— Еще минуточку! Лейтенант Хачулия?
— Да, спецагент Молдер?
— Вы как грузин… Что такое в переводе на английский «щ-щэни дэда…»?
— Спецагент Молдер! Я как потомок древнего грузинского княжеского рода не позволю вам…
— Ах, вот что такое «щэни дэда…» в переводе! Спасибо, я удовлетворен.
— Щ-щэни дэда!
— И вам того же, лейтенант!
Саут Дакота-стрит, Вашингтон
— Молдер? По-прежнему считаешь, что раскрыть это дело — раз плюнуть?
— Уже не уверен, Скалли
— Куда мы идем?
— В мастерскую Магулии.
— Зачем?
— Посмотреть. Для общего развития. Не все же тебе по арт-галереям…
— Та-ак! Один, два, три, четыре… Не обращай внимания, пробую перенять твой способ унять раздражение… Пять, шесть, семь, восемь, девять…
— А что я такого сказал?! Что я сделал?!
— Десять, одиннадцать, двенадцать… Сам знаешь! Ведешь себя отвратительно! Дался тебе этот милый мальчик!
— Ну, не мне, а тебе. И не такой уж твой Хачулия мальчик. Кто скажет, что он мальчик, пусть первым бросит в меня камень. Не мальчик, но муж!
— Не мой!
— Сла-ава богу! Камень с души сняла!
— С души — не знаю, но за пазухой ты его держишь. Для Патерсона, нет? Что ты с ним сцепился? Вы же раньше были с ним в теплых отношениях?
— Мы никогда не были с Патерсоном в теплых отношениях. Из приличия сохраняли видимость таковых и только.
— Однако, согласись, Вильям Патерсон был и остается крупной фигурой в деле, которому мы служим. Объективно, Молдер?
— Был — возможно. И то сомневаюсь. А нынче — так и вообще!..
— Ты субъективен.
— Я?! А он?! Скалли, сколько лет мы с тобой знакомы?
— Вечность. И один день.
— Вот-вот. Ну, и что ты можешь сказать обо мне образца пятнадцатилетней давности?
— Когда ты только пришел в ФБР, все считали тебя весьма многообещающим. И я, в том числе.
— Вот-вот. Все! И даже ты! А Патерсон при каждом удобном и неудобном случае демонстрировал мне… Да если б только мне! Вышестоящему руководству! Его же крекером не корми, но дай высказать в кулуарах мнение: Фокс Молдер — работник не ахти, характер неуживчивый, оперативная логика хромает!.. Объективно, да?! Нет, скажи, объективно?!
— Прости, не знала об этом.
— Будешь знать.
— Но почему он к тебе так?..
— Очень просто. Я как-то не вписывался в роль ученика, обожающего учителя.
— Но в душе-то ты понимал, что он — величина?
— Понимал, понимал. Я и сейчас кое-какие его постулаты беру на вооружение. Но ходить перед ним на цыпочках — увольте.
— Какие постулаты, Молдер?
— У Патерсона был постулат: хочешь познать художника — изучи и, более того, проникнись его художествами. Иными словами, применяясь к специфике нашей работы: если хочешь поймать монстра, сам стань монстром, аналогичным ему.
— И вот мы здесь?
— И вот мы здесь. Надеюсь, монстрами не станем, но изучить…
* * *
Все-таки Джордж Магулия — не тривиальный художник. Тривиальные в качестве творческих студий-мастерских выбирают мансарды, чердаки и вообще что-нибудь эдакое, где посветлей. Здесь же, в дискомфортном, забытом богом и чертом производственном цехе (или складе неготовой продукции?), тяп-ляп приспособленном под творческую студию-мастерскую — тьма.
Тьма кромешная, в которой разве что там и сям что-то беленькое чернеется, что-то черненькое белеется… Картины! Вернее, наброски. Эскизы…
Химеры, химеры, химеры. Монстры, монстры, монстры.
