уронила его. Горшок разбился, из него выскочил призрак. И убил ее.
