— Пошли, — скомандовал Седобородый, показав на рощу вдалеке «магнумом», вытащенным из кармана штанов. Вайль слегка кивнул мне, советуя подчиниться — пока что. И я пошла.
Босоножки не слишком защищали от камней и сухих стеблей, и я даже подумывала их сбросить, но меня удержал страх наступить на осколок стекла или железку. Кроме того, похолодало, а вечернее платье не особо защищало от по-зимнему назойливого, пронзительного ветра. Полная луна освещала гусиную кожу у меня на руках и псевдо-тропу у меня под ногами, но я на всякий случай прищурилась, включая ночное зрение, потому что впереди заросли становились гуще.
Мы шли в полном молчании, которое показалось мне бесконечным, хотя от шоссе мы удалились всего на двести ярдов. И что-то жутковато-знакомое померещилось мне в этом марше. Как будто у меня в голове склад знаний о преступниках и жертвах выплюнул призраки всех тех, кто шел впереди своих убийц, замерзая, оступаясь, оставляя светящиеся следы, по которым предстояло идти мне. Только они сердились на меня зато, что я согласилась идти. «Дерись! — шептали они мне, и голоса их звучали резче от страшных, неотступных воспоминаний. — Дерись, дерись изо всех сил! Умри, если придется, но умри в бою!»
Иной смерти я себе никогда не мыслила. И я думаю… ага, вот!
Ахнув, я вскрикнула:
— О Боже! Меня кто-то укусил!
Я схватилась за правую лодыжку, запрыгав — насколько позволяла хватка Седобородого.
— Что ты несешь? — спросил он, глядя то на мое искаженное болью лицо, то на лодыжку, за которую я держалась.
— Змея! — выдохнула я. — Смотри, вот она!
Я показала под ноги Костюму, и он тут же отпрыгнул и стал смотреть вниз.
— Для змей слишком холодно, — сказал Седобородый, но было поздно — Вайль увидел свой шанс. Выхватывая клинок, ножны он отбросил в Костюма, и тот покачнулся — болт из его арбалета просвистел в кусты. Сверкнул клинок Вайля — Костюм свалился и застонал, схватившись за левую руку, откуда ритмичными толчками хлестала кровь. Я не стала ждать и смотреть, как Вайль разберется с Иисусом-Спасителем и Руками-В-Молитве, потому что оторопь, замедлившая реакцию Седобородого, проходила. Еще доля секунды — и он пустит свой «магнум» в ход.
Сложив пальцы ножом, я нанесла кинжальный удар, от которого нервы на локте должны были свернуться в клубок. Рука Седобородого разжалась, пистолет выпал в траву. Следующий удар я нанесла в пах, но этот удар Седобородый блокировал, и последовавшие удары ногой в солнечное сплетение, которые должны были по крайней мере сбить ему дыхание. Он был обучен, и хорошо обучен.
Я обрушила на него серию ударов руками и ногами по корпусу с такой скоростью, что он запыхался, пытаясь успевать. Потом, помню, я заставила его уйти в глухую защиту груди и живота и нанесла удар в прыжке ногой в висок. Голова с седой бородой мотнулась в сторону, он пошатнулся. Я бросилась добивать, но Седобородый оправился быстрее, чем я ожидала: его прямой сломал бы мне ребра, если бы он в этот момент не отступал. И все равно еще неделю этот удар будет чувствоваться.
В развороте я подцепила его ногой под колено, выругавшись про себя, когда ребра заявили протест. Седобородый рухнул с таким треском, что поваленному дереву было бы впору, попытался откатиться, но я его успокоила еще двумя ударами в голову с ноги. Он себе тихо лежал, только кровь из него вытекала в траву.
А я хорошо разогрелась, видит Бог. Наконец-то полностью в своей стихии, я перла на всех парах, готовая бить морды направо и налево. Адреналин так замедлил время, что я могла бы поймать лунный луч и бросить, как световую гранату, но не только: он еще подарил мне глаза на затылке. Каким-то образом я почуяла, что Руки-На-Молитве вырвался из боя с Вайлем и бросился на меня.
Я развернулась к нему лицом. Он летел во весь опор, надеясь свалить меня инерцией, превосходящим весом, мышечной массой. Но свои намерения он просто излучал, новичок в покере, и я спокойно смогла выполнить свой любимый бросок из айкидо. Когда только он оказался рядом со мной, я отклонилась в сторону, развернулась, схватила его за плечо, заставив завертеться, и одновременно выпрямленной правой ударила поперек шеи, сбивая назад.
Он ударился оземь, как профессиональный борец, и у него из легких вышибло воздух. Я знала, что бросаться за ним не надо — но он помедлил. Надеялся, быть может, на мою глупость. Я нацелилась ногой ему в голову — он успел откатиться от удара.
Вскочив на ноги, он слегка покачнулся, выбросив левую руку в сторону для равновесия. Я не могла понять: он включился на полную мощность или изображает раненого, надеясь меня подловить? Недооценивать этого типа я ни за что не стану. Был у меня такой случай в практике. Последствия даже сейчас иногда бывают невыносимы.
Я ссутулилась, чуть опустила руки, чтобы он думал, будто я ослабила внимание — и снова меня спасло сверхзрение, усиленное адреналином. Я даже не увидела — почувствовала, как у него в руке щелкнул пружинный нож.
Есть в моем сознании какой-то уголок, точно знающий, насколько будет больно умирать от того оружия, которое на меня нацелено. Блин! — шепнул он. Возможна сильная и жгучая боль!
Ага, откликнулась я согласно. Так что деремся аккуратно.
Он ударил молниеносно, но мне его движения казались плавными, как в бочке с медом. Перехватив руку с ножом, я ее сжала и завернула за спину, чтобы он почувствовал, будто сейчас ему вывихнут локоть и плечо. Он зашипел от боли, хватка разжалась, и рукоять ножа скользнула мне в ладонь. Руки-На-Молитве рухнул на колени.
Вцепившись в его руку еще крепче, я поддернула ее выше и чуть вывернула — чтоб понимал, как мне легко ее сломать. Одновременно я прижала ему к горлу нож.
— Кто вас послал?
— Да кто нас мог послать?
Я сильнее нажала на нож, по шее побежали вниз капельки крови.
— Для шайки бешеных расистов вы, ребята, слишком хорошо деретесь. А я сейчас так зла, что тебе будет очень больно, если ты не скажешь.
У него дернулся подбородок, и я не успела разжать ему зубы, как он опрокинулся.
— Ах ты сукин сын!
Я схватила его запястье — пульс не затихал. Значит, этот гад проглотил что-то послабее цианистого калия. Сейчас в искусственный зуб можно вложить любое средство — например, такое, которое погрузит агента в кому на неделю. Вот и дожидайся от него быстрых ответов. Вайль наверняка получше выступил. Я обернулась посмотреть.
Ага. Мой начальник отлично справился в одиночку. Похоже, Иисус-Спаситель пытался удрать, потому что стояли они ярдах в пятидесяти от меня. Он смотрел на Вайля взглядом крысы в капкане, размахивая своим крестом, как пугачом, а Вайль кружил около него. Я ощущала, как растет мощь вампира, и меч его уже танцевал в воздухе буквально в паре дюймов от креста. Иисус-Спаситель тоже это ощущал, и видно было, что ни дрожащая рука с крестом, ни мочевой пузырь долго не выдержат.