Кругом одни химеры-монстры!
— Молдер?!
— Здесь я, здесь!
— Зажги фонарик. Что-то тут жутковато.
— М-да, если Джордж Магулия рисовал горгулий, чтобы отогнать монстров, и на каждого монстра — по рисунку, то они его, получается, толпами одолевали.
— И одолели. Господи, Молдер, у меня такое ощущение, что они вот-вот оживут и ка-ак прыгнут на плечи!
Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется.
— М-мя!!! — они ка-ак прыгнут!
— А-ай-яй!!!
— Скалли! Это просто кот, Скалли. Кот.
— Господи, Молдер, я действительно решила, что одна из этих кошмарных картин ожила!.. Кыс-кыс-кыс! Куда же ты, киса? Кыс-кыс!.. Наверное, парни из группы захвата его не заметили и опечатали студию. Он голодный, наверное. Третий день взаперти.
— Э-э, нет! Кажется, у котяры — свой ключ… Видела, куда он шмыгнул?
— Куда?
— Вот сюда. Посмотри, я посвечу. Внизу. Здесь лаз. Здесь тяга. За стеной — пустоты… Ну-ка, ну-ка!
— Молдер, не сдирай картины! Поаккуратней! Молдер, ведь все-таки произведения искусства!
— Не горящий очаг на куске старого холста — и ладно!.. Скалли! Дверь! Здесь дверь. Ну-ка, ну-ка… Стой здесь. Я сейчас.
— Молдер, не ходи туда! Там темно!
— А фонарик? Дай.
— Молдер, но здесь тоже темно! Молдер! Ты хочешь оставить меня без фонарика? В темноте?
— Стой и молчи! Я сейчас!..
— Молдер? Как ты там? Молдер, не молчи! Молдер, что там у тебя? Молдер!
— Здесь куча горгулий! Целая куча!
— Ж-живые?
— Скалли, не сходи с ума! Они все — из глины. В натуральную величину. То есть, тьфу, в натуральную человеческую величину.
— Молдер, зачем бы Магулии прятать их в потайную комнату? Ну, не молчи, Молдер!
— Брысь, сволочь!
— Т-ты… мне?!
— Коту, срань господня!
— А он там, да?
— Куда он денется! Брысь, сказал!
— Молдер?
— Представляешь, эта сволочь пометила меня!
— Молдер, только не бей котика!
— Я его бить не буду! Я из него шмазь сотворю!.. Иди сюда! Ид-ди сюда, сволочь, кому сказал!
— Т-ты… мне?!
— Ему!
— Молдер! Может, скажешь, что у тебя там происходит?!
— Представляешь, эта сволочь прыгнула от меня на голову горгулий и уселась! Мне до него даже не достать!
— Ой, какой умный!
— Ты про меня?
— Про котика. А что он сейчас делает? Ну что?
— Сейчас эта сволочь шипит и точит когти об башку этой глиняной уродины. Ну, что уставилась на меня своими базедовыми глазами,сволочь?!
— Т-ты… мне?!
— Ему! Он, сволочь, расколупал эту глиняную башку до… О, Господи!
— Молдер?
— О-о-о, Гос-с-споди!
Если атеист Молдер восклицает «О, Господи!», да еще с такой экспрессией, то — что же там такое?!
А такое! Под слоем глины, раскорябанной кошачьими когтями — череп. Не глиняный!.. А если дальше отколупнуть? О-о-о, Гос-с-споди! Случайно ли все статуи горгулий в натуральную человеческую величину?! Знаете ли вы, что такое — человек в футляре?! Нет, вы не знаете, что такое человек в футляре! А спецагент Молдер теперь знает…
Человек, а точнее, мумия (давно стоим, отцы!) — в футляре. В глиняном. По анекдоту: «Похороны дорого? Памятник на могилке дорого? А ты наполовину закопай, наполовину покрась!»
Но — не анекдот. Если анекдот, то скверный. Скверный анекдот…
